Устами Семена к современникам и потомкам обращался его великий отец, «собиратель Руси» Иван Данилович Добрый, прозванный за щедрость Калитой...
Судьба жестоко посмеялась над Семеном Ивановичем, словно наказав его за «гордость». После двух неудачных, бездетных браков он, перешагнув через церковные каноны и выдержав тяжелую ссору с митрополитом, женился в 1347 году на Марии Тверской – дочери казненного в Орде в 1339 году Александра Тверского. В этом браке, возродившем старые идеи Даниловичей о династическом «освоении» тверских земель, князь Семен был счастлив и многодетен. Казалось, его сыновьям суждено было стать главной ветвью московского дома. Но в 1353 году тяжелая рука «черной смерти» смахнула с лица земли сначала всех сыновей князя Семена, а потом и его самого. Из трех сыновей Калиты Всевышний сохранил тогда лишь одного – богобоязненного и кроткого Ивана Красного...
Полузадушенный смертельной болезнью, Семен Гордый диктовал свое завещание. В нем он умолял наследников мирно жить друг с другом и исполнять его последнюю волю – «чтобы не престала память родителей наших и наша, и свеча бы не угасла»...
Это неожиданное «лирическое отступление» в суховатых росписях княжеского имущества и по сей день остается загадкой. Какое значение вкладывал Семен в эту таинственную «свечу»? Говорил ли он о продолжении московского дела «собирания Руси»? Беспокоился об исполнении родительских заветов? Или же вспомнил вдруг последние часы своего отца князя Ивана, его последний Акафист: «Светоприемную свещу, сущым по тме явльшуюся, зрим святую Деву»?..
В бесконечных тревогах пролетали годы. Люди с плачем приходили в этот мир и с плачем покидали его. Все казалось зыбко и ненадежно. Но между тем дела шли своим неспешным чередом, подчиняясь неведомым законам. Под снисходительным надзором хана Джанибека Московское княжество неприметно росло и крепло. Но в 1357 году «добрый царь» Джанибек был убит своим сыном Бердибеком, уставшим дожидаться заветного золотого престола. Заодно Бердибек прикончил и 12 своих братьев, избавив себя от лишних хлопот. Однако такой поворот дел в Орде понравился не всем. Среди татар началась длительная усобица (по выражению летописца – «замятия великая в Орде» (22, 229). За период с 1357 по 1381 год на ордынском престоле сменилось более 25 ханов (71, 50).
Воспользовавшись ордынскими усобицами, суздальский князь Дмитрий Константинович в 1360 году сумел ненадолго отобрать великое княжение Владимирское у малолетнего сына Ивана Красного Дмитрия. Возможно, эту мысль ему подсказали некоторые «сильные люди» в Орде, озабоченные неуклонным ростом могущества Москвы. Но московское боярство, сплотившись вокруг митрополита-москвича Алексея, отстояло права своего князя-отрока. С этого времени великое княжение Владимирское становится «вотчиной» (неотъемлемой привилегией) московских правителей.
Внуки Калиты Дмитрий Иванович Московский и Владимир Андреевич Серпуховской выросли фактически без отцов. Над ними не довлела семейная выучка, им легче было отойти от политических традиций Калиты, о которых они знали только понаслышке, от старых бояр или митрополита Алексея. И не случайно именно эти дерзкие отроки, возмужав, встряхнули Русь, вывели ее из лесов и болот на простор Куликова поля.
Новое вино вливалось в новые мехи. Московские правители искали и находили новые решения старых проблем. Но окруженный глубоким почтением образ их прадеда, первого «собирателя Руси» Ивана Калиты, жил в их семейных преданиях. Все понимали, что Москва пошла в рост от посаженного и взлелеянного им зерна. Трудно определить словами, в чем же состояло не имущественное, не политическое, а именно духовное, вечное наследие Калиты. Как известно, родители познаются в детях. Всех правивших в Москве потомков князя Ивана отличало необычайно развитое чувство ответственности. Его истоки – в изначальном церковно-государственном характере московского домостроительства.
Создание Московского государства воспринималось ими как исполнение провиденциальной задачи – построения небывалого дотоле Царства Божией Правды. И потому строители всегда помнили грозные слова пророка Иеремии: «Проклят, кто дело Господне делает небрежно» (Иеремия, 48, 10).
Московское самодержавие смогло стать жизненной политической формой только благодаря чувству огромной ртвет-ственности перед людьми и перед Богом, никогда не покидавшему носителей тяжелой «шапки Мономаха». Со времен Калиты строительство Московского, а потом и Российского государства стало одновременно и возведением Храма. И потому люди, строившие его, работали не за страх, а за совесть.
Приложения
Грамота Новгорода тверскому великому князю Михаилу Ярославичу 1304-1305 гг.
