— Хорошо, — сквозь зубы сказал Калганов. — Я отменяю распоряжение о командировке Целлера. Но в Ливан поедете вы. С Кристиной нужно работать. Там трудная оперативная обстановка. Она нуждается в повседневном оперативном руководстве.
Когда капитану Целлеру, который уже оформлял заграничный паспорт, сказали, что его командировка отменяется, он чуть не заплакал. Для него это был ужасный удар. Ежегодные загранкомандировки составляли главное удовольствие его жизни.
А полковник Федоровский, напротив, был счастлив. Генерал Калганов думал, что унижает Федоровского, отправляя его всего лишь заместителем резидента, хотя полковник вполне мог рассчитывать на самостоятельную должность резидента. Но Федоровский давно рвался на оперативную работу. Он засиделся в центральном аппарате.
Поздно вечером во вторник шифровальщик резидентуры советской политической разведки в Бейруте получил срочную телеграмму из центра. На телеграмме была пометка — «только для резидента». Шифровальщик понял, что придется вызывать резидента в посольство, лишив того возможности приятно провести вечер.
Советник посольства в Ливане Олег Червонцев находился на приеме, устроенном в честь пятидесятилетия крупного банка. Он поехал на прием вместе с женой — молодой высокой блондинкой.
Для Червонцева это был второй брак. Его первая жена, которой он обязан своей карьерой, умерла от рака. Она уехала в Москву, чтобы проследить за дочкой, поступившей в институт, и почувствовала себя плохо. Врачи, сделав анализы, положили её в больницу. Но было поздно, она сгорела буквально в два месяца. Червонцев прилетел уже на похороны.
Вторая жена, бывшая машинистка из секретариата Министерства иностранных дел, была младше Олега на двадцать лет и выше на пять сантиметров. Посол Вавилов, увидев её, меланхолически заметил:
— Тощие высокие блондинки доводят мужчину до инфаркта быстрее выпивки и сигарет.
Личный помощник посла, худой, как щепка, ухмыльнулся в знак полного согласия с шефом. Посол ошибся. Инфаркты случаются не от блондинок.
В советском посольстве все решили, что история с захватом заложников на конференции нефтяных министров закончилась для посла Вавилова благополучно. Его выпустили с первой группой заложников, освобожденных террористами. В него не стреляли, его не били. Терорристы даже не знали, что среди заложников оказался советский посол.
Но ужасный день, проведенный под дулами автоматов, сломал Михаила Петровича Вавилова. Страх, который он испытал, нельзя сравнить с обычным страхом, который время от времени испытывают люди.
В тот день посол не сомневался, что его убьют. Он постоянно думал о том, как именно это произойдет. Он представлял себе, как его тело обнаружат в луже крови после того, как полиция все-таки одолеет террористов.
Виктору Шумилову пришлось ещё хуже. Ему, как и другим молодым мужчинам, завязали глаза. Это только усилило чувство беспомощности. Они поняли, что ничего не могут поделать. Если станут жаловаться, повязку завяжут ещё туже или вообще изобьют. Они не знали, в какой момент и с какой стороны ждать новых мучений.
Каждый выстрел, крик, вопль, грохот, вообще любой шум усиливал страх. Человек не способен такое спокойно выносить. Эмоциональная система не выдерживает. И Вавилов, и Шумилов вышли из этой истории тяжело больными людьми.
После всего того, что с ними случилось, любое напоминание о том, что произошло тогда, немедленно возвращало их в состояние животного страха, пережитого в Бейруте.
На пятый день после освобождения у Вавилова развился обширный инфаркт. Он месяц пролежал в бейрутской больнице. Потом его вывезли в Москву и с почетом отправили на персональную пенсию.
Шумилов улетел в Москву первым самолетом. Но к работе в ЦК он не вернулся.
Врачи приехали к нему домой и, посмотрев на него, немедленно положили в больницу. Через три месяца, убедившись в том, что душевная болезнь приобрела хронический характер, Шумилова перевели в Институт марксизма-ленинизма. Для занятий наукой душевные переживания не помеха.
Олег Червонцев, женившись во второй раз, открывал для себя неведомые ему прежде радости бытия. На приеме они с женой отвели в сторону владельца большого автомобильного магазина. Командировка Червонцева заканчивалась, он знал, что в Москве уже подобрали ему замену, и потому занялся устройством хозяйственных дел. Сам он предполагал, вернувшись, купить в Москве «Волгу», но жена хотела «мерседес». Теперь Червонцев обрабатывал владельца магазина на предмет скидки.
В самый ответственный момент к Червонцеву подошел официант:
— Вас срочно просят подойти к телефону.
Чертыхнувшись, Червонцев последовал за ним. В буфетной он взял трубку.
— Олег Иванович, звонят из Министерства иностранных дел, хотят немедленно с вами связаться.
Червонцев узнал голос своего шифровальщика и понял, что сегодня договорить о «мерседесе» ему не удастся. Срочную шифровку из Москвы он обязан прочитать немедля.
Приехав на территорию посольства, Червонцев пошел не к себе в кабинет, а поднялся наверх, в помещение резидентуры. Это было несколько комнат без окон, звуконепроницаемых, оборудованных всеми системами защиты от подслушивания.
В шифротелеграмме из центра говорилось:
«В ближайшие недели следует ожидать попытки покушения на советских дипломатов и офицеров нашего советнического аппарата в сирийских войсках со стороны радикальных элементов палестинского движения.
Примите меры к обеспечению их безопасности. Лично посетите министра иностранных дел, а также командующего сирийским контингентом в Ливане и попросите обеспечить наших дипломатов и советников дополнительной охраной. К вам в помощь отправляем опытного сотрудника на вакантную должность заместителя резидента».
Дитеру Рольнику позвонили из Бейрута в тот день, когда он переехал на новую квартиру в Мюнхене. Западногерманская полиция и контрразведка были уверены, что Рольник, конечно же, давно покинул Германию. Интерпол искал его по всему миру, а он преспокойно жил в Мюнхене.
Ему, правда, сделали в Аммане пластическую операцию, палестинцы помогли обзавестись новыми документами, и он чувствовал себя достаточно уверенно. Каждое утро он плавал в бассейне, а потом возвращался домой завтракать. Едва он вошел в квартиру, как раздался телефонный звонок.
— Дитер, это я, Салим, — услышал Рольник, сняв трубку.
Большего и не требовалось. Голос Рольнику был хорошо известен.
— Дитер, ты нужен. У нас все готово. Ты можешь быстро присоединиться к нам?
Салим принадлежал к числу старых друзей. Последний раз они виделись три месяца назад в Багдаде. Тогда Салим изложил ему свой план и спросил:
— Я могу попросить тебя о помощи, если понадобится?
— Да.
Рольник многим был обязан Салиму.
— Ты по-прежнему можешь сам участвовать в операции?
— Разумеется.
Тут Рольник ухмыльнулся. Салим должен был знать, что Рольник действительно получал удовольствие, принимая участие в опасных операциях.
Дитер Рольник вовсе не был патологическим убийцей. Но он наслаждался тем, как замечательно его организм справляется с самой сложной задачей. Высшее удовольствие он получал от безумного напряжения операций, в которые его вовлекали.
Путь в Бейрут лежал через Кипр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57