Да, у Паржизеков благородство было в крови, а что касается Франтика, то яблочко от яблони недалеко падает.
Он готов был на что угодно, лишь бы Джон Смит повеселел. Прежде всего Франтик постарался узнать причину его грусти, ведь ничто так не облегчает сердца, как дружеская беседа. Затем он попробовал уверить Джона Смита, что его величество король Георг, несомненно, в скором времени решит его дело по всей справедливости.
Но Джон Смит не воспрянул духом. Он обратил на Франтика мутный взгляд и спросил:
– Король Георг? При чем тут король Георг?
– Но ведь вы сказали, сэр, что ждете справедливости от его величества короля?
– Ну, разумеется. От короля Ричарда Львиное Сердце.
Франтик даже рот раскрыл от удивления. Мобилизовав все свои знания по истории, он сказал:
– Ричард Львиное Сердце уже умер, сэр! И если я не ошибаюсь, добрых восемьсот пятьдесят лет назад!
– Да, – глухо подтвердил Джон Смит. – Короли умирают. Но не их законы.
– Разве это плохо, сэр? Нет на свете ничего лучше хороших законов.
Джон Смит мгновение раздумывал, а потом пробурчал еще глуше:
– Я тоже так думал. Но оказывается, законы не должны быть слишком хорошими .
– Не могли бы вы мне это объяснить, сэр? – робко пролепетал Франтик.
– Ладно, – ответил Смит. – Я выполню вашу просьбу, несмотря на то, что вы спасли мне жизнь, чего, пожалуй, не следовало делать.
Произнеся эти загадочные слова, Джон Смит подошел к огромному шкафу, вытащил из него пузатую бутылку и приник к ней губами; пока дно ее медленно поднималось вверх, он не сводил глаз с карты Британской империи, прибитой на стене. Когда бутылка приняла такое положение, что жидкость при всем желании не могла уже в ней держаться, Джон Смит отставил ее в сторону, опустился на стул и начал свой рассказ:
– Родился я шестнадцатого марта тысяча восемьсот восемьдесят первого года под тринадцатым градусом южной широты и сто пятьдесят восьмым градусом западной долготы, на палубе «Левиафана», когда этот быстроходный бриг совершал рейс между Соломоновыми островами и Саутгемптоном. Мое рождение произошло при исключительных и, как позже выяснилось, очень важных обстоятельствах. А именно – по всем данным у меня никогда не было ни отца, ни матери, что принято считать необычным явлением.
Джон Смит на минуту замолчал, с сожалением посмотрел на пустую бутылку и затем продолжал:
– Тот факт, что я не имел ни отца, ни матери, не вызывал сомнений, ибо в то памятное мартовское утро меня нашли у порога каюты капитана О'Бриена, тщательно завернутым в старый, восьминедельной давности номер «Пэнча». Никто из команды и офицерского состава не признал себя отцом, а так как на судне не оказалось ни одной женщины, которой можно было бы инкриминировать мое рождение, дело приняло серьезный оборот. Пытаясь решить эту загадку, кое-кто говорил, что тут все же не обошлось без женщины, о существовании которой никто не подозревал; эта женщина, произведя меня на свет и подкинув на порог каюты капитана О'Бриена, тотчас никем не замеченная бросилась в море, где и утонула. Почему ей надо было так поступать, никто объяснить не мог.
Как бы то ни было, я лежал на пороге каюты капитана и требовал внимания. После короткой дискуссии меня напоили молоком с ромом; пеленками мне служили разные газеты; самую большую радость доставлял мне «Тайме», в котором, как вы знаете, содержится много здорового британского юмора. Каждое воскресенье после богослужения мне позволяли хватать палец старшего штурмана, запихивать его в рот и воображать, что это соска.
Мирно и безмятежно протекали дни моей ранней юности. Казалось, всегда будет так продолжаться. Плавание проходило в благоприятных условиях, и мы благополучно обогнули мыс Горн. Здесь, когда дул сильный юго-западный ветер, я был наречен именем Джон. Фамилию Смит получил я на два дня позже, после того как капитан и англиканский пастор отец Браун поспорили о том, хватит ли новорожденному в случае смерти для входа в царствие небесное одного имени или потребуется еще и фамилия.
Капитан полагал, что британский гражданин обязан иметь фамилию, в противном случае он теряет возможность быть избранным в палату лордов, платить налоги, подвергаться казни и лишается других гражданских прав. Следовательно, он неполноценный человек, и вряд ли господь бог станет на другую точку зрения, ибо справедливость его безгранична.
Отец Браун утверждал, что большинство выдающихся британских граждан вообще не имеет фамилии; важно знать происхождение человека. Как пример он привел принца Уэльского. На это капитан ответил ему, что принц Уэльский родился не в Уэльсе, а в Букингэмском дворце, а этот дворец принадлежит не Букингэму, а английскому королю. Тогда, может быть, принц Уэльский Уэльс получил от своего отца? Опять-таки нет: это графство приобрел в тысяча сто семьдесят четвертом году Генрих IV, истребив при этом несколько тысяч мужчин, женщин и детей школьного возраста.
