— Старинная пословица говорит: «признайся…» и так далее. Что касается оружия, то его величество действительно питает редкое отвращение ко всякому оружию, а в особенности к огнестрельному, но, как я уже сказал, с этим обвинением покончено. note 147 Желаю вам так же удачно выпутаться из другого, хотя это и совершенно невероятно.
— Если на то пошло, сэр Манго, — сказал Найджел, — то в отношении этой истории в парке вы сами могли бы сказать что-нибудь в мое оправдание. Никто не знает лучше вас, что в ту минуту я был доведен до крайности гнуснейшими оскорблениями, нанесенными мне лордом Дэлгарно, и вы сами же раздули мой гнев, рассказав о многих из них.
— Да, да, какое несчастье! — заметил сэр Манго. — Я словно сейчас помню, как взыграла ваша желчь, несмотря на все мои старания убедить вас не нарушать святости парка. Ах, милорд, вы не можете сказать, что угодили в канаву, не будучи никем предостережены.
— Я вижу, сэр Манго, вы решили начисто забыть все, что могло бы сослужить мне службу, — заметил Найджел.
— Я готов вам служить с величайшей радостью, — ответил кавалер, — и лучшее, что я могу сейчас придумать, это описать процедуру наказания, которое вам, без сомнения, придется претерпеть. Мне посчастливилось видеть, как в царствование королевы ему подвергли сочинителя пасквилей. Я тогда состоял в свите лорда Грея, который вел здесь осаду, и так как я всегда был жаден до приятных и поучительных зрелищ, то не мог пропустить такого события.
— Я был бы поистине удивлен, — проговорил лорд Гленварлох, — если бы вы, наперекор своему доброму сердцу, пропустили такое представление.
— Э? Ваша светлость, кажется, приглашаете меня посмотреть, как будут приводить в исполнение приговор над вами? Что и говорить, милорд, это мучительное зрелище для друга, но я скорее соглашусь страдать, чем откажу вам в вашей просьбе. А зрелище, надо сказать, преинтереснейшее. Осужденный шел с таким бесстрашным видом, что одно удовольствие было смотреть на него. Он был одет во все белое — цвет кротости и смирения. Руку ему отрубили на эшафоте близ Уэстминстера — вам, вероятнее всего, отрубят в Черинге. Присутствовали шериф и лорд-маршал со своими людьми, и кого только там не было, а главное — палач с тесаком и молотком и его подручный с жаровней, полной горячих углей, и с железом для прижигания. Искуснейший малый был этот Деррик. Разве может так оттяпать сустав нынешний палач, Грегори? Не худо бы вашей светлости послать этого негодяя к лекарю поучиться хотя бы началам анатомии — от этого будет польза и вам и другим несчастным, а Грегори вы тем окажете любезность.
— Я не возьму на себя такой труд, — возразил Найджел. — Если закон потребует моей руки, пускай палач отрубает ее как умеет. А если король оставит ее на месте, то она еще послужит ему.
— Весьма благородно, милорд, весьма возвышенно. Приятно смотреть, как страдает отважный человек. Тот преступник, о котором я говорил, Таббс, или Стаббс, или какое-то другое плебейское имя, поднялся на помост решительно, как император, и обратился к народу: «Добрые люди, я оставляю здесь руку настоящего англичанина», при этом он положил руку на плаху, да так непринужденно, будто оперся на плечо своей милой. Тогда палач Деррик приложил — вы меня слушаете, милорд? — приложил тесак к суставу и ударил по тесаку молотком с такой силой, что рука отлетела на несколько ярдов, словно перчатка, брошенная рыцарем на ристалище. Представьте себе, сэр, этот Стаббс, или Таббс, ни капельки не переменился в лице, пока подручный не приложил к окровавленному обрубку раскаленное железо. Тут раздалось шипенье, милорд, будто жарили сало, и молодец завопил таким диким голосом, что многие решили, что он пал духом. Но не тут-то было! Он вдруг снимает левой рукой шляпу, размахивает ею и кричит; «Боже, храни королеву и порази ее дурных советчиков!» — и народ троекратно приветствует его. И надо сказать, он это заслужил своим мужеством. Надеюсь, что и ваша светлость перенесет муки с тем же величием.
— Благодарю вас, сэр Манго, — ответил Найджел, который во время столь живого и подробного описания не мог подавить вполне естественных ощущений неприятного свойства. — У меня нет сомнений в том, что для вас и для других зрителей церемония будет занимательной независимо от того, какой она окажется для главного действующего лица.
— Весьма занимательной, — подтвердил сэр Манго, — и поучительной, очень поучительной, хотя и не в такой степени, как казнь государственных изменников. Я видел, как поплатились за измену Дигби, Уинтерс, Фокс и остальные злодеи из пороховой шайки, — вот это было поистине грандиозное зрелище, замечательное как по неслыханности их мучений, так и по твердости, с какой они их переносили!
— Я еще больше ценю вашу доброту, сэр Манго: несмотря на то, что для вас такая большая потеря — пропустить подобное зрелище, вы все же поздравили меня с тем, что я избежал опасности предстать пред вашим взором в столь же. назидательном виде.
