Это оказалось слишком даже для андерманцев, и Густав VI был тихо убран с престола. Его низложение создало некоторые проблемы, поскольку императорская Хартия предписывала, чтобы корона переходила только по мужской линии. Густав VI вместо сыновей имел полдюжины кузенов, и отвратительная династическая война продолжалась до тех пор, пока старшая из его трех сестер не положила конец безрассудству, прибегнув к финту с законодательством. На Императорском совете она объявила себя мужчиной, захватила корону (и контроль над андерманским Флотом Метрополии) в качестве «Густава VII» и пригласила всех родственников-мужчин, кому не терпится, попытать счастья на поединке. Никто не принял ее вызова, и она продолжала еще тридцать восемь лет удерживать трон как «Его Императорское Величество Густав VII». Она оказалась одним из лучших правителей за всю историю империи, о чем очень много писали.
Хонор с усмешкой подумала, что империя не была обычной монархией и, несмотря на все изгибы своего пути, двор Андерманов отлично ладил со своим народом. Взять хотя бы тот факт, что императоры всегда были достаточно мудры, чтобы предоставлять огромную степень местной автономии различным завоеванным мирам, а также проявляли незаурядную ловкость, подгребая под свое крылышко системы, которые по тем или иным причинам попали в беду. Как, например, Республика Грегор на Грегоре-Б. Вся система разлетелась на части в ходе чрезвычайно хаотичной гражданской войны, а тут к ним пришел АИФ и провозгласил мир. Как и многое другое в империи, традиция «помогать» побежденным народам восходила к Густаву I и истории самого Потсдама.
До того как Густав Андерман со своим флотом окружил планету и приготовился к атаке, Потсдам назывался Куан Инь в честь китайской богини милосердия. И это было одним из самых ироничных названий, когда-либо присвоенных планете: этнические китайцы, населявшие ее тогда, оказались в ловушке не менее смертоносной чем та, которая едва не погубила предков грейсонцев.
Как и первые мантикорские поселенцы, колонисты Куан Инь вылетели со Старой Земли еще до того, как парус Варшавской сделал гиперпространство достаточно безопасным для судов колонистов. Они совершили свое путешествие длиной в столетие в субсветовом режиме, в анабиозных камерах, и в конце концов убедились, что при первом осмотре планеты была упущена маленькая деталь – не изучили один незначительный элемент экосистемы их нового дома. А именно – ее микробиологию. Почва Куан Инь была богата всеми необходимыми минералами и большей частью питательных веществ, необходимых для земных растений, но местные микроорганизмы проявили ненасытный аппетит в отношении земного хлорофилла и уничтожили все надземные части растений, посаженных поселенцами. Ни один из микробов не был вреден для самих колонистов и привезенных ими земных животных. Но ни одна земная форма жизни не смогла бы питаться местной растительностью, а земные кормовые культуры подвергались уничтожению в буквальном смысле слова «на корню», и урожаи катастрофически упали. Колонистам все же удалось выжить путем бесконечного непосильного труда на полях, но некоторые основные пищевые растения были полностью истреблены, скудость рациона стала катастрофической, и они поняли, что, несмотря на все свои отчаянные усилия, они ведут в конечном итоге безнадежную войну против микробов собственной планеты. Со временем им пришлось оставить большую часть освоенных земель, оказавшись на грани вымирания, и они ничего не могли с этим поделать. Все это объясняет, почему они приветствовали «завоевание» планеты Андерманами, приняв военную операцию почти как освободительную.
Ни одна из причуд Густава Андермана не мешала ему быть одаренным руководителем. Он обладал выдающейся способностью определять проблемы и решать их. К тому же у него был талант, который, видимо, унаследовало и большинство его здравомыслящих потомков: умение признавать таланты других людей и использовать их наилучшим образом. В течение следующих двадцати стандартных лет он привез к себе современных микробиологов и генных инженеров, которые переломили ситуацию, создав генинженерные варианты земных растений, взявшие верх над местными микробами. Потсдам, вероятно, никогда не станет планетой-садом и не сможет экспортировать излишки продовольствия, но по крайней мере его народ оказался способен накормить себя и своих детей.
