Поэты пишут слова, навеянные этой музыкой. Вот вам еще одна форма «превращения чувств».
Для Евгения Долматовского, который написал слова к полонезу, это произведение - символ новой, возрожденной Польши. Он воспевает рожденную и закаленную в огне боев против общего врага дружбу советского и польского народов. Кстати, напомним (это нужно для нашего рассказа), что первая польская дивизия, сформированная на территории нашей страны и принявшая участие в освобождении Польши от немецких фашистов, носила имя Тадеуша Костюшко.
Что ж, и такое восприятие полонеза возможно. Музыкальное произведение в каждом веке как бы получает новую жизнь, новое звучание. Но все равно, как бы по-разному ни действовали на нас музыкальные произведения, какие бы «превращения чувств» мы ни испытывали, в них всегда будет присутствовать отблеск того главного, объективного жизненного содержания, которое вложил в свое творение композитор. И вот на концерте, о котором мы сейчас говорим, и произошло, по-моему, наибольшее приближение слушателей к истинному содержанию полонеза.
Уже в первой части сильные мужские голоса неожиданно придали нежной и возвышенной скрипичной мелодии характер мужественный и в то же время мятежный и страстный. Полонез обернулся новой, неведомой ранее и прекрасной гранью... Вторая же часть просто переполнилась неукротимой энергией, подобно штормовой стихии. Низкие голоса, словно накатами волн, начали выплескивать мелодию на все более и более высокую ноту, пока наконец она не обрушилась «девятым валом» какой-то молодецкой удали. А потом зазвучали призывные фанфарные голоса, словно зовущие кого-то на поле брани... И снова тревога, скорбь, страстный порыв. О чем все это?
Прекрасные и трагические дни незабываемого 1794 года... В Кракове началось освободительное восстание, которое возглавил Тадеуш Костюшко. Когда, быстро охватив всю страну, волна восстания докатилась до Вильно, в ряды борцов за свободу встал двадцатидевятилетний граф Михал Клеофас Огинский, бывший в то время великим литовским подскарбием (государственным казначеем). Огинский заявил Национальному Совету, членом которого вскоре стал, что он приносит «в дар родине свое имущество, труд и жизнь». Он сформировал на свои средства одну из воинских частей и, став во главе ее, участвовал в нескольких сражениях. Его документы скреплялись печатью, на которой фамильный герб Огинских был заменен девизом «Свобода, постоянство, независимость». Себя Огинский называл гражданином, солдатом революции.
Свои незаурядные музыкальные способности он посвятил делу свободы. Для воинской части, которой он командовал, Михал Клеофас написал марш. Я «писал также военные и патриотические песни, которые возбуждали храбрость, энергию и энтузиазм моих товарищей по оружию», - вспоминал впоследствии композитор.
Восстание было подавлено, Костюшко тяжело ранен и взят в плен. Огинский вместе с другими патриотами покинул Польшу. Много лет он пробыл в эмиграции, потом переселился в Россию, в составе которой была часть Польши. Здесь он получил звание сенатора. Но закончил свою жизнь Огинский в Италии. Он покинул Россию, когда убедился, что русский царь не сдержал своего обещания помочь воссоединению польских земель, разделенных между Россией, Пруссией и Австрией.
Когда же родился этот страстный и драматичный полонез «Прощание с родиной»? В те самые дни, когда было подавлено восстание и композитор покидал страну. Возможно, то были лишь немногие минуты необыкновенного творческого озарения, которое и сейчас, через века, светит людям. Какой ценой это было достигнуто? Ценой расставания с самым дорогим в жизни. Что-то в такие минуты, очевидно, сгорает в человеке навсегда. И такие чувства не могут не дойти до глубин души.
Огинский написал больше двадцати полонезов, но дело не в количестве. Композитор внес заметный вклад в музыкальную культуру Польши. И большая его заслуга заключалась в том, что он ввел в свою музыку окружавшую его жизнь. Отказавшись от традиционной трактовки полонеза как придворного, «светского» танца, он начал создавать, по существу, лирические произведения, предвосхитившие будущие откровения Шопена. В этих полонезах живут волнующие образы, в которых переплетаются любовь, радость и грусть, звучат героические «фанфары» - свидетели патриотических чувств и воинской доблести гражданина Польши - композитора Огинского.
В 1965 году мировая музыкальная общественность отмечала 200-летие со дня рождения замечательного сына Польши Михала Клеофаса Огинского. В эти дни в адрес министерства культуры и искусства Польской Народной Республики пришла необычная посылка - это были ноты «Концертного полонеза», посвященного памяти Огинского. Автором полонеза оказался... советский офицер Александр Мамонтов. Польские друзья сердечно поблагодарили автора за подарок, высоко оценили художественные достоинства произведения, и, конечно, их заинтересовала история создания этого полонеза. Она оказалась необычной, волнующей. «Повинен» в этом оказался опять же полонез «Прощание с родиной».
