..
Через три дня Мику профилактически осмотрел прекрасный гастроэнтеролог профессор Эссер и заявил, что у Мики снова открылась язва желудка. И не одна, а две.
– На нервной почве, – сказал профессор Эссер. – Все в жизни надо воспринимать с эпическим спокойствием, и вы, герр Поляков, проживете до ста лет. Вам хватит сто лет?
– Нет, – усмехнулся Мика.
– Не жадничайте. – Профессор Эссер приятельски похлопал Мику по спине и назначил срочное и радикальное лечение.
Это разрешило все сомнения: Лева Тауб забрал все Микины справки из ленинградского онкологического института, приложил заключение профессора Эссера, и вдвоем с Микой они отправились в культурреферат к доктору Ляйтелю, захватив с собою, помимо врачебных справок, еще и две огромные папки со статьями и заметками почти всех газет Германии о МИКЕ – русском художнике Михаэле Полякове. Там же были вырезки из французских, израильских, американских, итальянских и испанских газет и журналов, восхваляющих удивительное, ироничное, остроумное и лаконичное искусство карикатуры и иллюстрации «маэстро Полякофф».
На следующий день без каких-либо привычных немецких проволочек Михаил Сергеевич Поляков получил бессрочную визу для постоянного проживания в Федеративной Республике Германии...
* * *
С момента первого приезда Мики и Альфреда в Мюнхен по приглашению Леонхарда Тауба, как писалось в титрах немого кино:
ПРОШЛО ТРИ ГОДА...
Эти три года вобрали в себя такой гигантский наворот событий, что их вполне можно было бы распределить лет на пятнадцать – двадцать, и то никому мало бы не показалось.
Но они были спрессованы именно в эти три года, отчего страна под названием Советский Союз не выдержала и расползлась по всем своим швам, казавшимся такими прочными, вечными, не поддающимися никакому износу...
... Была разрушена Берлинская стена – Мика и Альфред наблюдали это нервно-истерическое действо по немецкому телевидению, снимая на лето квартирку в тридцати пяти километрах от Мюнхена, – на прелестном озере Аммерзее...
Практичные берлинские немцы тут же стали торговать «сувенирами» – уродливыми кусками бетона, выломанными в процессе политторжеств воссоединения разорванной Германии...
... В бывшем СССР был низвергнут президент и подавлен правительственный бунт против правительства же...
... В Москву вошли танки и в центре десятимиллионного города расстреляли из пушек собственный парламент... Сотни трупов вывозили ночами из подвальных этажей московского Белого дома, тупо приговаривая: «Жертв – нет, жертв – нет...»
... Новый претендент на абсолютную власть решил не изменять историко-революционным традициям и моде и вскарабкался на броневик...
... Западные немцы бросились скупать восточные земли. Мелкота, как всегда, разорилась, крупняки заработали миллиарды...
Если раньше, из-за стены, восточные «Осей» лишь завидовали западным «Весей», то теперь, когда стена была уничтожена, «Осей» возненавидели «Весей» совершенно коммуно-социалистическим образом...
... Российские старушки вдруг обнаружили, что тех денег, которые они много лет копили себе на похороны, поминки, отпевание и приличный гробик, теперь в лучшем случае может хватить только на десяток гвоздей для крышки гроба...
... Поэтому же почти прекратили сниматься фильмы на киностудиях...
... Уже никто не заказывал хорошим художникам рисунки и обложки к книгам. Восторжествовала фотообложка-коллаж. Желательно – нож с зазубренным лезвием со стекающей кровью, пистолет, лицо, искаженное ужасом... обязательное целлофанирование и... вперед!
... Бандиты воевали с бандитами, бандиты охраняли бандитов. Самые жестокие и безжалостные становились бизнесменами...
... Бизнесмены взялись уничтожать бизнесменов. Политики – политиков. И наоборот...
... Наконец в стране установилась твердая валюта – ДОЛЛАР!
... Телевизионные трансляции с заседаний Государственной думы радовали ежевечерним непристойно-скандальным спектаклем...
... Преступность стала движущей и организующей силой общества...
... Изящная словесность не могла пройти мимо этого. Кровавая драматургия сама шла в руки, и наряду с чудовищно и безграмотно наспех переведенными (или придуманными...) мастерами детективного жанра дальнего зарубежья ниагарским водопадом обрушился массовый поток «Русского детектива». Писали в одиночку, вдвоем, втроем, целыми бригадами – под одно уже «раскрученное» имя.
... На фоне расцветающих борделей, легальной порнографии, «массажных салонов» и узаконенной уличной проституции пресловутая «Интердевочка», написанная Микиным приятелем-киносценаристом в восемьдесят восьмом году, за которую его в то время «Правда» обозвала «порнорэкетиром», теперь выглядела невинной и наивной «Княжной Джавахой» из сочинений госпожи Лидии Чарской...
Молитвами и решительными действиями все того же Леонхарда Тауба, верного, талантливого и мудрого друга Левушки, резко изменилась Микина жизнь в Мюнхене и в социальном плане.