Поэтому уроженцы Куан Инь с удовольствием приняли Андермана в качестве своего нового императора. Их не беспокоили странности – они были готовы простить ему даже явное безрассудство, превратившись в по-настоящему преданных и верных подданных. Густав I начал производить и экспортировать единственный продукт, в котором отлично разбирался, – обученных наемников, – а потом занялся ремеслом конкистадора. К моменту его смерти Новый Берлин стал столичной системой империи, состоявшей из шести звездных систем, и с тех пор империя только увеличивалась в размерах, иногда не слишком впечатляюще, но всегда неуклонно.
– Нас вызывают, мэм, – внезапно сказал лейтенант Казенс.
Хонор прищурилась, когда чужой голос прервал ее размышления. Она посмотрела на лейтенанта, удивленно подняв бровь, и пожала плечами.
– Это узконаправленный радиолуч. Вызывают лично капитана мантикорского королевского торгового судна «Пилигрим», – доложил он.
Хонор нахмурилась.
– Кто это?
– Я не знаю точно, мэм. Нет никаких опознавательных знаков, но сигнал поступает с вектора ноль-два-два.
– Что вы думаете, Дженифер? – Хонор посмотрела на Хьюз, и тактик набрала запрос на своей панели.
– Если Фред правильно определил направление, сигнал исходит от андерманской эскадры супердредноутов, – сказала она через несколько секунд.
Хонор глубоко задумалась. У корабля АИФ не было никакой разумной причины окликать простое мантикорское торговое судно. Она забарабанила пальцами по подлокотнику кресла, размышляя, и недоуменно пожала плечами:
– Соедините меня с ним, но держите фокус камеры только на моем лице.
– Слушаюсь, мэм, – ответил Казенс.
Посылать собеседнику изображение только лица было не принято, но и не было чем-то особо необычным. По крайней мере, предательская мантикорская военная форма останется вне поля зрения собеседника. Она приготовила приветливую улыбку, рядом с ее правым коленом загорелся предупредительный огонек, а через мгновение на маленьком экране под огоньком появился какой-то человек.
Как и у большинства граждан Нового Берлина, у него были преимущественно китайские предки, и кожа вокруг глаз сморщилась, когда он улыбнулся, увидев Хонор. Он был одет в белый китель адмирала флота АИФ, но на правой стороне круглого воротника-стойки сверкнуло маленькое лучистое солнце из прекрасно обработанного золота, и Хонор, заметив значок, с трудом сохранила невозмутимое выражение лица. Золотое солнце носили только те, кто имел прямое право наследования императорской короны.
– Гутен морген, капитан. – Официальным языком Андерманской империи был немецкий. – Я – Чин-лу Андерман, герцог фон Рабенштранге, – продолжил он на стандартном английском, гортанно выговаривая слова, – и от имени моего кузена императора я рад приветствовать вас в Новом Берлине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152
Хонор с усмешкой подумала, что империя не была обычной монархией и, несмотря на все изгибы своего пути, двор Андерманов отлично ладил со своим народом. Взять хотя бы тот факт, что императоры всегда были достаточно мудры, чтобы предоставлять огромную степень местной автономии различным завоеванным мирам, а также проявляли незаурядную ловкость, подгребая под свое крылышко системы, которые по тем или иным причинам попали в беду. Как, например, Республика Грегор на Грегоре-Б. Вся система разлетелась на части в ходе чрезвычайно хаотичной гражданской войны, а тут к ним пришел АИФ и провозгласил мир. Как и многое другое в империи, традиция «помогать» побежденным народам восходила к Густаву I и истории самого Потсдама.
До того как Густав Андерман со своим флотом окружил планету и приготовился к атаке, Потсдам назывался Куан Инь в честь китайской богини милосердия. И это было одним из самых ироничных названий, когда-либо присвоенных планете: этнические китайцы, населявшие ее тогда, оказались в ловушке не менее смертоносной чем та, которая едва не погубила предков грейсонцев.