– Итак, вы утверждаете, сэр, – воскликнул отец Браун, – что все великие мужи Англии носят свои фамилии не по праву и заслуги их перед Британской империей – нуль?
– О нет, – ответил так же пылко капитан О'Бриен, – не все. Исключение составляет Вильгельм I, завоевавший Англию.
Спор продолжался еще некоторое время. Только когда южный берег Огненной Земли остался за кормой «Левиафана», стороны пришли к соглашению и всеобщим, равным и тайным голосованием было решено дать мне фамилию Смит, происхождение которой в исторической литературе не дискутировалось.
Джон Смит благополучно прибыл в Саутгемптон в возрасте двух месяцев и семнадцати дней и был там передан в надлежащее учреждение, потому что по существующим законам сироты, если они не умерли с голоду, должны питаться за счет государства.
Хотя я был еще очень молод, все же мне казалось, что будущность моя теперь обеспечена. Но я радовался преждевременно. Саутгемптон – очень бедный город: он живет на доходы от доков, фрахта за хлопок, кофе, чай, сырые кожи, пряности и налоговых поступлений от городских жителей. Содержание сироты грозило внести расстройство в городской бюджет. Пришлось вмешаться в дело юристам.
До этого времени я был невысокого мнения о юристах. Мне казалось, что они звезд с неба не хватают. Однако вскоре я убедился в обратном. Мистер Джемс Грендль, который взялся за мое дело, уже через несколько дней обнаружил одно достойное внимания обстоятельство.
– Несомненно, сироты должны содержаться на средства государства, – сказал мистер Грендль на заседании муниципального совета, назидательно подняв палец. – Я не собираюсь этого отрицать; британские законы священны, необходимо их строго придерживаться. И вот как раз на примере Джона Смита мы можем убедиться, как легко было бы совершить беззаконие, если бы, к счастью, дело не попало в руки опытного юриста. Ничего не стоит объявить Джона Смита сиротой. Но разве Джон Смит – сирота? Что такое сирота, я вас спрашиваю? Сирота – это человек, потерявший отца и мать. А если он их потерял, следовательно, должен был их иметь. Это ясно. Что касается Джона Смита, то совершенно не доказано, имел ли он вообще когда-либо отца и мать. Наоборот, все известные факты говорят за то, что он их не имел. Следовательно, Джон Смит не является сиротой. Несмотря на это, Джон Смит, находясь на палубе судна «Левиафан», принадлежащего британскому адмиралтейству, принимал пищу, не имея на то права, в течение двух месяцев и шестнадцати дней, а следующие шесть дней питался за счет города Саутгемптона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Он готов был на что угодно, лишь бы Джон Смит повеселел. Прежде всего Франтик постарался узнать причину его грусти, ведь ничто так не облегчает сердца, как дружеская беседа. Затем он попробовал уверить Джона Смита, что его величество король Георг, несомненно, в скором времени решит его дело по всей справедливости.
Но Джон Смит не воспрянул духом. Он обратил на Франтика мутный взгляд и спросил:
– Король Георг? При чем тут король Георг?
– Но ведь вы сказали, сэр, что ждете справедливости от его величества короля?
– Ну, разумеется. От короля Ричарда Львиное Сердце.
Франтик даже рот раскрыл от удивления. Мобилизовав все свои знания по истории, он сказал:
– Ричард Львиное Сердце уже умер, сэр! И если я не ошибаюсь, добрых восемьсот пятьдесят лет назад!
– Да, – глухо подтвердил Джон Смит. – Короли умирают. Но не их законы.
– Разве это плохо, сэр? Нет на свете ничего лучше хороших законов.
Джон Смит мгновение раздумывал, а потом пробурчал еще глуше:
– Я тоже так думал. Но оказывается, законы не должны быть слишком хорошими .
– Не могли бы вы мне это объяснить, сэр? – робко пролепетал Франтик.
– Ладно, – ответил Смит. – Я выполню вашу просьбу, несмотря на то, что вы спасли мне жизнь, чего, пожалуй, не следовало делать.
Произнеся эти загадочные слова, Джон Смит подошел к огромному шкафу, вытащил из него пузатую бутылку и приник к ней губами; пока дно ее медленно поднималось вверх, он не сводил глаз с карты Британской империи, прибитой на стене. Когда бутылка приняла такое положение, что жидкость при всем желании не могла уже в ней держаться, Джон Смит отставил ее в сторону, опустился на стул и начал свой рассказ:
– Родился я шестнадцатого марта тысяча восемьсот восемьдесят первого года под тринадцатым градусом южной широты и сто пятьдесят восьмым градусом западной долготы, на палубе «Левиафана», когда этот быстроходный бриг совершал рейс между Соломоновыми островами и Саутгемптоном. Мое рождение произошло при исключительных и, как позже выяснилось, очень важных обстоятельствах. А именно – по всем данным у меня никогда не было ни отца, ни матери, что принято считать необычным явлением.
