https://www.dushevoi.ru/products/installation/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Да не просто так – по-физкультурному, а с боевой выкладкой: с оружием, запасными рожками, брезентовым поясом со взрывчаткой, где в каждом карманчике толовые шашки от семидесяти пяти граммов до двухсот пятидесяти...
А в нагрудных карманах штормовок тоненькие отделеньица прострочены. Для взрывателей. Будто газыри на черкесках. Ударься случайно этим местом обо что-нибудь – так сердце и вырвет к чертям собачьим! Ну а уж если к тому же и твой брезентовый пояс с толовыми шашечками сдетонирует, то на полсотни метров вокруг и хоронить некого будет.
Все это было дяди-Пашино хозяйство – «Получи и распишись!».
А спальные мешки, внутренние чехлы-конверты, заменяющие собой и простыни, и пододеяльники, белье нательное летнее, белье зимнее; одни шмотки специальные для восхождений, другие – для лыжных тренировок, третьи – для подрывных работ...
Камуфляж для снега, для скал, для зеленой местности...
Мази против обморожений, темные очки, чтобы не ослепнуть во льдах, денатуратные таблетки для приготовления горячей пиши на леднике, все веревочное хозяйство – и крученое, и плетеное, любой длины, любых диаметров и сечений – основа альпинистского снаряжения, – все у дяди Паши «Получи и распишись!».
Идешь на несколько суток в горы на «задание», а на тощем пятнадцатилетнем парне килограммов тридцать накручено: оружие, альпинистское снаряжение, спальный мешок, палатка, шашки толовые, рюкзак с НЗ – неприкосновенным запасом жратвы на случай «экстремы» – экстремальной ситуации. Да еще вязанку дров на себе волокешь, пропитанную какой-то специальной горючей дрянью, чтобы не мудохаться долго, когда захочешь костер на леднике развести.
И все это ты у дяди Паши получал, и за все расписывался. Кстати, если «экстремы» не было, НЗ обязан был сдать на склад нераспечатанным.
Но если за патроны, потраченные «не по делу», дядя Паша действительно «ноги из жопы выдергивал», то за сожранный НЗ никогда и слова не говорил. А там – галеты американские, шоколад, пакетики с тонизирующим чаем, сгущенка, тушенка лендлизовская из самой Канады, хлебцы маленькие запечатанные. Их раскроешь, сдерешь с них прозрачную пленку, они на воздухе становятся теплыми, свежими и раз в десять больше, чем были.
То ли дядя Паша понимал, что у этих пацанов каждая минута их сегодняшней жизни «экстремальная», то ли сам в их возрасте наголодался, то ли в дальнейшее заглядывал – в неотвратимую гибель этих мальчишек, из которых вот сейчас готовят умелых, профессиональных, жестоких и безжалостных убийц, но судьба их все равно уже предопределена: недалек тот час, когда их мальчишечьи трупы будут разбросаны по скалам, ледникам и ущельям Кавказа, Австрии, Италии, Югославии. А сколько их здесь, в Заилийском Алатау, погибнет, так и не успев закончить курс обучения?..
* * *
Диверсионная школа невидимо расположилась над самым Горельником, на небольшом высокогорном плато, над которым гигантским козырьком нависала могучая и мрачная скальная гряда. Скалы защищали школу от снежных, заносов, селя и пронизывающих ветров.
Прямо в скалы впечатывались пять длинных палаток, склады обеспечения и продовольствия, большой и низкий каменный дом старшего командно-преподавательского состава, где к тому же велась штабная работа и располагался крохотный медпункт.
Неподалеку стоял домик поменьше. В нем жила обслуга – дядя Паша, повара, оружейные техники, радист и фельдшер. Доктор жил вместе с комсоставом.
Отдельно стояли сборно-щитовой барак с кухней и столовой и кочегарка кирпичной кладки.
Ни одной женщины в Школе не было. Все мужики были сотрудниками НКВД и, начиная от полковника Вишневецкого, имели звания.
