— Байку, Володя, байку… И ничего, кроме байки. Давай выпьем.
— Погоди, Илья Дмитриевич, — сказал Мукусеев и накрыл рукой свою стопку. — Погоди… Почему ты мне рассказал свою «байку»?
— Па-а-чему? По кочану! Потому, что и сотрудника разведки тоже мог вызвать к себе большой начальник… И тоже побеседовать об интересах отечества.
Из— за дальнего столика в противоположном углу зала раздался громкий хохот и матерщина. Зимин недовольно поморщился и покосился на шумную компанию -за столиком сидели два молодых мужика характерной наружности и две девахи тоже наружности характерной…
— Так ты, Илья Дмитрич, хочешь сказать, что Широков… — начал было Мукусеев, но Зимин перебил:
— Я ничего не хочу сказать… Я так — байки травлю.
Снова раздался мат. Зимин недовольно обернулся к ком — пании и произнес:
— Нельзя ли потише, молодые люди?
— Пошел на х…, — ответили ему.
— Сильный ход, — сказал Зимин и встал из-за стола.
— Плюнь, Илья Дмитрич, — сказал Мукусеев. — С такими разговаривать бесполезно.
— А это, Володя, смотря как разговаривать, — ответил Зимин и решительно, но нетрезво направился к чужому столику. Мукусеев вздохнул, поднялся и пошел следом… Из динамиков на стоике Розенбаум пел про глухарей на токовище. Один из бычков отбивал ногой такт.
Зимин подошел и остановился напротив того, кто его «послал». Подошел, остановился и посмотрел в глаза:
— Встань.
— Тыче, дед, ох…ел?
— Встань, цепень бычий, — тихо повторил Зимин. Красная морда бычка стала еще красней. Он сказал: «а-а?!» — и поднялся.
— Извиниться нужно, — сказал Зимин. Он был на голову ниже отморозка, вдвое уже в плечах и вдвое старше.
— Ты че, дед…
Зимин ударил ногой в пах. Бычок охнул и присел… Мгновенно вскочил со своего места второй. Мукусеев встретил его прямым в голову. Второй рухнул, опрокинув стул, и лежал тихо. Завизжала одна из девах.
— Извиниться нужно, — повторил Зимин. Бык посмотрел снизу большими глазами и просипел: «порву падлу»… Следователь по особо важным сложил руки в замок и ударил его по голове. С кухни бежал Рашид с милицейской дубинкой в руке.
…На улице шел дождь, мигали светофоры. Зимин посмотрел на Мукусеева, произнес:
— Ну вот и пообщались, журналист. Будь здоров.
— Подожди, Илья Дмитрии, подожди.
— Чего тебе?
— Почему ты рассказал мне свою байку?
Зимин снял кепку, снова надел и сказал:
— Потому что противно, Володя. Противно… Ничего уже нет, за что зацепиться. Ни одного якоря. «Ум, честь и совесть нашей эпохи» сдохли — туда им и дорога. Но на смену пришла такая подлость, что дальше-то уже некуда… Все, будь здоров. Если Джинн прорежется — привет от меня.
Старый следак повернулся и ушел, засунув руки в карманы. Шел дождь… Мукусеев стоял, смотрел ему вслед и хотелось завыть по-волчьи. Шел октябрь 93-го…
***
Джинн перебрался на дачу Ирины в Половке. К середине октября садоводство уже изрядно опустело. Только самые стойкие пенсионеры еще копошились на своих сотках. Редкие поднимались над домиками дымки. Но жизнь не прекращалась — строились новые русские. Грузовики подвозили материалы, гудели бетономешалки, украинские, белорусские, молдавские строители с утра до вечера возводили стены особняков из красного кирпича. Напротив халупки Ирины, оставшейся от бывшего мужа, слинявшего в Израиль, строилось нечто, напоминающее замок. Джинн иногда наблюдал за работой молдаван-строителей, по вечерам слышал молдавские песни под аккордеон.
В остальное время Джинн читал, выпивал понемногу, жег листья на участке. По вечерам из Москвы приезжала на дряхлой «пятерке» Ирина. Они занимались сексом и подолгу сидели у печки. Ирина рассказывала новости: Зинка Топпер… помнишь Зинку? Она давала нам ключи от своей квартиры, когда Аркадий еще не уехал… Зинка Топпер привезла из Греции ши-и-карную шубу!… А Серафима вышла замуж. В пятьдесят семь лет! Представляешь? Вот бой-тетка. Муженек, кстати, моложе ее на червончик… В Москве Лужков гоняет черных. Хватают всех подряд, так что тебе, милый, лучше пока посидеть здесь. С твоей душманской внешностью так будет лучше.
Барабанил дождь по шиферу крыши, постреливали угольки в печке… Почти идиллия. Бессмысленная, иллюзорная.
На самом деле Джинн не просто так отсиживался — он ждал. Он ждал, когда Ирина сможет перегнать запись с профессиональной видеокассеты на бытовую. Он еще не знал, что увидит на кассете, но очень надеялся на то, что кассета станет тем козырем, который поможет ему…
В принципе, сделать это было не особо трудно — в Москве уже были ателье, работающие с видео любого формата. Но Джинн не хотел огласки. Он просил Ирину найти возможность перегнать «кино», изъятое у Широкова, так, чтобы не посвящать в это посторонних… Он отдавал себе отчет, что на кассете может оказаться все что угодно: порнуха, запись футбольного матча, мультяхи Диснея или вообще ничего. Но Гойко уверял, что на кассете нечто очень важное… Одиннадцатого октября вечером Ирина сказала:
— Завтра будет твое кино. Я привезу видик и маленький телевизор… Что хоть на этой кассете, Олег?
— Если бы я знал, — ответил он.
***
Розыском Фролова занимались четыре организации: СВР, ГРУ, милиция и ЦРУ в лице агентства «Манхэттен». Милиция занималась розыском формально — один, что ли, бандюган с пушкой по Москве гуляет?… Но внезапно из Тулы приехал брат Нургизова. От прикормленных тульских ментов он узнал, что на Автозаводской орудовал человек с паспортом его исчезнувшего брата… Вероятно, этот урод и убил брата. Нургизова-младшего вела месть. Он приехал в столицу, вышел на оперов, ведущих дело о происшествии на Автозаводской, и тряхнул пачкой баксов: надо найти этого отморозка — заплачу! Менты тоже зашевелились.
***
Ирину установили по фотографии, найденной в квартире Фролова… Оперативники ГРУ провели негласный и, в общем-то, незаконный обыск. Ни записных книжек, ни писем, ни дневников и фотографий, приоткрывающих связи Джинна, не обнаружили.
Но зато нашли несколько негативов в конверте, завалившемся за письменный стол. Уже через полтора часа полковник Филиппов рассматривал еще сырые снимки. На семи из девяти кадров была сфотографирована женщина лет двадцати восьми — тридцати. Светловолосая, улыбчивая, стройная. На одном — Фролов, и еще на одном — Фролов и незнакомка, сидящие на капоте «жигулей» пятой модели. Все фотографии были сделаны летом. В первой половине и середине дня, если судить по теням. Все снимки были сделаны под открытым небом. В трех случаях — в Туле: Филиппов опознал на одном из кадров Тульский кремль. Другой сотрудник — церковь Благовещения… Значит, Джинн побывал в Туле! И паспорт Нургизова у него оказался не случайно.
Сами по себе фотографии женщины еще ничего не давали. Но на одной из фотографий в кадр попал номер «жигулей». Номер был не полным, потому что его закрывали ноги незнакомки. Но фрагмент номерного знака, видимый на фото, говорил, что «пятерка» зарегистрирована в Московской области. Были и две цифры из четырех… Остальное, как говорится, дело техники. Филиппов оставил одного сотрудника возле дома Фролова, остальных направил в ГАИ. Им предстояло перебрать вручную огромное количество учетных карточек… К утру двенадцатого октября оперативники «выловили» шесть пятерок красного и вишневого цвета с цифрами «17» во второй половине номера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72