Джон Смит на минуту замолчал, с сожалением посмотрел на пустую бутылку и затем продолжал:
– Тот факт, что я не имел ни отца, ни матери, не вызывал сомнений, ибо в то памятное мартовское утро меня нашли у порога каюты капитана О'Бриена, тщательно завернутым в старый, восьминедельной давности номер «Пэнча». Никто из команды и офицерского состава не признал себя отцом, а так как на судне не оказалось ни одной женщины, которой можно было бы инкриминировать мое рождение, дело приняло серьезный оборот. Пытаясь решить эту загадку, кое-кто говорил, что тут все же не обошлось без женщины, о существовании которой никто не подозревал; эта женщина, произведя меня на свет и подкинув на порог каюты капитана О'Бриена, тотчас никем не замеченная бросилась в море, где и утонула. Почему ей надо было так поступать, никто объяснить не мог.
Как бы то ни было, я лежал на пороге каюты капитана и требовал внимания. После короткой дискуссии меня напоили молоком с ромом; пеленками мне служили разные газеты; самую большую радость доставлял мне «Тайме», в котором, как вы знаете, содержится много здорового британского юмора. Каждое воскресенье после богослужения мне позволяли хватать палец старшего штурмана, запихивать его в рот и воображать, что это соска.
Мирно и безмятежно протекали дни моей ранней юности. Казалось, всегда будет так продолжаться. Плавание проходило в благоприятных условиях, и мы благополучно обогнули мыс Горн. Здесь, когда дул сильный юго-западный ветер, я был наречен именем Джон. Фамилию Смит получил я на два дня позже, после того как капитан и англиканский пастор отец Браун поспорили о том, хватит ли новорожденному в случае смерти для входа в царствие небесное одного имени или потребуется еще и фамилия.
Капитан полагал, что британский гражданин обязан иметь фамилию, в противном случае он теряет возможность быть избранным в палату лордов, платить налоги, подвергаться казни и лишается других гражданских прав. Следовательно, он неполноценный человек, и вряд ли господь бог станет на другую точку зрения, ибо справедливость его безгранична.
Отец Браун утверждал, что большинство выдающихся британских граждан вообще не имеет фамилии; важно знать происхождение человека. Как пример он привел принца Уэльского. На это капитан ответил ему, что принц Уэльский родился не в Уэльсе, а в Букингэмском дворце, а этот дворец принадлежит не Букингэму, а английскому королю. Тогда, может быть, принц Уэльский Уэльс получил от своего отца? Опять-таки нет: это графство приобрел в тысяча сто семьдесят четвертом году Генрих IV, истребив при этом несколько тысяч мужчин, женщин и детей школьного возраста.
– Итак, вы утверждаете, сэр, – воскликнул отец Браун, – что все великие мужи Англии носят свои фамилии не по праву и заслуги их перед Британской империей – нуль?
– О нет, – ответил так же пылко капитан О'Бриен, – не все. Исключение составляет Вильгельм I, завоевавший Англию.
Спор продолжался еще некоторое время. Только когда южный берег Огненной Земли остался за кормой «Левиафана», стороны пришли к соглашению и всеобщим, равным и тайным голосованием было решено дать мне фамилию Смит, происхождение которой в исторической литературе не дискутировалось.
Джон Смит благополучно прибыл в Саутгемптон в возрасте двух месяцев и семнадцати дней и был там передан в надлежащее учреждение, потому что по существующим законам сироты, если они не умерли с голоду, должны питаться за счет государства.
Хотя я был еще очень молод, все же мне казалось, что будущность моя теперь обеспечена. Но я радовался преждевременно. Саутгемптон – очень бедный город: он живет на доходы от доков, фрахта за хлопок, кофе, чай, сырые кожи, пряности и налоговых поступлений от городских жителей. Содержание сироты грозило внести расстройство в городской бюджет. Пришлось вмешаться в дело юристам.
До этого времени я был невысокого мнения о юристах. Мне казалось, что они звезд с неба не хватают. Однако вскоре я убедился в обратном. Мистер Джемс Грендль, который взялся за мое дело, уже через несколько дней обнаружил одно достойное внимания обстоятельство.
– Несомненно, сироты должны содержаться на средства государства, – сказал мистер Грендль на заседании муниципального совета, назидательно подняв палец. – Я не собираюсь этого отрицать; британские законы священны, необходимо их строго придерживаться. И вот как раз на примере Джона Смита мы можем убедиться, как легко было бы совершить беззаконие, если бы, к счастью, дело не попало в руки опытного юриста. Ничего не стоит объявить Джона Смита сиротой. Но разве Джон Смит – сирота? Что такое сирота, я вас спрашиваю? Сирота – это человек, потерявший отца и мать. А если он их потерял, следовательно, должен был их иметь. Это ясно. Что касается Джона Смита, то совершенно не доказано, имел ли он вообще когда-либо отца и мать. Наоборот, все известные факты говорят за то, что он их не имел. Следовательно, Джон Смит не является сиротой. Несмотря на это, Джон Смит, находясь на палубе судна «Левиафан», принадлежащего британскому адмиралтейству, принимал пищу, не имея на то права, в течение двух месяцев и шестнадцати дней, а следующие шесть дней питался за счет города Саутгемптона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91