Однако из соображений секретности по званиям обращаться категорически запрещалось. Только по имени и отчеству. Да и то по вымышленным. К курсантам – по имени. Чаще по «кликухам». Почти весь «контингент» имел уголовные клички, заботливо указанные в личных делах, хранящихся в сейфе Андрея Станиславовича. Клички были удобнее. Имена у многих одинаковые, а «кликухи» разные.
Весь личный состав «контингента» был разбит на «восьмерки».
Трехслойная утепленная палатка с деревянным полом имела два торцовых входа. В середине наглухо перегорожена деревянным щитом. С каждой стороны палатки жили восемь человек и два воспитателя-инструктора. У щита, разделявшего палатку пополам, были устроены сушилки для обуви и обмундирования. Горячий воздух в сушилки подавался по специальным «рукавам» из кочегарки и расходился по всем палаткам. Кочегар тоже считался «сотрудником» и, кажется, даже имел какое-то невысокое звание. Жил при кочегарке и при ней же заведовал баней.
Рядом с кочегаркой примостилась совсем небольшая ПУТС – палатка утепленная трехслойная. В ней жили всего три человека – два пленных немца из дивизии «Эдельвейс» – альпийские специалисты-взрывники – и немец-переводчик из наших, работавший в НКВД еще с начала организации ГПУ.
Немцы обучали пацанов тончайшему и опаснейшему ремеслу – в какую расщелину нужно заложить стосемидесятипятиграммовую шашечку тола, чтобы произвести обвал скальных пород тонн на пятьсот или семьсот... Под каким углом и на какую глубину нужно просверлить шурф – дырку в снежном карнизе, чтобы заложить туда небольшой брикетик взрывчатки и единственным взрывом спровоцировать сход снежной лавины, хоронящей под собой все, что окажется на ее пути, – дома, дороги, грозную военную технику и в первую очередь живых людей...
Вся тренировочная база – тир, спортгородок, чучела для отработки приемов рукопашного боя и метания ножа – была сконцентрирована на этом плато.
С одной стороны школа была закрыта отвесными скалами, а со всех остальных – высоченными елями и пихтами. Опасения, что кто-нибудь в сильный бинокль сможет что-либо увидеть, сводились к нулю.
Ну а кроме всего прочего, как и сказал когда-то водитель блатной «санитарки» из алма-атинского госпиталя, все подходы к Школе Вишневецкого метров на четыреста ниже были наглухо перекрыты батальоном войск НКВД, базировавшимся рядом с Горельником и не имевшим ни малейшего понятия, что и от кого он так тщательно охраняет...
Наркота и алкоголь в школе были запрещены категорически. Под страхом отчисления. Отчисление же влекло за собой обязательное исчезновение отчисленного с лица земли как носителя совершенно секретной информации, разглашение которой способно нанести непоправимый урон воюющему Советскому Союзу. Что приравнивалось к измене Родине. А по законам военного времени...
О чем и было объявлено пацанам на первом же построении личного состава школы.
– То же самое произойдет с теми, кто будет плохо учиться, – добавил начальник школы заслуженный мастер спорта СССР, полковник НКВД Андрей Станиславович Вишневецкий...
Когда в 1994 году один из самых известных в прошлом иллюстраторов и карикатуристов России, подписывавший все свои работы именем Мика, шестидесятисемилетний Михаил Сергеевич Поляков в своей собственной уютной холостяцкой квартирке в Мюнхене давал интервью одному московскому телевизионному каналу, он наплевал на секретность полувековой давности и на вопрос, с чего начиналась его военная служба, ответил, что начиналась она со Школы горноальпийских диверсантов.
Его давний приятель, необычайно популярный телевизионный ведущий, спросил легковесно и шутливо, с обаятельной улыбкой, которая должна была продемонстрировать миру его поразительную доброту и неистощимый запас юмора:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
 https://sdvk.ru/Sanfayans/Rakovini/Nakladnye/na-stoleshnicu/ 

 керамогранит italon