.. Ты не можешь не помнить те ужасные дни, когда мы, углубившись без заготовленного впрок провианта в горячие пески безжизненной пустыни, теряли испытанных и закаленных, мужественных перед лицом врага воинов, гибнущих десятками и сотнями не в схватках с врагом, а от голода... Надежнейшие и опытные проводники, получившие щедрую плату, утверждали в один голос, клялись своими богами, что еще много дней пути предстоит нам, прежде чем измотанное войско достигнет ближайшего оазиса на берегу Пиравы, где можно будет раздобыть хоть немного съестного. Но наш царь был глух к разумным доводам, слепо шел вперед и вел за собой измученное и обессиленное голодом войско, разделяя с ним все трудности неподготовленного похода. И лишь тогда, когда иссушенные яростным солнцем воины возроптали громко и отказались идти в горячую пасть сыпучих песков, непреклонный Камбиз, уподобившийся мумии, был вынужден повернуть назад, отказавшись от желания наказать эфиопов.
- Царь не расстался со своим замыслом: он повторит поход, лишь только Ахурамазда предоставит ему такую возможность...
- Я знаю об этом, - согласился с Дарием Прексасп. - Но смог ли я убедить тебя в своей правоте, что уже в те дни на ум царя набежала тень?
- Кое в чем я с тобой согласен, и все же прав я, а не ты, Прексасп. Ты сам убедишься в этом, как только тебе предоставится возможность наблюдать за этим таинственным служителем Мардука. Суди сам, насколько противоречивы поступки нашего владыки! Он приказывает публично казнить Псамметиха, а на другой день, когда вавилонского жреца не было рядом по какой-то причине, которую я сейчас не упомню, непритворно сожалеет о содеянном, готов отдать все свои сокровища, лишь бы только воскресить фараона. Он повелевает сжечь на костре мумию Аматиса, а некоторое время спустя, опять-таки во время отсутствия жреца, приказывает вновь вернуть ее со всеми предосторожностями в оскверненную усыпальницу, и благо, что первое повеление не успели исполнить уже привыкшие к его непостоянству слуги. А случай с Аписом? Желая доказать, что перед нами не бессмертный бог, а обычное бездумное животное - что это истинно так, ясно всем народам, только не египтянам! - Камбиз убил собственноручно ударом акинака этого священного быка на глазах потрясенных и растерянных, онемевших от ужаса жителей Мемфиса. Но на следующий день царь повелел соорудить околевшему быку погребальный саркофаг с надписью: "Камбиз, царь Верхнего и Нижнего Египта, посвятил большой саркофаг своему отцу Осирису!"
- Если ты уверен в своей правоте, то твое бездействие преступно, мой Дарий! Кто или что мешает тебе убить этого жреца, если ты убежден, что его присутствие дурно влияет на нашего владыку?! Или же боишься гнева Камбиза?! - Прексасп помолчал, словно ожидая ответа собеседника. - И все-таки твои доводы не смогли убедить меня. Убежден, что это Ахурамазда карает персов, ополчившись на Камбиза...
- Ты уже видел царя, беседовал с ним? - Дарий решил сменить тему разговора. Протяжно зевнув, прикрыв при этом рот ладонью, откинулся он на устланное барсовой шкурой ложе.
- Нет, - ответил Прексасп, догадавшийся о его намерении. - Страж дверей велел мне явиться утром, к пробуждению Камбиза...
- Утро уже близко, Прексасп. Тебе следует хорошо отдохнуть, прежде чем ты предстанешь перед очами владыки. Во время беседы остерегайся лишних слов, способных вызвать гнев Камбиза. Помни, Прексасп: это не тот Камбиз, с которым ты простился много дней тому назад, исполняя царское повеление...