Благословление от владыкы, поклон от посадника Георгия, и от тысячкого Андреяна, и от всех старейших, и от всех мънших, и от всего Новагорода господину князю Михаилу Ярославицю. На семь та, княже, хрьст целовати к всему Новугороду, на чемь целовали пьрвии князи, и дед твои, и отьць твои. Новгород ти дьржати по пошлине, како держал дед твои и отьць твои. Грамот ти не посужати. А мужа ти без вины волости не лишити. А бес посадника ти волостии не раздавати, ни суда ти судити, ни грамот давати. А волостии ти, княже, новгородьскых своими мужи не дьржати, дьржати ти мужи новгородьскыми; а дар тобе от тех волостии емати. А се волости новогородьскыя: Волок с всеми волостьми, а дьржати ти свои тиун на половине, а новгородьць на половине, в всей волости Волочкои; а на Тьржку ти, княже, дьржати свои тиун на своей части, а новгородьць на своей части. А се волости новгородьскыя: Бежице, Городьць, Мелеча, Шипи-но, Егна, Волъгда, Заволочие, Голопьрьмь, Тьре, Пьрьмь, Печера, Югра; а ты волости дьржати ти мужи новгородьскыми. А свинье бита ти, княже, за 60 вьрст около города, а дале куда кому годно. А закладников ти не приимати, княже, по всей волости Новгородьскои, ни княгини твоей, ни бояром твоим, ни дворяном твоим. А сел ти не ставити по Новгородьскои волости, ни твоей княгыни, ни твоим бояром, ни твоим дворяном, ни купити, ни даром приимати. А свобод ти не ставити по Новгородьскои волости. А что сел, княже, на Новгородьскои земли твоих, или княгыниных, или бояр твоих, тех сел тобе съступитися: а куны емати на них у истьцев своих, у кого будеть кто купил; а земля святой Софии к Новугороду. А что сел и свобод Дьмитриевых, то дали есме быле Андрею до живота Андреева в хрьстное целование, а потомь Новугороду то все; а тобе, княже, в то не въступитися. А рубеж ти дати правый по старому рубежю, в хрьстное целование, как было при отци твоемь Ярославе. А на Озвад ти, княже, ездити лете звери гонит. А в Руоу не ехати, ехати в Русу на третьюю зиму. А в Ладогу ти, княже, ездити на третиее лето. А осетрьнику твоему ездити в Ладогу по грамоте отца твоего, како пошло. А в Вълъгде ти тиуна не държати. А судиям твоим ездити по волости, куда пошло, лете с Петрова дни, по пошлине. А что пожень княжих, то князю; а новгор-одьское Новугороду. А вывод ти, княже, в всей Новгородь-скои волости не надобе. А с Суждальскои земли тобе, княже, новгородца не судити, ни грамот давати, ни волостии раздав-ати. А по всей Суждалъскои земли гостити новгородцю без рубежа. А у мыта у новгородца и у новоторъжца по две векше от воза, и от лодие, и от хмелна короба, и от льняна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Судьба жестоко посмеялась над Семеном Ивановичем, словно наказав его за «гордость». После двух неудачных, бездетных браков он, перешагнув через церковные каноны и выдержав тяжелую ссору с митрополитом, женился в 1347 году на Марии Тверской – дочери казненного в Орде в 1339 году Александра Тверского. В этом браке, возродившем старые идеи Даниловичей о династическом «освоении» тверских земель, князь Семен был счастлив и многодетен. Казалось, его сыновьям суждено было стать главной ветвью московского дома. Но в 1353 году тяжелая рука «черной смерти» смахнула с лица земли сначала всех сыновей князя Семена, а потом и его самого. Из трех сыновей Калиты Всевышний сохранил тогда лишь одного – богобоязненного и кроткого Ивана Красного...
Полузадушенный смертельной болезнью, Семен Гордый диктовал свое завещание. В нем он умолял наследников мирно жить друг с другом и исполнять его последнюю волю – «чтобы не престала память родителей наших и наша, и свеча бы не угасла»...
Это неожиданное «лирическое отступление» в суховатых росписях княжеского имущества и по сей день остается загадкой. Какое значение вкладывал Семен в эту таинственную «свечу»? Говорил ли он о продолжении московского дела «собирания Руси»? Беспокоился об исполнении родительских заветов? Или же вспомнил вдруг последние часы своего отца князя Ивана, его последний Акафист: «Светоприемную свещу, сущым по тме явльшуюся, зрим святую Деву»?..
В бесконечных тревогах пролетали годы. Люди с плачем приходили в этот мир и с плачем покидали его. Все казалось зыбко и ненадежно. Но между тем дела шли своим неспешным чередом, подчиняясь неведомым законам. Под снисходительным надзором хана Джанибека Московское княжество неприметно росло и крепло. Но в 1357 году «добрый царь» Джанибек был убит своим сыном Бердибеком, уставшим дожидаться заветного золотого престола. Заодно Бердибек прикончил и 12 своих братьев, избавив себя от лишних хлопот. Однако такой поворот дел в Орде понравился не всем. Среди татар началась длительная усобица (по выражению летописца – «замятия великая в Орде» (22, 229). За период с 1357 по 1381 год на ордынском престоле сменилось более 25 ханов (71, 50).