Сначала Мика был принят в члены «ФГ-Ворт» – «Фервертунгстазелиафт-Ворт». Что-то типа советского, или уже теперь российского, Управления по охране авторских прав. «ФГ-Ворт» защищало представителей всех видов искусств, и свое добросердечное отношение (мощно подогретое энергичным Левой Таубом) они продемонстрировали тем, что подарили Мике пять тысяч марок на первое обзаведение. Что было очень даже кстати!
Несколько фальшивое, восторженно-виноватое отношение немцев к русским, столь характерное для конца восьмидесятых, почти напрочь вытеснялось стремительным преобразованием сегодняшней России, которая уже инфицировала «благополучную» Европу, а своей пресловутой «русской мафией» со всех сторон обложила богатейшую Америку!
Хорошо относиться к русским перестало быть модным. Русские стали ОПАСНЫМИ...
Поэтому резко сократились издательские заказы для Мики, от которых еще два года тому назад было «поленом не отбиться». Исчез постоянный приток денег от выставочных продаж. Сократилось и само количество выставок в Германии.
Вена и Цюрих не принесли почти ни гроша. Устроители жаловались на убытки...
– Надо что-то делать... Надо что-то делать!.. – бормотал Альфред, вяло переплывая по воздуху с люстры на книжный стеллаж и обратно. – Не надо бояться ничего нового... Капитализм есть капитализм: если не идет один бизнес, значит, на него нужно плюнуть и придумать другой... Ты меня слышишь, Мика?
– Нет. Мне поздно менять свой «бизнес». Я вообще не собираюсь меняться. По-моему, в любой мимикрии есть что-то пассивно-предательское.
Альфред на секунду завис под люстрой, задумчиво проговорил:
– Тоже неплохо...
И улетел в кухню, влекомый какими-то новыми соображениями.
Год тому назад Мике исполнилось шестьдесят пять, и теперь он имел все основания получить в Германии так называемую социал-хильфе, то есть социальную помощь. А это было немало! Бесплатная квартира, бесплатная медицинская страховка, да еще и ежемесячное денежное содержание – что-то около пятисот марок в месяц. Плюс какие-то мелкие льготы.
Однако к тому времени repp Михаэль Поляков был не «принят», а именно «приглашен» стать членом Союза художников Германии, что автоматически делало его членом интернационального Союза художников ЮНЕСКО в Париже.
Вскоре Мика получил невзрачную серо-голубоватую картонную книжицу (это после наших-то советских членских билетов творческих союзов – обтянутых красной кожей с золотым тиснением!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Через три дня Мику профилактически осмотрел прекрасный гастроэнтеролог профессор Эссер и заявил, что у Мики снова открылась язва желудка. И не одна, а две.
– На нервной почве, – сказал профессор Эссер. – Все в жизни надо воспринимать с эпическим спокойствием, и вы, герр Поляков, проживете до ста лет. Вам хватит сто лет?
– Нет, – усмехнулся Мика.
– Не жадничайте. – Профессор Эссер приятельски похлопал Мику по спине и назначил срочное и радикальное лечение.
Это разрешило все сомнения: Лева Тауб забрал все Микины справки из ленинградского онкологического института, приложил заключение профессора Эссера, и вдвоем с Микой они отправились в культурреферат к доктору Ляйтелю, захватив с собою, помимо врачебных справок, еще и две огромные папки со статьями и заметками почти всех газет Германии о МИКЕ – русском художнике Михаэле Полякове. Там же были вырезки из французских, израильских, американских, итальянских и испанских газет и журналов, восхваляющих удивительное, ироничное, остроумное и лаконичное искусство карикатуры и иллюстрации «маэстро Полякофф».
На следующий день без каких-либо привычных немецких проволочек Михаил Сергеевич Поляков получил бессрочную визу для постоянного проживания в Федеративной Республике Германии...
* * *
С момента первого приезда Мики и Альфреда в Мюнхен по приглашению Леонхарда Тауба, как писалось в титрах немого кино:
ПРОШЛО ТРИ ГОДА...
Эти три года вобрали в себя такой гигантский наворот событий, что их вполне можно было бы распределить лет на пятнадцать – двадцать, и то никому мало бы не показалось.
Но они были спрессованы именно в эти три года, отчего страна под названием Советский Союз не выдержала и расползлась по всем своим швам, казавшимся такими прочными, вечными, не поддающимися никакому износу...
... Была разрушена Берлинская стена – Мика и Альфред наблюдали это нервно-истерическое действо по немецкому телевидению, снимая на лето квартирку в тридцати пяти километрах от Мюнхена, – на прелестном озере Аммерзее...
Практичные берлинские немцы тут же стали торговать «сувенирами» – уродливыми кусками бетона, выломанными в процессе политторжеств воссоединения разорванной Германии...
... В бывшем СССР был низвергнут президент и подавлен правительственный бунт против правительства же...
... В Москву вошли танки и в центре десятимиллионного города расстреляли из пушек собственный парламент... Сотни трупов вывозили ночами из подвальных этажей московского Белого дома, тупо приговаривая: «Жертв – нет, жертв – нет...»