— Как вы правильно изволили сказать, милорд, потеря значительна только с виду. Природа по своей щедрости наделяет нас некоторыми органами в двойном количестве, чтобы нам легко было перенести потерю одного из них, случись на нашем жизненном пути такое несчастье. Посмотрите на мою бедную десницу, на которой уцелели только большой и указательный пальцы, — остальных меня лишил, конечно, меч противника, а не нож палача. И что же вы думаете, сэр: эта бедная изувеченная рука в некотором смысле служит мне еще лучше, чем раньше. Допустим, что вам отнимут правую руку по запястье; ведь у вас останется левая, и вы окажетесь все-таки в лучшем положении, чем карлик-голландец, живущий в Лондоне: он вдевает в иголку нитку, рисует, пишет и бросает копье с помощью ног, потому что у него нет ни одной руки.
— Пусть так, сэр Манго, — промолвил лорд Гленварлох, — все это, несомненно, весьма утешительно. Но я надеюсь, что король оставит мне руку, чтобы я мог сражаться за него в бою, где, невзирая на ваши ободрительные слова, я куда охотнее пролью кровь, нежели на эшафоте.
— Как это ни печально, но ваша светлость наверняка погибли бы на эшафоте и никто бы за вас не замолвил словечка, если б не эта помешанная девчонка, Мэгги Рэмзи.
— О ком вы говорите? — с живостью спросил Найджел, впервые проявив интерес к словам сэра Манго.
— О ком же я могу говорить, как не об этой переодетой девице, с которой мы обедали у золотых дел мастера Гериота, когда удостоили его своим посещением. Вам лучше знать, каким образом вы сумели расположить ее к себе, но только я видел, что она на коленях просила за вас короля. Мне поручили доставить ее сюда, обращаясь с ней почтительно и ни о чем не расспрашивая. Но будь моя воля, я отвез бы ее в Брайдуэл, чтобы там выбили у нее дурь из головы, отстегав хорошенько розгами. Распутная негодница, разгуливает в мужских штанах, а сама еще даже не замужем.
— Слушайте, сэр Манго Мэлегроутер, — прервал его Найджел, — я советую вам говорить об этой юной особе с должным уважением.
— О, конечно, милорд, я буду говорить о ней со всем уважением, какое подобает любовнице вашей светлости и дочке Дэви Рэмзи, — ответил сэр Манго с язвительной насмешкой, Найджелу не на шутку захотелось проучить сэра Манго, но затевать с ним ссору было бы нелепо, а потому Найджел подавил негодование и попросил рассказать все, что он знает о молодой девушке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153
— Если на то пошло, сэр Манго, — сказал Найджел, — то в отношении этой истории в парке вы сами могли бы сказать что-нибудь в мое оправдание. Никто не знает лучше вас, что в ту минуту я был доведен до крайности гнуснейшими оскорблениями, нанесенными мне лордом Дэлгарно, и вы сами же раздули мой гнев, рассказав о многих из них.
— Да, да, какое несчастье! — заметил сэр Манго. — Я словно сейчас помню, как взыграла ваша желчь, несмотря на все мои старания убедить вас не нарушать святости парка. Ах, милорд, вы не можете сказать, что угодили в канаву, не будучи никем предостережены.
— Я вижу, сэр Манго, вы решили начисто забыть все, что могло бы сослужить мне службу, — заметил Найджел.
— Я готов вам служить с величайшей радостью, — ответил кавалер, — и лучшее, что я могу сейчас придумать, это описать процедуру наказания, которое вам, без сомнения, придется претерпеть. Мне посчастливилось видеть, как в царствование королевы ему подвергли сочинителя пасквилей. Я тогда состоял в свите лорда Грея, который вел здесь осаду, и так как я всегда был жаден до приятных и поучительных зрелищ, то не мог пропустить такого события.
— Я был бы поистине удивлен, — проговорил лорд Гленварлох, — если бы вы, наперекор своему доброму сердцу, пропустили такое представление.
— Э? Ваша светлость, кажется, приглашаете меня посмотреть, как будут приводить в исполнение приговор над вами? Что и говорить, милорд, это мучительное зрелище для друга, но я скорее соглашусь страдать, чем откажу вам в вашей просьбе. А зрелище, надо сказать, преинтереснейшее. Осужденный шел с таким бесстрашным видом, что одно удовольствие было смотреть на него. Он был одет во все белое — цвет кротости и смирения. Руку ему отрубили на эшафоте близ Уэстминстера — вам, вероятнее всего, отрубят в Черинге. Присутствовали шериф и лорд-маршал со своими людьми, и кого только там не было, а главное — палач с тесаком и молотком и его подручный с жаровней, полной горячих углей, и с железом для прижигания. Искуснейший малый был этот Деррик. Разве может так оттяпать сустав нынешний палач, Грегори? Не худо бы вашей светлости послать этого негодяя к лекарю поучиться хотя бы началам анатомии — от этого будет польза и вам и другим несчастным, а Грегори вы тем окажете любезность.
— Я не возьму на себя такой труд, — возразил Найджел. — