«Она честолюбива, — подумал Карл, — одни страстные мольбы ее не тронут, нужно играть на ее любви к славе — тогда, быть может, я добьюсь успеха…» Прошу вас сесть, прекрасная Алиса.., влюбленный вас молит.., король вам повелевает.
— Король, — сказала Алиса, — может своею волей ослабить этикет, который мы должны соблюдать при монархе, но он не в силах даже прямым приказом отменить обязанности своих подданных. Я буду стоять здесь, пока ваше величество благоволит обращаться ко мне, и буду терпеливо слушать, как велит мне долг.
— Так знай же, наивная девушка, — сказал король, — что, принимая мою любовь и покровительство, ты не нарушаешь никаких законов, ни добродетели, ни чести. Те, кто родились для престола, в личной жизни лишены многих радостей, и самая главная из этих радостей, самая драгоценная — это право выбирать себе подругу жизни. Политическая необходимость принуждает их заключать официальные браки, и те, на ком они женятся, очень часто по темпераменту, характеру и склонностям менее всего способны составить их счастье. Поэтому общество питает к нам сострадание и налагает на наши подневольные и порой несчастливые браки цепи не столь тяжелые и крепкие, как те, что связывают других людей, которые сами выбирают себе брачные узы. И с тех самых пор как старый Генрих построил эти стены, священники и прелаты, дворяне и государственные мужи привыкли к тому, что у каждого короля есть прекрасная Розамунда, которая управляет любящим сердцем монарха и вознаграждает его за те немногие часы, которые он принужден проводить на парадных приемах возле какой-нибудь злой и ревнивой Элеоноры. Свет не порицает подобных связей; все стремятся на празднество, чтобы полюбоваться красотой прелестной Эсфири, в то время, как властолюбивая Астинь остается царствовать в одиночестве; все во дворце толпятся вокруг Эсфири, все ищут ее покровительства, и влияние ее во сто раз сильнее, чем влияние гордой супруги монарха; ее потомки причисляются к знати и подтверждают своею храбростью, — например, прославленный Лонгсуорд, граф Солсбери, — свое происхождение от короля и от его любви.
Такие связи положили начало знатнейшим родам нашего дворянства, а родоначальница такой семьи живет среди своего потомства, которое чтит и благословляет ее, и все жалеют ее и оплакивают, когда она умирает, окруженная любовью и лаской.
— Разве так умерла Розамунда, милорд? — возразила Алиса. — Наши хроники утверждают, что она была отравлена оскорбленной королевой, отравлена и ей даже не дали времени вымолить у бога прощение ее многочисленных грехов. Разве память о ней живет? Я слышала, что, когда епископ освящал церковь в Годстоу, ее надгробный памятник был разрушен по его приказу, а кости выброшены в неосвященную землю.
— То были старые, варварские времена, прелестная Алиса, — ответил Карл. — Теперь королевы не так ревнивы, а епископы не так суровы. А кроме того, знайте, что в странах, куда я повез бы прелестнейшую из женщин, существуют другие законы, снимающие с этих связей даже легчайшую тень предосудительности. Есть вид брака, при котором выполняются все церковные обряды, он не противоречит законам совести; но так как он не дает супруге прав, присущих сану ее мужа, этот брак не нарушает обязанностей короля по отношению к его подданным. Таким образом, Алиса Ли во всех отношениях может стать настоящей и законной женой Карла Стюарта, но только этот неофициальный союз не даст ей титула королевы Англии.
— Мое честолюбие, — сказала Алиса, — будет достаточно удовлетворено тем, что я увижу Карла на троне. Я не собираюсь ни открыто делить с ним его сан, ни втайне делить его богатство и королевскую роскошь.
— Я понимаю тебя, Алиса, — сказал король; ее слова задели его за живое, но скорее даже понравились ему. — Тебе смешно, что я, беглец, говорю как король… Признаюсь, во мне, правда, укоренилась эта привычка, и даже несчастья не могут меня от нее излечить. Но мое положение не такое безнадежное, как ты, может быть, думаешь. У меня по-прежнему много друзей в королевстве; мои внешние союзники, в своих собственных интересах, должны меня поддерживать.
Меня обнадеживают Испания, Франция и другие страны, и я верю, что кровь моего отца пролита не напрасно и ему не суждено превратиться в прах без отмщения. Я уповаю на того, кто даровал монархам их сан, и, что бы вы ни думали о моем нынешнем положении, я твердо уверен, что настанет день, когда я буду на троне Англии.
— Дай-то бог! — воскликнула Алиса. — И если вы хотите, благородный принц, чтобы бог помог осуществлению ваших надежд, соблаговолите обдумать, может ли ваш образ действий снискать его милость? Подумайте о том, что вы предлагаете девушке, потерявшей мать, не имеющей другой защиты против ваших хитроумных доводов, кроме того, что ей внушают нравственные понятия и природное чувство женского достоинства. Подумайте, ваше величество, украсит ли анналы вашего царствования смерть ее отца — неминуемое следствие такой опрометчивости, — отчаяние брата, чья жизнь столько раз была в опасности ради спасения вашего величества, бесчестие дома, вас приютившего? Умилостивят ли эти события бога, который уж слишком очевидно отвратился от вашего дома, и вернут ли они вам любовь народа Англии, в чьих глазах такие поступки должны быть омерзительны?
Карл умолк, пораженный таким оборотом разговора: он не ожидал, что его страсть может повредить его собственным интересам.
— Если ваше величество не собирается отдать мне больше никаких приказаний, — продолжала Алиса с низким реверансом, — будет ли мне дозволено удалиться?
— Подожди немного, странная и упрямая девушка, — возразил король, — и ответь мне на один вопрос: не из-за скромности ли моего нынешнего положения ты презираешь мои мольбы?
— Мне нечего скрывать, государь, — сказала она, — и мой ответ будет таким же ясным и простым, как ваш вопрос. Я могла бы решиться на позорный, безумный и неблагородный поступок, только если бы была ослеплена той страстью, которая, мне кажется, чаще служит оправданием безумствам и преступлениям, чем существует на самом деле. Одним словом, если бы я была влюблена, но в человека, равного мне по положению, и, уж конечно, не в моего государя, будь он государь только по титулу или действительно правитель своего королевства.
— Однако же, Алиса, ваша семья всегда гордилась своей преданностью королю, своими восторженными верноподданическими чувствами, — заметил Карл.
— А разве могла бы я сохранить эту преданность, если бы потворствовала моему государю, позволяла ему продолжать объяснение, порочащее и его и меня?
Должна ли я, как верная подданная, разделить с ним его безумие, которое может создать еще одну преграду на пути реставрации и поставить се под угрозу, даже если он уже утвердится на троне?
— Я вижу, — сказал Карл с досадой, — что лучше бы мне оставаться в роли пажа, чем менять ее на роль монарха, которая, кажется, еще более несовместима с моими желаниями.
— Я отвечу вам еще откровеннее, — продолжала Алиса, — Я не могла бы питать никаких чувств к Луи Кернегаю так же, как и к наследнику британского престола, потому что моя любовь (а она непохожа на ту, о которой я читала в романах или слышала в песнях) уже отдана другому. Это огорчает ваше величество.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144