Сталин же все читал:
— Еврейство не могло создать никакого нового мира; оно могло лишь вовлекать в круг своей деятельности новые, образующиеся миры и мировые отношения… Еврейство достигает своей высшей точки с завершением гражданского общества… Только после этого смогло еврейство достигнуть всеобщего господства и превратить человека, природу в предметы купли-продажи, находящиеся в рабской зависимости от эгоистической потребности, от торгашества… Реальная сущность еврея получила в гражданском обществе свое всеобщее действительное осуществление… Следовательно, сущность современного еврея мы находим не только в Пятикнижии или в Талмуде, но и в современном обществе — не только как ограниченность еврея, но и как еврейскую ограниченность общества.
Сталин умолк, но предостерегающе поднял руку и, переведя дыхание, сообщил:
— И последнее… Организация общества, которая упразднила бы предпосылки торгашества, а следовательно, и возможность торгашества, — такая организация общества сделала бы еврея невозможным… Общественная эмансипация еврея есть эмансипация общества от еврейства… Эмансипация евреев в ее конечном значении есть эмансипация человечества от еврейства…
— Что это, герр Сталин? — почти прокричал фюрер. — Кто это?
— Это, господин Гитлер, выписки из работы Карла Маркса «К еврейскому вопросу». Написал он ее осенью 1843 года, а на следующий год она была напечатана в журнале «Deutsch-Franzosische Jahrbucher»…
И после этих слов Сталин вынул из лежащего рядом портфеля старый номер журнала и вручил его Гитлеру:
— Можете на досуге убедиться сами…
— Между прочим, — тут же прибавил он, — Фридрих Энгельс со своим другом в этом вопросе не расходился…. Вот, например, — Сталин вынул из кармана еще два листа и со своего прочел вслух: — Буржуа относится к установлениям своего режима, как еврей к закону — он обходит их, поскольку это удается в каждом отдельном случае, но хочет, чтобы все другие их соблюдали…
Гитлер все еще не мог успокоиться, а Сталин спокойно говорил:
— Как видите, господин Гитлер, марксисты любят евреев в некотором смысле не больше национал-социалистов… Но мы выделяем социальный момент… Мы боремся против эксплуататоров, против паразитов на теле Труда, против капитализма и духа торгашества. Если дух торгашества— это еврейский дух, то, выходит, что мы боремся и против мирового еврейства как общественного феномена… По Марксу…
Гитлер задумчиво молчал, а Сталин предложил:
— Мне кажется, что нам стоило бы заняться нашими конкретными проблемами. Относительно консульств мы, думаю, договорились… Молотов и господин Риббентроп могли бы поработать над текстом соглашения на сей счет… Но какие есть еще пожелания или претензии?
Не дожидаясь ответа, Сталин сообщил:
— У советского правительства к вам по-прежнему три основных конкретных вопроса: ваши войска в Финляндии, ваши войска в Румынии, и наши войска — как вариант — в Болгарии…
— Кроме того, — добавил Сталин, — у нас есть просьбы по поставкам, вопросы по Турции и последнее — «Пакт трех». С Италией все более-менее ясно, но вот с Японией… Мы хотели бы, чтобы Япония отказалась от своих концессий на Северном Сахалине… У русских, господин Гитлер, Портсмутский мир рождает примерно такие же чувства, как Версальский мир у немцев… И еще об одном…
Сталин развел руками и сообщил:
— У нас в России говорят: повинную голову и меч не сечет… Мы должны повиниться, что действовали этим летом порой слишком напористо… Но прошу вас не забывать, что прибалтийские провинции входили в состав России уже издавна, как и Бессарабия…
Гитлер нервно шевельнулся, и Сталин его успокоил:
— Очевидно, вы вспомнили о Северной Буковине… Пожалуй, мы настаивали тут неосторожно… Виноваты… Но, господин Гитлер, ведь там живет много наших соплеменников. Вы должны нас понять — ведь у вас была проблема Судет… Вы получили свои горы — дайте нам право получить свои…
Гитлер слушал и раздумывал… Что отвечать? Пределы уступок он определил… Но устроят ли они Сталина?
— Герр Сталин, очевидно, и вы, и я уже многое обдумали про себя и многое для себя решили… Поэтому я сразу скажу, как я представляю себе возможное ближайшее будущее…
Гитлер посмотрел на Игнатьева, вспомнил, что тот был знаком с финским главнокомандующим, и решил начать с Финляндии, хотя вначале думал сказать о Балканах…
— Наши войска в Финляндии немногочисленны и постоянно там не дислоцируются — они следуют транзитом… Их цель — Норвегия…
Сталин тут же возразил:
— Господин Гитлер, настроения в Финляндии определяются лозунгом: «Тот не финн, кто признает мартовский договор с Москвой»… Любое оживление сотрудничества с ними любой великой державы финны воспринимают как подкрепление их глупых надежд… Если бы они попытались дружить, скажем, с Англией, мы были бы с ними резки и жестки… Но если мы будем резки с ними из-за вас, то те же англичане подумают, что это означает советско-германское охлаждение, а это усилит их надежды, пусть и безосновательные… Вот почему нас волнует Финляндия…
И тут фюрер, переглянувшись с Риббентропом, предложил:
— Герр Сталин! Давайте сделаем так… Вы обеспечиваете нам транзит через Советский Союз и гарантируете поставки из Финляндии… И тогда все будут довольны…
— Думаю, этот вариант может быть приемлемым— в комплексе…
Гитлер долгим взглядом посмотрел на этого русского грузина, и протянул:
— Если говоря о комплексе, вы имеете в виду Балканы, то давайте порассуждаем… Вы опасаетесь входа английского флота в Черное море… Но такая акция бессмысленна, если не подкрепляется сухопутной интервенцией, не так ли?
Сталин пожал плечами и затем кивнул, соглашаясь — возражать Гитлеру было трудно…
— Однако такие действия англичан для Германии еще более опасны, чем для России… Герр Сталин, поймите мои опасения — нефть, нефть и еще раз нефть… Вот чем определяется сейчас мое отношение к Балканам. Я не могу допустить англичан даже в Грецию, в Салоники… Меня беспокоит уже их захват Крита! Так разве я буду равнодушен к проходу англичан через Проливы, тем более что это будет нарушением режима Монтрё? Вы можете быть спокойны — покой ваших черноморских берегов я буду хранить ревностнее вас… Но ввод ваших войск в Болгарию — да еще с нашего согласия — встревожит Румынию… А мне кажется, вам было бы выгоднее снижать количество проблем с ней…
Сталин выслушивал все это без особого энтузиазма, но внешне это ни в чем не выражалось — Сталин умел сдерживать себя не менее, чем Молотов… Но в том, что говорил Гитлер, было много верного, если… Если Гитлер действительно отказался от экспансии в сторону России.
В Польше немцы сосредоточили уже немало сил, и если наращивание войсковых соединений в Румынии можно было объяснить «нефтяными» интересами, то «польскую» активность ими нельзя было объяснить никак…
Майский из Лондона сообщал, что бомбежки приняли регулярный характер, что в налетах участвует по 200—300 самолетов и что немцы стараются бомбить самые богатые и самые бедные районы Лондона, имеющего в поперечнике размеры до полусотни километров.
Отсюда вытекал вывод — Гитлер хотел бы вызвать в Англии массовое недовольство кабинетом Черчилля — «кабинетом войны»… И, значит, Гитлер хочет мира… Но мира во имя мира или во имя переориентации мощной армии на СССР?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186