Теперь вместе с ростом килограммов росло и количество изученных ею иностранных языков. К тому времени, когда Арношт научился виртуозно играть на геликоне, одном из последних инструментов, которые ему оставалось освоить, тетушка Каролина в совершенстве владела большинством европейских языков, не говоря уже о персидском и халдейском.
Как видите, любовь их была чистой, прекрасной и возвышенной; весь Браник, где Арношт стад работать кондуктором двадцать первого номера трамвая, с глубоким участием следил за этим пышно расцветающим чувством.
Арношт был не только знаменитым музыкантом, но и необыкновенно способным работником городского транспорта. Любовь вела его к высокой цели. Изо всех сил старался он добиться должности, которая дала бы ему право просить руки тетушки Каролины. Арношт мечтал стать контролером, носить котелок, короткий пиджак и значок под лацканом.
К сожалению, страсть к музыке разрушила все его планы. Арношт Клапште постоянно возил с собой какой-нибудь музыкальный инструмент, с которым не мог расстаться. Как раз за день перед тем, когда должно было выйти решение о его назначении контролером трамваев города Праги, он вез с собой на задней площадке арфу. Случаю было угодно, чтобы какая-то старушка из Подола, возжаждавшая услышать нежные звуки этого божественного инструмента, попросила Арношта сыграть что-нибудь. И Арношт не смог ей отказать. Отложив сумку с билетами, щипцы и картуз, он провел пальцами по струнам. И надо же было в этот самый момент войти контролеру! Дело, наверно, кончилось бы благополучно, если бы старушка из Подола, не подозревавшая, что перед ней стоит сам контролер, не попросила его сесть на место и не мешать.
После этого происшествия Арношту Клапште пришлось оставить службу в трамвайном депо и поступить машинистом на буксирный пароход, бороздящий волны Влтавы. Тетушке Каролине было все равно. Она по-прежнему горячо любила Арношта. Теперь она издалека могла узнавать о приближении жениха. Попав в руки музыканта, сирена буксирного парохода научилась издавать самые разнообразные и замечательные трели; однажды Арношту удалось даже заставить этот в общем неподатливый инструмент исполнить известную народную песенку: «Колин, Колин…»
Но судьба готовила им новое испытание.
Оказалось, что их возможности совершенствоваться распределены несправедливо. Тетушка Каролина могла изучить новый язык, когда ей угодно. Стоило только купить по дешевке нужный учебник, а остальное было уже пустяком. Арношту же каждый новый музыкальный инструмент обходился в копеечку. Кроме того, жилье его было слишком тесным, чтобы вместить все музыкальные инструменты, которые он постепенно приобретал. Как сжималось сердце Арношта, когда он видел, что его клавицимбал и турецкий барабан мокнут под дождем на дворе!
И все же он не сдавался. Слишком сильна была его любовь к тетушке Каролине.
Катастрофа наступила в тот день, когда тетушка изучила все языки и послала Арношту письмо, в котором сообщала эту радостную весть на санскрите. Арношт понял, что пришел конец его счастью. Ему оставалось овладеть только одним музыкальным инструментом – органом. Он дал бы за него какую угодно сумму. Но органа нельзя было найти во всей Праге.
В грустный осенний вечер, когда угрюмо завывал ветер, а обнаженные вершины тополей раскачивались и скрипели, на берегу Влтавы, неподалеку от перевоза, слышался трепетный шепот влюбленных. Арношт Клапште прощался с тетушкой Каролиной.
– Я не могу жениться на тебе до тех пор, пока не научусь в совершенстве играть на органе, – объяснил Арношт. – Органа нет в магазинах. Я пойду по белу свету, чтобы отыскать этот музыкальный инструмент, выучусь играть на нем и стану достойным тебя, дорогая Каролина.
Напрасно заклинала тетушка Арношта, упрашивала его отказаться от своего намерения.
– Я буду тебе доброй и верной женой и без органа, – причитала она, вытирая платочком полные слез глаза.
Но Арношт считал, что такое супружество не будет счастливым. Вырвавшись из объятий нареченной, он вскочил на палубу буксирного парохода, который стоял у берега. Пароход отчалил, и скоро его поглотила кромешная тьма. В последний раз донесся издали жалобный вой пароходной сирены, в котором тетушка ясно узнала первые такты песни «Разлука». Затем с ней остались лишь тишина и ночь. Арношт Клапште скрылся навсегда…
Папаша Паржизек вытер глаза большим клетчатым платком и сказал:
– Как видишь, в жизни тетушки Каролины было много горя. Какой прок, что она выучила семьдесят языков? Все равно ей не довелось выйти замуж. Намотай себе это на ус, Франтик. Ты ведь тоже чуть не на десяти разговариваешь; как видно, это у нас в крови. Вот и с тобой может случиться, что…
Тут папаша Паржизек прикусил язык, почувствовав, что неправильно адресовал свое назидание. Взглянув исподлобья на сына, он торопливо выпустил струю дыма:
– Короче говоря, тетушку Каролину постигло великое несчастье. Не мешай мне спокойно рассказывать, а то больше от меня ничего не услышишь. Целых двадцать лет ждала тетушка Арношта, тосковала и плакала. За это время у нее сменилось шесть канареек. Маничек уже седьмая. Под их пение мечтала она об Арноште. Они были хоть каким-то утешением в ее горе.
