— Меня… меня это все смущает.
— Почему? Вам нет причины смущаться. Мне должно быть стыдно за то, что я шпионю за вами, вторгаюсь в вашу личную жизнь. За это я приношу вам свои извинения.
— Вы знаете обо мне так много, а я о вас почти ничего, — сказала она озадаченно.
— До Бон Ви еще далеко ехать, поэтому, разрешите, я расскажу вам.
— Но я не могу с вами ехать — просто так, ни с того ни с сего, куда-то в ночь… — Однажды она уже сделала так и сейчас расхлебывает результаты.
— Почему бы и нет? — поинтересовался он. — Что именно вас удерживает? Кому до этого есть какое-нибудь дело?
Слова эти могли бы прозвучать жестоко. Но, напротив, в них было столько сочувствия и заботы, что Ребекке захотелось расплакаться, — в носу у нее защекотало. Он ведь прав. Никому до нее нет никакого дела. Никому.
— Чего вы от меня хотите? — спросила она устало, в ее интонации еще сквозила тревога.
— Я просто хочу о вас позаботиться и любить вас, вот и все. Я больше всего хочу вас любить. Начну с того, что предложу вам поздний ужин — вы такая тоненькая. Затем я отвезу вас домой. Если, конечно, вы захотите туда возвращаться.
— Вы убеждены, что это на самом деле всё? — Она ощутила прилив слабости, вызванной тем, что на место страха приходило нарастающее чувство доверия.
— Ну так решено? Для меня очень много значит побыть с вами, показать вам свой дом.
Он так все сказал, что отказаться было невозможно. В конце концов, он для нее так много сделал тем вечером: она просто не имела права отплатить ему недоверием и неблагодарностью.
Но когда она увидела дом в конце аллеи, светящийся под луной как сказочный дворец, окруженный белой колоннадой, Ребекка чуть не начала упрашивать повернуть машину назад. Но Космо уже рассказывал ей одну из историй своего детства — как еще мальчишкой он свалился с какого-то старинного дуба, но его мать была больше обеспокоена сломанной веткой, чем его сломанной ключицей. И вот лимузин подъехал к парадному подъезду, и Космо помог ей выйти. Дверь дома им открыл негр, отзывавшийся на имя Абрахам. Космо ввел ее внутрь под руку, как почетную гостью.
— Добро пожаловать в Бон Ви, — сказал он; радость и гордость звучали в его словах, эхом отдавшихся в длинном полутемном холле.
Большая толстая дверь слева от них отворилась. Ребекка успела увидеть книжные шкафы со стеклянными дверцами, блестевшими под неярким светом. Из библиотеки вышел молодой человек. В руках у него была какая-то книга, указательный палец придерживал нужную страницу. Он был тоньше Космо и значительно младше его. Волосы его были по моде довольно длинные, одет он был в джинсы и хлопчатобумажную рубашку. Однако мужчины были очень похожи. На лице его появилась улыбка:
— Ты что-то припозднился сегодня, папа. Твоя маленькая танцовщица, вероятно…
— Ноэль, — прервал его Космо, поворачиваясь так, что стало видно Ребекку. — Вот женщина, с которой я хочу тебя познакомить. Мисс Бенсон, позвольте вам представить моего сына. Ноэль, это та молодая леди, о которой я тебе рассказывал.
Она увидела, как молодой человек быстро окинул ее взглядом с ног до головы, и прочла на его лице удивление, презрение и смущение одновременно. Ребекка ощутила, как горит ее лицо, и вцепилась в руку Космо.
Космо посмотрел на нее, потом на сына. С лица его исчезла радость. Мужчины мгновенно пристально посмотрели друг на друга. Ноэль, как будто подчиняясь немой команде, склонил голову и произнес:
— Мисс Бенсон, очень приятно.
— З-здравствуйте, — сказала она.