Как и первые мантикорские поселенцы, колонисты Куан Инь вылетели со Старой Земли еще до того, как парус Варшавской сделал гиперпространство достаточно безопасным для судов колонистов. Они совершили свое путешествие длиной в столетие в субсветовом режиме, в анабиозных камерах, и в конце концов убедились, что при первом осмотре планеты была упущена маленькая деталь – не изучили один незначительный элемент экосистемы их нового дома. А именно – ее микробиологию. Почва Куан Инь была богата всеми необходимыми минералами и большей частью питательных веществ, необходимых для земных растений, но местные микроорганизмы проявили ненасытный аппетит в отношении земного хлорофилла и уничтожили все надземные части растений, посаженных поселенцами. Ни один из микробов не был вреден для самих колонистов и привезенных ими земных животных. Но ни одна земная форма жизни не смогла бы питаться местной растительностью, а земные кормовые культуры подвергались уничтожению в буквальном смысле слова «на корню», и урожаи катастрофически упали. Колонистам все же удалось выжить путем бесконечного непосильного труда на полях, но некоторые основные пищевые растения были полностью истреблены, скудость рациона стала катастрофической, и они поняли, что, несмотря на все свои отчаянные усилия, они ведут в конечном итоге безнадежную войну против микробов собственной планеты. Со временем им пришлось оставить большую часть освоенных земель, оказавшись на грани вымирания, и они ничего не могли с этим поделать. Все это объясняет, почему они приветствовали «завоевание» планеты Андерманами, приняв военную операцию почти как освободительную.
Ни одна из причуд Густава Андермана не мешала ему быть одаренным руководителем. Он обладал выдающейся способностью определять проблемы и решать их. К тому же у него был талант, который, видимо, унаследовало и большинство его здравомыслящих потомков: умение признавать таланты других людей и использовать их наилучшим образом. В течение следующих двадцати стандартных лет он привез к себе современных микробиологов и генных инженеров, которые переломили ситуацию, создав генинженерные варианты земных растений, взявшие верх над местными микробами. Потсдам, вероятно, никогда не станет планетой-садом и не сможет экспортировать излишки продовольствия, но по крайней мере его народ оказался способен накормить себя и своих детей.
Поэтому уроженцы Куан Инь с удовольствием приняли Андермана в качестве своего нового императора. Их не беспокоили странности – они были готовы простить ему даже явное безрассудство, превратившись в по-настоящему преданных и верных подданных. Густав I начал производить и экспортировать единственный продукт, в котором отлично разбирался, – обученных наемников, – а потом занялся ремеслом конкистадора. К моменту его смерти Новый Берлин стал столичной системой империи, состоявшей из шести звездных систем, и с тех пор империя только увеличивалась в размерах, иногда не слишком впечатляюще, но всегда неуклонно.
– Нас вызывают, мэм, – внезапно сказал лейтенант Казенс.
Хонор прищурилась, когда чужой голос прервал ее размышления. Она посмотрела на лейтенанта, удивленно подняв бровь, и пожала плечами.
– Это узконаправленный радиолуч. Вызывают лично капитана мантикорского королевского торгового судна «Пилигрим», – доложил он.
Хонор нахмурилась.
– Кто это?
– Я не знаю точно, мэм. Нет никаких опознавательных знаков, но сигнал поступает с вектора ноль-два-два.
– Что вы думаете, Дженифер? – Хонор посмотрела на Хьюз, и тактик набрала запрос на своей панели.
– Если Фред правильно определил направление, сигнал исходит от андерманской эскадры супердредноутов, – сказала она через несколько секунд.
Хонор глубоко задумалась. У корабля АИФ не было никакой разумной причины окликать простое мантикорское торговое судно. Она забарабанила пальцами по подлокотнику кресла, размышляя, и недоуменно пожала плечами:
– Соедините меня с ним, но держите фокус камеры только на моем лице.
– Слушаюсь, мэм, – ответил Казенс.
Посылать собеседнику изображение только лица было не принято, но и не было чем-то особо необычным. По крайней мере, предательская мантикорская военная форма останется вне поля зрения собеседника. Она приготовила приветливую улыбку, рядом с ее правым коленом загорелся предупредительный огонек, а через мгновение на маленьком экране под огоньком появился какой-то человек.
Как и у большинства граждан Нового Берлина, у него были преимущественно китайские предки, и кожа вокруг глаз сморщилась, когда он улыбнулся, увидев Хонор. Он был одет в белый китель адмирала флота АИФ, но на правой стороне круглого воротника-стойки сверкнуло маленькое лучистое солнце из прекрасно обработанного золота, и Хонор, заметив значок, с трудом сохранила невозмутимое выражение лица. Золотое солнце носили только те, кто имел прямое право наследования императорской короны.
– Гутен морген, капитан. – Официальным языком Андерманской империи был немецкий. – Я – Чин-лу Андерман, герцог фон Рабенштранге, – продолжил он на стандартном английском, гортанно выговаривая слова, – и от имени моего кузена императора я рад приветствовать вас в Новом Берлине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152