Кроме того, Каролина поклялась, что ни в жизнь не переступит порога своего дома в Глубочепах. Ну, от этого мы кое-как ее отговорили, а то кто бы ей стал ходить за покупками? И тогда тетушка дала зарок никогда и близко к реке не подходить: река напоминала ей тот ужасный вечер, когда Арношт скрылся навсегда с ее глаз, прыгнув на палубу буксирного парохода у браницкой пристани… А вот теперь, видишь, приехала она в лодке, да еще и сама гребла, а пана Паздеру прогнала с весел за то, что он трус, и… Короче, Франтик, сынок мой, ясно, что на старости лет твоя тетушка Каролина лишилась рассудка.
Франтику стало ужасно жалко тетушку Каролину, и он чуть не заплакал. Безмолвные и печальные, Паржизеки продолжали сидеть на пне, в то время как шмели перелетали с цветка на цветок, а Маничек в клетке выводил время от времени беззаботные трели.
Наконец папаша Паржизек поднялся.
– Пойдем, – сказал он с неожиданной твердостью. – Возьми Маничка и не спотыкайся. Еще неизвестно, что может натворить человек, у которого разум помутился, если он увидит, что с его любимым существом обращаются не так, как следует… Кто знает, благополучно ли у нас дома!
И вымолвив эти пророческие слова, папаша Паржизек прибавил шагу. Его рослая фигура, нагруженная большим чемоданом и всевозможными баулами, устремилась вперед, словно корабль с распущенными парусами; Франтик не отставал. Через минуту оба представителя мужской линии рода Паржизеков быстро трусили друг за другом, будто на состязании.
Так они добежали до крыльца. Свалив багаж на землю, вытерли пот и переглянулись в замешательстве. Наступил один из тех моментов, справедливо называемых критическими, которые ясно доказывают нам, что все на свете относительно.
Если двое смелых мужчин стоят перед дверью, за которой скрывается нежное женское существо, надо думать, они наверняка чувствуют страстное желание как можно скорее проникнуть в комнату. Они не состязаются друг с другом в вежливости, и ни одному из них даже в голову не придет уступить другому дорогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Как видите, любовь их была чистой, прекрасной и возвышенной; весь Браник, где Арношт стад работать кондуктором двадцать первого номера трамвая, с глубоким участием следил за этим пышно расцветающим чувством.
Арношт был не только знаменитым музыкантом, но и необыкновенно способным работником городского транспорта. Любовь вела его к высокой цели. Изо всех сил старался он добиться должности, которая дала бы ему право просить руки тетушки Каролины. Арношт мечтал стать контролером, носить котелок, короткий пиджак и значок под лацканом.
К сожалению, страсть к музыке разрушила все его планы. Арношт Клапште постоянно возил с собой какой-нибудь музыкальный инструмент, с которым не мог расстаться. Как раз за день перед тем, когда должно было выйти решение о его назначении контролером трамваев города Праги, он вез с собой на задней площадке арфу. Случаю было угодно, чтобы какая-то старушка из Подола, возжаждавшая услышать нежные звуки этого божественного инструмента, попросила Арношта сыграть что-нибудь. И Арношт не смог ей отказать. Отложив сумку с билетами, щипцы и картуз, он провел пальцами по струнам. И надо же было в этот самый момент войти контролеру! Дело, наверно, кончилось бы благополучно, если бы старушка из Подола, не подозревавшая, что перед ней стоит сам контролер, не попросила его сесть на место и не мешать.
После этого происшествия Арношту Клапште пришлось оставить службу в трамвайном депо и поступить машинистом на буксирный пароход, бороздящий волны Влтавы. Тетушке Каролине было все равно. Она по-прежнему горячо любила Арношта. Теперь она издалека могла узнавать о приближении жениха. Попав в руки музыканта, сирена буксирного парохода научилась издавать самые разнообразные и замечательные трели; однажды Арношту удалось даже заставить этот в общем неподатливый инструмент исполнить известную народную песенку: «Колин, Колин…»
Но судьба готовила им новое испытание.
Оказалось, что их возможности совершенствоваться распределены несправедливо. Тетушка Каролина могла изучить новый язык, когда ей угодно. Стоило только купить по дешевке нужный учебник, а остальное было уже пустяком. Арношту же каждый новый музыкальный инструмент обходился в копеечку. Кроме того, жилье его было слишком тесным, чтобы вместить все музыкальные инструменты, которые он постепенно приобретал. Как сжималось сердце Арношта, когда он видел, что его клавицимбал и турецкий барабан мокнут под дождем на дворе!