Казалось целую вечность он смотрел на нее своими ясными серыми глазами. Еще никогда в жизни никто так не изучал Ребекку. В этом пристальном внимании не было ни грана одобрения, и поэтому он казался ей более оскорбительным, чем те взгляды, которыми ее ощупывали, когда она танцевала на столе. Ей захотелось повернуться и убежать из дома или ударить сына Космо по лицу.
Космо нарушил напряженное молчание:
— Ты не хочешь вместе с нами поужинать, Ноэль?
— Нет, спасибо, мне кажется, что вам лучше остаться наедине.
— Как хочешь, — ответил Космо, внешне совершенно спокойно, но Ребекка почувствовала, что он явно сдерживал свой темперамент, скрывая недовольство отказом сына. Он провел ее через холл в заднюю галерею, подвел к столу.
Уже через несколько минут появились свечи, вино, хрустящие французские батоны, пышный омлет с сыром, грибы и ломти ветчины. Сначала она ела даже с некоторой неохотой, но Космо развлекал ее легким разговором, и постепенно аппетит ее разгорелся, поэтому она уже не стала отказываться от бананового десерта. Когда она заканчивала десерт, Космо предложил ей выйти за него замуж.
Она замерла с ложкой на полпути ко рту и уставилась на него, не зная, что и сказать.
Он расхохотался:
— Вы думаете, что я сумасшедший?
— Вы безумный! — как эхо повторила она. Голос ее звучал глухо, а глаза широко раскрылись.
— Ну так сойдите с ума и вы. Скажите «да».
Она осторожно положила ложку на стол.
— Нельзя себя так вести.
Он улыбнулся, с нескрываемым весельем глядя на ее серьезное лицо.
— Почему нельзя?
— Я девушка с Бурбон-стрита, которую вы видели танцующей почти что голой.
— Да, я прекрасно представляю, как вы выглядите, причем в самых подробных деталях, это нужно признать.
— Я очень молода… моложе вашего сына.
— Как вы тактичны. Как вы очаровательны.
Она поглядела на пустую тарелку и покачала головой.
— Вы считаете, что я слишком стар для вас? — В голосе его звучали и беспокойство, и любопытство.
Он не был таким уж старым. Ему было невозможно противостоять.
— Нет, не вы очень стары, я слишком молода.
— Вы состаритесь. Что еще?
Она опять подняла ложку и медленно стала опускать ее в растаявшее мороженое.
— Вы говорите, что любите меня, но не спрашиваете о моих чувствах.
— И что же вы чувствуете?
— Я не знаю! Иногда я думаю, что не знаю, что такое любовь. Как чувствуешь себя, когда любишь? Мне кажется, я никогда не сумею полюбить.
— Значит, вы просто ничего не чувствуете по отношению ко мне.
— Я чувствую… — Она запнулась, потом, встретив его взгляд, начала снова, на этот раз смелее: — С вами я чувствую себя в безопасности. С вами хорошо. Так хорошо мне бывало в детстве, когда холодным зимним утром я вставала очень рано, все спали, кроме меня и папы. Он укутывал меня в свой плед, и мы вместе ждали, когда закипит кофе в кофейнике.
Ей трудно было объяснить, откуда вдруг возникла эта картина воспоминаний. Она едва ли часто думала о своем отце, умершем, когда ей было лишь десять лет. Но то, что она сказала, было правдой. Космо Столет сумел дать ей почувствовать то же самое состояние безопасности и уверенности.
Он мягко улыбнулся.
— Я не ваш отец, помните об этом. Но начало мне нравится. — В его мягкости она ощущала какую-то пугающую неумолимость. Она вновь положила ложку и выпалила:
— Вы знаете, у меня есть внебрачный ребенок.
— Ужасное преступление, совершенное идиоткой!
— Вы даже не представляете себе, какая из меня может выйти жена.
— Красивая жена. Все остальное меня не интересует.
— Вашему сыну я не нравлюсь. — Говоря это, она отвела глаза, и щеки ее вновь зарделись.
— Вы выходите замуж не за моего сына. Кроме того, он не испытывает к вам неприязни. Он, скорее, презирает меня за то, что, увидев вас, я не отпустил вас с миром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103