В летнюю пору темнота ночи не в силах противостоять долго наступающему в разноцветных одеяниях рассвету: едва золотистая полоска зари легла на волнистую линию восточной части окоема, шум и говор пробудившегося от сна лагеря поднял на ноги Прексаспа, привычного к лишениям походной жизни. Теисп еще сладко спал, разметавшись на ложе, и Прексасп не стал будить сына. Ополоснув лицо водой и расчесав волосы гребнем из слоновой кости, вельможа поспешил к царскому шатру - Камбиз вставал обычно вместе с рассветом. Но и на этот раз страж дверей не пропустил вельможу в шатер, заставил ждать у входа.
Прексасп хорошо представлял, с каким нетерпением ждет его Камбиз: стоит ему отойти от сна и узнать о возвращении в лагерь Прексаспа, и он тотчас же призовет к себе царедворца. Усевшись на выступающий из песка еще не успевший нагреться камень рядом с коновязью, вельможа погрузился в свои тягостные мысли, рожденные ночным разговором с царским телохранителем. С самого утра, лишь только открыл глаза вельможа, не давали они ему покоя, не оставляя ни на мгновенье.
Тени, отбрасываемые белыми палатками военачальников и камышовыми шалашами простых воинов, успели укоротиться вдвое, прежде чем в царский шатер проник первый из приближенных Камбиза. К удивлению Прексаспа, это был не кто иной, как его сын Теисп, юный царский виночерпий. Не заметив отца, прошел мальчик мимо неподвижных, словно каменные изваяния, часовых-мидийцев.
В такой ранний час в шатре Камбиза не могло быть гостей. Поэтому и удивило Прексаспа появление сына, обязанностью которого было разливать вино во время пира или золотистую хаому [хаома - опьяняющий напиток, обожествленный народами, исповедующими зороастризм; употреблялся во время ритуальных оргий; в Авесте говорится, что опьянение "златоцветной" хаомой дарует "всестороннее знание"] во время ритуальных оргий. Сердце вельможи забилось в тревоге, но появившийся тотчас же страж дверей взмахом руки подозвал царедворца и впустил его в шатер. Владыка в легком льняном хитоне и ярких зеленых шароварах сидел за низким столиком, уставленным яствами; напротив него примостился на ярко-красном миндере черноголовый юноша в одеянии жрецов Междуречья. Им прислуживал Теисп, - он держал в руках разрисованный строгим геометрическим орнаментом темно-коричневый сосуд с высоким горлышком и длинной вертикальной ручкой. При виде отца глаза мальчика заблестели, но он ничем не выдал своей радости.
- Чем порадуешь, мой верный Прексасп? - обратился к вошедшему вельможе Камбиз. - Надеюсь, ты выполнил мой приказ?
- Твое сердце может быть спокойно, владыка! Иначе я не посмел бы предстать перед твоими царственными очами. Все сделано мною так, как ты повелел своему рабу!
Камбиз взял со стола золотую скифскую чашу, наполненную темно-вишневой жидкостью, выпил ее до дна за один прием. Не успел он поставить чашу на столик, как Теисп вновь наполнил ее.
- Я награжу тебя так, что ты останешься доволен, мой верный Прексасп, - взгляд Камбиза стал задумчивым, словно он вспомнил о чем-то. Присаживайся рядом с нами.
- Благодарю тебя, владыка...
- Попробуй этот напиток, услаждающий нашу быстротечную жизнь, в которой огорчений больше, чем радостей.
Прексасп не смог скрыть свое недоумение.
- Владыка, не во гнев тебе будет сказано, но я не привык пить по утрам перебродивший сок виноградной лозы. К тому же, я вижу, виночерпий не разбавил его водой.
Брови Камбиза двинулись к переносице.
- Ты напрасно отказываешься, Прексасп. Это то самое вино, которое так понравилось царю заносчивых эфиопов. Он выделил его изо всех даров, посланных мною. Только из-за вашего малодушия я не смог покарать нечестивца и бросить его к моим ногам! - закричал царь, вскочив на ноги. Его помутневший взор с яростью уставился на Прексаспа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43