... Новый претендент на абсолютную власть решил не изменять историко-революционным традициям и моде и вскарабкался на броневик...
... Западные немцы бросились скупать восточные земли. Мелкота, как всегда, разорилась, крупняки заработали миллиарды...
Если раньше, из-за стены, восточные «Осей» лишь завидовали западным «Весей», то теперь, когда стена была уничтожена, «Осей» возненавидели «Весей» совершенно коммуно-социалистическим образом...
... Российские старушки вдруг обнаружили, что тех денег, которые они много лет копили себе на похороны, поминки, отпевание и приличный гробик, теперь в лучшем случае может хватить только на десяток гвоздей для крышки гроба...
... Поэтому же почти прекратили сниматься фильмы на киностудиях...
... Уже никто не заказывал хорошим художникам рисунки и обложки к книгам. Восторжествовала фотообложка-коллаж. Желательно – нож с зазубренным лезвием со стекающей кровью, пистолет, лицо, искаженное ужасом... обязательное целлофанирование и... вперед!
... Бандиты воевали с бандитами, бандиты охраняли бандитов. Самые жестокие и безжалостные становились бизнесменами...
... Бизнесмены взялись уничтожать бизнесменов. Политики – политиков. И наоборот...
... Наконец в стране установилась твердая валюта – ДОЛЛАР!
... Телевизионные трансляции с заседаний Государственной думы радовали ежевечерним непристойно-скандальным спектаклем...
... Преступность стала движущей и организующей силой общества...
... Изящная словесность не могла пройти мимо этого. Кровавая драматургия сама шла в руки, и наряду с чудовищно и безграмотно наспех переведенными (или придуманными...) мастерами детективного жанра дальнего зарубежья ниагарским водопадом обрушился массовый поток «Русского детектива». Писали в одиночку, вдвоем, втроем, целыми бригадами – под одно уже «раскрученное» имя.
... На фоне расцветающих борделей, легальной порнографии, «массажных салонов» и узаконенной уличной проституции пресловутая «Интердевочка», написанная Микиным приятелем-киносценаристом в восемьдесят восьмом году, за которую его в то время «Правда» обозвала «порнорэкетиром», теперь выглядела невинной и наивной «Княжной Джавахой» из сочинений госпожи Лидии Чарской...
Молитвами и решительными действиями все того же Леонхарда Тауба, верного, талантливого и мудрого друга Левушки, резко изменилась Микина жизнь в Мюнхене и в социальном плане.
Сначала Мика был принят в члены «ФГ-Ворт» – «Фервертунгстазелиафт-Ворт». Что-то типа советского, или уже теперь российского, Управления по охране авторских прав. «ФГ-Ворт» защищало представителей всех видов искусств, и свое добросердечное отношение (мощно подогретое энергичным Левой Таубом) они продемонстрировали тем, что подарили Мике пять тысяч марок на первое обзаведение. Что было очень даже кстати!
Несколько фальшивое, восторженно-виноватое отношение немцев к русским, столь характерное для конца восьмидесятых, почти напрочь вытеснялось стремительным преобразованием сегодняшней России, которая уже инфицировала «благополучную» Европу, а своей пресловутой «русской мафией» со всех сторон обложила богатейшую Америку!
Хорошо относиться к русским перестало быть модным. Русские стали ОПАСНЫМИ...
Поэтому резко сократились издательские заказы для Мики, от которых еще два года тому назад было «поленом не отбиться». Исчез постоянный приток денег от выставочных продаж. Сократилось и само количество выставок в Германии.
Вена и Цюрих не принесли почти ни гроша. Устроители жаловались на убытки...
– Надо что-то делать... Надо что-то делать!.. – бормотал Альфред, вяло переплывая по воздуху с люстры на книжный стеллаж и обратно. – Не надо бояться ничего нового... Капитализм есть капитализм: если не идет один бизнес, значит, на него нужно плюнуть и придумать другой... Ты меня слышишь, Мика?
– Нет. Мне поздно менять свой «бизнес». Я вообще не собираюсь меняться. По-моему, в любой мимикрии есть что-то пассивно-предательское.
Альфред на секунду завис под люстрой, задумчиво проговорил:
– Тоже неплохо...
И улетел в кухню, влекомый какими-то новыми соображениями.
Год тому назад Мике исполнилось шестьдесят пять, и теперь он имел все основания получить в Германии так называемую социал-хильфе, то есть социальную помощь. А это было немало! Бесплатная квартира, бесплатная медицинская страховка, да еще и ежемесячное денежное содержание – что-то около пятисот марок в месяц. Плюс какие-то мелкие льготы.
Однако к тому времени repp Михаэль Поляков был не «принят», а именно «приглашен» стать членом Союза художников Германии, что автоматически делало его членом интернационального Союза художников ЮНЕСКО в Париже.
Вскоре Мика получил невзрачную серо-голубоватую картонную книжицу (это после наших-то советских членских билетов творческих союзов – обтянутых красной кожей с золотым тиснением!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107