Воспользовавшись ордынскими усобицами, суздальский князь Дмитрий Константинович в 1360 году сумел ненадолго отобрать великое княжение Владимирское у малолетнего сына Ивана Красного Дмитрия. Возможно, эту мысль ему подсказали некоторые «сильные люди» в Орде, озабоченные неуклонным ростом могущества Москвы. Но московское боярство, сплотившись вокруг митрополита-москвича Алексея, отстояло права своего князя-отрока. С этого времени великое княжение Владимирское становится «вотчиной» (неотъемлемой привилегией) московских правителей.
Внуки Калиты Дмитрий Иванович Московский и Владимир Андреевич Серпуховской выросли фактически без отцов. Над ними не довлела семейная выучка, им легче было отойти от политических традиций Калиты, о которых они знали только понаслышке, от старых бояр или митрополита Алексея. И не случайно именно эти дерзкие отроки, возмужав, встряхнули Русь, вывели ее из лесов и болот на простор Куликова поля.
Новое вино вливалось в новые мехи. Московские правители искали и находили новые решения старых проблем. Но окруженный глубоким почтением образ их прадеда, первого «собирателя Руси» Ивана Калиты, жил в их семейных преданиях. Все понимали, что Москва пошла в рост от посаженного и взлелеянного им зерна. Трудно определить словами, в чем же состояло не имущественное, не политическое, а именно духовное, вечное наследие Калиты. Как известно, родители познаются в детях. Всех правивших в Москве потомков князя Ивана отличало необычайно развитое чувство ответственности. Его истоки – в изначальном церковно-государственном характере московского домостроительства.
Создание Московского государства воспринималось ими как исполнение провиденциальной задачи – построения небывалого дотоле Царства Божией Правды. И потому строители всегда помнили грозные слова пророка Иеремии: «Проклят, кто дело Господне делает небрежно» (Иеремия, 48, 10).
Московское самодержавие смогло стать жизненной политической формой только благодаря чувству огромной ртвет-ственности перед людьми и перед Богом, никогда не покидавшему носителей тяжелой «шапки Мономаха». Со времен Калиты строительство Московского, а потом и Российского государства стало одновременно и возведением Храма. И потому люди, строившие его, работали не за страх, а за совесть.
Приложения
Грамота Новгорода тверскому великому князю Михаилу Ярославичу 1304-1305 гг.
Благословление от владыкы, поклон от посадника Георгия, и от тысячкого Андреяна, и от всех старейших, и от всех мънших, и от всего Новагорода господину князю Михаилу Ярославицю. На семь та, княже, хрьст целовати к всему Новугороду, на чемь целовали пьрвии князи, и дед твои, и отьць твои. Новгород ти дьржати по пошлине, како держал дед твои и отьць твои. Грамот ти не посужати. А мужа ти без вины волости не лишити. А бес посадника ти волостии не раздавати, ни суда ти судити, ни грамот давати. А волостии ти, княже, новгородьскых своими мужи не дьржати, дьржати ти мужи новгородьскыми; а дар тобе от тех волостии емати. А се волости новогородьскыя: Волок с всеми волостьми, а дьржати ти свои тиун на половине, а новгородьць на половине, в всей волости Волочкои; а на Тьржку ти, княже, дьржати свои тиун на своей части, а новгородьць на своей части. А се волости новгородьскыя: Бежице, Городьць, Мелеча, Шипи-но, Егна, Волъгда, Заволочие, Голопьрьмь, Тьре, Пьрьмь, Печера, Югра; а ты волости дьржати ти мужи новгородьскыми. А свинье бита ти, княже, за 60 вьрст около города, а дале куда кому годно. А закладников ти не приимати, княже, по всей волости Новгородьскои, ни княгини твоей, ни бояром твоим, ни дворяном твоим. А сел ти не ставити по Новгородьскои волости, ни твоей княгыни, ни твоим бояром, ни твоим дворяном, ни купити, ни даром приимати. А свобод ти не ставити по Новгородьскои волости. А что сел, княже, на Новгородьскои земли твоих, или княгыниных, или бояр твоих, тех сел тобе съступитися: а куны емати на них у истьцев своих, у кого будеть кто купил; а земля святой Софии к Новугороду. А что сел и свобод Дьмитриевых, то дали есме быле Андрею до живота Андреева в хрьстное целование, а потомь Новугороду то все; а тобе, княже, в то не въступитися. А рубеж ти дати правый по старому рубежю, в хрьстное целование, как было при отци твоемь Ярославе. А на Озвад ти, княже, ездити лете звери гонит. А в Руоу не ехати, ехати в Русу на третьюю зиму. А в Ладогу ти, княже, ездити на третиее лето. А осетрьнику твоему ездити в Ладогу по грамоте отца твоего, како пошло. А в Вълъгде ти тиуна не държати. А судиям твоим ездити по волости, куда пошло, лете с Петрова дни, по пошлине. А что пожень княжих, то князю; а новгор-одьское Новугороду. А вывод ти, княже, в всей Новгородь-скои волости не надобе. А с Суждальскои земли тобе, княже, новгородца не судити, ни грамот давати, ни волостии раздав-ати. А по всей Суждалъскои земли гостити новгородцю без рубежа. А у мыта у новгородца и у новоторъжца по две векше от воза, и от лодие, и от хмелна короба, и от льняна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95