Представляете? Как определить в кромешной темноте, кто наш, а кто не наш? Ситуация была жуткая.
А потом нам выдали лыжи, халаты, водку и вновь повели занимать позиции. Но, слава Богу, наступил мир.
— В ту пору вы еще не были известным артистом, не снимались в кино?
— Мой кинодебют состоялся в 1928 году. Представляете? Из ныне живущих киноактеров такой цифрой, пожалуй, уже никто не похвастается. Поступило приглашение от Госвоенкино, которое находилось на Красной площади в помещении ПУРККА — Политического Управления Рабоче-Крестьянской Красной армии. Режиссеры Малахов и Верховский предложили сыграть молодого парнишку, сельского жителя, брата героини — Марецкой. Ее кавалера играл Михаил Яншин. Кстати, на съемки в пригороде Москвы к нам приезжала молодая жена Яншина — Вероника Полонская, только что вышедшая за него замуж. Фильм назывался «Простые сердца». Потом некоторый перерыв, какие-то незначительные эпизоды, и с начала 50-х началась активная работа.
— Из галереи так называемых отрицательных героев, которых вы сыграли, самым великолепным я считаю генерала Франца из фильма «Щит и меч». Прежде всего потому, что он совершенно не похож на остальные ваши работы. Это не сказочный герой, и не брюзга-старикашка, а умный, страшный противник...
— Но вместе с тем странная вещь: сыграл Франца, сыграл еще пару злодеев, а ребята во дворе кричат: «Вон идет этот вредный тип!» А на самом деле я играл довольно мало отрицательных ролей. Та же «Марья-искусница», скажем. Ну Водяной, ну кто он такой? Хитрый мужичонка с длинной бородой, душа нараспашку!
— Это все, наверное, от Роу, сказки которого на самом деле добрые.
— Надо сказать, что Роу никогда мне ничего не подсказывал, как и что играть. Никаких замечаний. Он считал: раз он пригласил артиста, артист сделает свое дело. И все. Он был больше ремесленником, нежели творцом. Так что у него я снимался много и все больше по королевской линии — Йагупоп, король Унылио, царь Водокрут. Или наоборот — замухрышки-мужички, как кум Панас из «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Нужно сказать, что он придерживался метода антрепризы. У него был костяк исполнителей, который обязан был принимать участие в его постановках, и неважно, подходила роль актеру или не подходила. Вот представьте себе — «Королевство кривых зеркал». Там был такой персонаж Нушрок — Коршун. И Роу предлагает снимать в этой роли Александра Хвылю — полного, крупного мужчину. Какой же он коршун, хищник? Потом уже разыскали Файта. Вот это уже было то, что надо: быстрый взгляд, нос крючком, готов в любой момент к стремительной атаке. А Роу — лишь бы роли разошлись в кругу его антрепризы. Он никого из нас не спрашивал и назначал на ту роль, на какую хотел. Сознательно я сыграл лишь короля Унылио в «Новых похождениях Кота в сапогах». Я на эту роль пробовался, я на нее шел. Во всех остальных фильмах меня не спрашивали.
— Вы достаточно рано стали играть роли стариков. По-моему, вас даже чересчур эксплуатировали в этом амплуа, как и Милляра.
— Это не удивительно. Это особенность характерного актера. Была такая актриса Мария Михайловна Блюменталь-Тамарина. Она с самого начала играла старух — и играла блистательно. Тут надо сказать, что, вероятно, сейчас в России не найдется человека, который мог бы сказать, что участвовал в одном спектакле с такими людьми, как Блюменталь-Тамарина, Николай Мариусович Радин, Борис Самойлович Борисов. А я участвовал. Плятт играл там какого-то пижона, а я играл маленькую роль клерка. Это было в помещении мюзик-холла где-то недели две. Игрался спектакль «Хорошо сшитый фрак» — любимая пьеса Радина, его конек.
— Честно говоря, мне было как-то странно слышать, что вас узнают на улице — со своим лицом вы довольно редко появлялись на экране.
— Да, на того же Водокрута меня гримировали долго. Это надо было втереть грим так, чтобы он не отличался от цвета лица, нос наклеить, бороду длинную, и чтобы все волосики естественно располагались — это часа два продолжалось. Так что надо было приходить на грим задолго до остальных. А после съемки задерживаться. Представляете, Миша Кузнецов снял усы и ушел, а мне — разгримировываться еще часа два.
Кстати, Водокрута должен был играть Мартинсон. Но он почему-то не мог, и пришлось сниматься мне. И я играл так, как видел этот образ сам. Мартинсон ушел бы, наверное, в эксцентрику.
— А по голосу вас не узнают?
— Как ни странно, узнают. Был такой случай на одной из концертных поездок. Где-то на стадионе, в сумерки, нас осветили прожекторами, и вдруг из огромного зала я слышу женский голос: «А я его знаю с детства!» Я думаю, кто это, откуда меня знает? Как потом выяснилось, она еще будучи в деревне слышала меня по репродуктору.
— Анатолий Львович, а кем была ваша жена?
— Жена моя, Раиса Ефимовна Ельперт-Гальперин, родом из Одессы. Лет в 12-13 она приехала в Москву. Отец ее, инженер-электрик, получал образование во Франции, занимался здесь в тресте противопожарного оборудования «Спринклер». После его смерти она решила продолжать профессию отца. Окончила противопожарный техникум и занималась проектированием оборудования. Мы поженились, в 1936 году у нас родился сын. Мы старались, чтобы он не пошел в театр, так оно и получилось. Он окончил архитектурный институт, и сейчас руководит мастерской в «Моспроекте».
Жена жила на улице Мархлевского, которая раньше называлась Милютинским переулком. Это был двор Польского костела. Окружающие строения сплошь занимали польские товарищи, которые там жили и работали. Занимали мы втроем девятиметровую комнату. С нами жила еще и собака Джек. Это продолжалось до тех пор, пока я не вступил в кооператив от Театра Маяковского. Совместно с Театром киноактера строился дом на улице Черняховского. Но нужно было платить вступительные взносы, членские взносы... А где взять деньги? В это время я уже начал сниматься, и мне предложили перейти в штат Студии Горького, что я и сделал. И считаю, что правильно. А вот совсем недавно, уже после смерти жены, я переехал в Дом ветеранов кино.
— Ваша жена принимала участие в вашем творчестве?
— Нет, никакого. Я даже больше скажу. Она почти что никогда не давала оценки тому, что я делал на сцене или на экране. Помню такой момент, когда где-то шел «Юбилей» Чехова, и Хирина играл Василий Топорков. А в Театре Маяковского я играл Хирина. Так когда она посмотрела, то сказала: «Ну и что? Толя так же играл». Это перекликается с анекдотом, когда в Одессе тонул мальчик, кто-то бросился его спасать, вытащили, все были рады, а особенно рада была мама, которая спросила: «А вы кепочку там не нашли?».
Она совершенно не годящаяся для искусства женщина. Она даже никогда не улыбалась. Но была порядочным человеком, честным. К ней всегда хорошо относилось начальство, с которым она работала, так как работником она была очень хорошим.
Я вообще никогда никого не спрашивал о своем творчестве, а мне не говорили. Поэтому я не знаю, как к моим работам относились родственники, друзья.
— Вы ведете своеобразный образ жизни. И коллеги говорят о вас, как о несколько замкнутом, скрытном человеке, не входившем ни в какие компании, что никогда вы не были замечены ни в каких скандалах, а спорите только с режиссерами. Это так?
— Да и с режиссерами я не очень-то спорил. У них своя работа, у меня своя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114