Вот как об этом рассказал сам Александр Мамонтов: «...Октябрь 1941 года. Война. Фашисты на подступах к Харькову. Я, четырнадцатилетний мальчик, эвакуируюсь в глубокий тыл. На вокзале меня провожал отец, который сообщил мне, что остается в харьковском подполье. Я хорошо понимал, что, возможно, вижу его в последний раз. Тяжело на душе. Горит родной город... Последний ласковый взгляд отца. Сердце сжимает боль. И вдруг в этот трудный момент я услышал замечательную мелодию, которая осталась в моем сердце и памяти на всю жизнь. Ее мастерски исполнял на баяне солдат своим боевым товарищам, уезжающим на фронт. Все затаив дыхание слушали баяниста, и только тревожные, отрывистые гудки паровозов нарушали воцарившуюся на несколько минут в этой суматохе тишину. Я не мог сдержать слез. Отец что-то говорил, но я его уже не слышал...
Позже я узнал, что это был полонез Огинского «Прощание с родиной». Прошло много лет. Полонез Огинского на всю жизнь стал частицей моего сердца, реквиемом погибшему отцу и всем патриотам, сложившим головы за Родину... Вот почему через всю свою жизнь я пронес заветную мечту - написать музыку, посвященную Огинскому...»
«Концертный полонез» Мамонтова был исполнен оркестром Войска Польского на юбилейном концерте, посвященном 200-летию Огинского. Еще одно «превращение чувств», вызванное полонезом «Прощание с родиной». Так продолжает свою жизнь среди нас замечательное сочинение польского композитора.
ВТОРОЕ РОЖДЕНИЕ СИМФОНИИ
Однажды в редакции газеты «Красная звезда» мне показали письмо инженер-капитана В. Самсонова. Речь шла о Восьмой (Неоконченной) симфонии Шуберта.
«Это мое любимое произведение, - писал В. Самсонов, - да, наверное, и нет человека, который, услышав его, не полюбил бы. Но меня удивляет одно обстоятельство: симфония была написана в 1822 году, а исполнена впервые в 1865-м. Почему же ее не исполняли более 40 лет? Неужели не могли оценить по достоинству? Или, может, ее потеряли, а потом нашли? Расскажите, если можно...»
Действительно, в чем тут дело? Я тоже люблю Неоконченную симфонию и тоже удивился этому странному факту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Для Евгения Долматовского, который написал слова к полонезу, это произведение - символ новой, возрожденной Польши. Он воспевает рожденную и закаленную в огне боев против общего врага дружбу советского и польского народов. Кстати, напомним (это нужно для нашего рассказа), что первая польская дивизия, сформированная на территории нашей страны и принявшая участие в освобождении Польши от немецких фашистов, носила имя Тадеуша Костюшко.
Что ж, и такое восприятие полонеза возможно. Музыкальное произведение в каждом веке как бы получает новую жизнь, новое звучание. Но все равно, как бы по-разному ни действовали на нас музыкальные произведения, какие бы «превращения чувств» мы ни испытывали, в них всегда будет присутствовать отблеск того главного, объективного жизненного содержания, которое вложил в свое творение композитор. И вот на концерте, о котором мы сейчас говорим, и произошло, по-моему, наибольшее приближение слушателей к истинному содержанию полонеза.
Уже в первой части сильные мужские голоса неожиданно придали нежной и возвышенной скрипичной мелодии характер мужественный и в то же время мятежный и страстный. Полонез обернулся новой, неведомой ранее и прекрасной гранью... Вторая же часть просто переполнилась неукротимой энергией, подобно штормовой стихии. Низкие голоса, словно накатами волн, начали выплескивать мелодию на все более и более высокую ноту, пока наконец она не обрушилась «девятым валом» какой-то молодецкой удали. А потом зазвучали призывные фанфарные голоса, словно зовущие кого-то на поле брани... И снова тревога, скорбь, страстный порыв. О чем все это?
Прекрасные и трагические дни незабываемого 1794 года... В Кракове началось освободительное восстание, которое возглавил Тадеуш Костюшко. Когда, быстро охватив всю страну, волна восстания докатилась до Вильно, в ряды борцов за свободу встал двадцатидевятилетний граф Михал Клеофас Огинский, бывший в то время великим литовским подскарбием (государственным казначеем). Огинский заявил Национальному Совету, членом которого вскоре стал, что он приносит «в дар родине свое имущество, труд и жизнь». Он сформировал на свои средства одну из воинских частей и, став во главе ее, участвовал в нескольких сражениях. Его документы скреплялись печатью, на которой фамильный герб Огинских был заменен девизом «Свобода, постоянство, независимость». Себя Огинский называл гражданином, солдатом революции.