И все же он не сдавался. Слишком сильна была его любовь к тетушке Каролине.
Катастрофа наступила в тот день, когда тетушка изучила все языки и послала Арношту письмо, в котором сообщала эту радостную весть на санскрите. Арношт понял, что пришел конец его счастью. Ему оставалось овладеть только одним музыкальным инструментом – органом. Он дал бы за него какую угодно сумму. Но органа нельзя было найти во всей Праге.
В грустный осенний вечер, когда угрюмо завывал ветер, а обнаженные вершины тополей раскачивались и скрипели, на берегу Влтавы, неподалеку от перевоза, слышался трепетный шепот влюбленных. Арношт Клапште прощался с тетушкой Каролиной.
– Я не могу жениться на тебе до тех пор, пока не научусь в совершенстве играть на органе, – объяснил Арношт. – Органа нет в магазинах. Я пойду по белу свету, чтобы отыскать этот музыкальный инструмент, выучусь играть на нем и стану достойным тебя, дорогая Каролина.
Напрасно заклинала тетушка Арношта, упрашивала его отказаться от своего намерения.
– Я буду тебе доброй и верной женой и без органа, – причитала она, вытирая платочком полные слез глаза.
Но Арношт считал, что такое супружество не будет счастливым. Вырвавшись из объятий нареченной, он вскочил на палубу буксирного парохода, который стоял у берега. Пароход отчалил, и скоро его поглотила кромешная тьма. В последний раз донесся издали жалобный вой пароходной сирены, в котором тетушка ясно узнала первые такты песни «Разлука». Затем с ней остались лишь тишина и ночь. Арношт Клапште скрылся навсегда…
Папаша Паржизек вытер глаза большим клетчатым платком и сказал:
– Как видишь, в жизни тетушки Каролины было много горя. Какой прок, что она выучила семьдесят языков? Все равно ей не довелось выйти замуж. Намотай себе это на ус, Франтик. Ты ведь тоже чуть не на десяти разговариваешь; как видно, это у нас в крови. Вот и с тобой может случиться, что…
Тут папаша Паржизек прикусил язык, почувствовав, что неправильно адресовал свое назидание. Взглянув исподлобья на сына, он торопливо выпустил струю дыма:
– Короче говоря, тетушку Каролину постигло великое несчастье. Не мешай мне спокойно рассказывать, а то больше от меня ничего не услышишь. Целых двадцать лет ждала тетушка Арношта, тосковала и плакала. За это время у нее сменилось шесть канареек. Маничек уже седьмая. Под их пение мечтала она об Арноште. Они были хоть каким-то утешением в ее горе.
Кроме того, Каролина поклялась, что ни в жизнь не переступит порога своего дома в Глубочепах. Ну, от этого мы кое-как ее отговорили, а то кто бы ей стал ходить за покупками? И тогда тетушка дала зарок никогда и близко к реке не подходить: река напоминала ей тот ужасный вечер, когда Арношт скрылся навсегда с ее глаз, прыгнув на палубу буксирного парохода у браницкой пристани… А вот теперь, видишь, приехала она в лодке, да еще и сама гребла, а пана Паздеру прогнала с весел за то, что он трус, и… Короче, Франтик, сынок мой, ясно, что на старости лет твоя тетушка Каролина лишилась рассудка.
Франтику стало ужасно жалко тетушку Каролину, и он чуть не заплакал. Безмолвные и печальные, Паржизеки продолжали сидеть на пне, в то время как шмели перелетали с цветка на цветок, а Маничек в клетке выводил время от времени беззаботные трели.
Наконец папаша Паржизек поднялся.
– Пойдем, – сказал он с неожиданной твердостью. – Возьми Маничка и не спотыкайся. Еще неизвестно, что может натворить человек, у которого разум помутился, если он увидит, что с его любимым существом обращаются не так, как следует… Кто знает, благополучно ли у нас дома!
И вымолвив эти пророческие слова, папаша Паржизек прибавил шагу. Его рослая фигура, нагруженная большим чемоданом и всевозможными баулами, устремилась вперед, словно корабль с распущенными парусами; Франтик не отставал. Через минуту оба представителя мужской линии рода Паржизеков быстро трусили друг за другом, будто на состязании.
Так они добежали до крыльца. Свалив багаж на землю, вытерли пот и переглянулись в замешательстве. Наступил один из тех моментов, справедливо называемых критическими, которые ясно доказывают нам, что все на свете относительно.
Если двое смелых мужчин стоят перед дверью, за которой скрывается нежное женское существо, надо думать, они наверняка чувствуют страстное желание как можно скорее проникнуть в комнату. Они не состязаются друг с другом в вежливости, и ни одному из них даже в голову не придет уступить другому дорогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91