Свои незаурядные музыкальные способности он посвятил делу свободы. Для воинской части, которой он командовал, Михал Клеофас написал марш. Я «писал также военные и патриотические песни, которые возбуждали храбрость, энергию и энтузиазм моих товарищей по оружию», - вспоминал впоследствии композитор.
Восстание было подавлено, Костюшко тяжело ранен и взят в плен. Огинский вместе с другими патриотами покинул Польшу. Много лет он пробыл в эмиграции, потом переселился в Россию, в составе которой была часть Польши. Здесь он получил звание сенатора. Но закончил свою жизнь Огинский в Италии. Он покинул Россию, когда убедился, что русский царь не сдержал своего обещания помочь воссоединению польских земель, разделенных между Россией, Пруссией и Австрией.
Когда же родился этот страстный и драматичный полонез «Прощание с родиной»? В те самые дни, когда было подавлено восстание и композитор покидал страну. Возможно, то были лишь немногие минуты необыкновенного творческого озарения, которое и сейчас, через века, светит людям. Какой ценой это было достигнуто? Ценой расставания с самым дорогим в жизни. Что-то в такие минуты, очевидно, сгорает в человеке навсегда. И такие чувства не могут не дойти до глубин души.
Огинский написал больше двадцати полонезов, но дело не в количестве. Композитор внес заметный вклад в музыкальную культуру Польши. И большая его заслуга заключалась в том, что он ввел в свою музыку окружавшую его жизнь. Отказавшись от традиционной трактовки полонеза как придворного, «светского» танца, он начал создавать, по существу, лирические произведения, предвосхитившие будущие откровения Шопена. В этих полонезах живут волнующие образы, в которых переплетаются любовь, радость и грусть, звучат героические «фанфары» - свидетели патриотических чувств и воинской доблести гражданина Польши - композитора Огинского.
В 1965 году мировая музыкальная общественность отмечала 200-летие со дня рождения замечательного сына Польши Михала Клеофаса Огинского. В эти дни в адрес министерства культуры и искусства Польской Народной Республики пришла необычная посылка - это были ноты «Концертного полонеза», посвященного памяти Огинского. Автором полонеза оказался... советский офицер Александр Мамонтов. Польские друзья сердечно поблагодарили автора за подарок, высоко оценили художественные достоинства произведения, и, конечно, их заинтересовала история создания этого полонеза. Она оказалась необычной, волнующей. «Повинен» в этом оказался опять же полонез «Прощание с родиной».
Вот как об этом рассказал сам Александр Мамонтов: «...Октябрь 1941 года. Война. Фашисты на подступах к Харькову. Я, четырнадцатилетний мальчик, эвакуируюсь в глубокий тыл. На вокзале меня провожал отец, который сообщил мне, что остается в харьковском подполье. Я хорошо понимал, что, возможно, вижу его в последний раз. Тяжело на душе. Горит родной город... Последний ласковый взгляд отца. Сердце сжимает боль. И вдруг в этот трудный момент я услышал замечательную мелодию, которая осталась в моем сердце и памяти на всю жизнь. Ее мастерски исполнял на баяне солдат своим боевым товарищам, уезжающим на фронт. Все затаив дыхание слушали баяниста, и только тревожные, отрывистые гудки паровозов нарушали воцарившуюся на несколько минут в этой суматохе тишину. Я не мог сдержать слез. Отец что-то говорил, но я его уже не слышал...
Позже я узнал, что это был полонез Огинского «Прощание с родиной». Прошло много лет. Полонез Огинского на всю жизнь стал частицей моего сердца, реквиемом погибшему отцу и всем патриотам, сложившим головы за Родину... Вот почему через всю свою жизнь я пронес заветную мечту - написать музыку, посвященную Огинскому...»
«Концертный полонез» Мамонтова был исполнен оркестром Войска Польского на юбилейном концерте, посвященном 200-летию Огинского. Еще одно «превращение чувств», вызванное полонезом «Прощание с родиной». Так продолжает свою жизнь среди нас замечательное сочинение польского композитора.
ВТОРОЕ РОЖДЕНИЕ СИМФОНИИ
Однажды в редакции газеты «Красная звезда» мне показали письмо инженер-капитана В. Самсонова. Речь шла о Восьмой (Неоконченной) симфонии Шуберта.
«Это мое любимое произведение, - писал В. Самсонов, - да, наверное, и нет человека, который, услышав его, не полюбил бы. Но меня удивляет одно обстоятельство: симфония была написана в 1822 году, а исполнена впервые в 1865-м. Почему же ее не исполняли более 40 лет? Неужели не могли оценить по достоинству? Или, может, ее потеряли, а потом нашли? Расскажите, если можно...»
Действительно, в чем тут дело? Я тоже люблю Неоконченную симфонию и тоже удивился этому странному факту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38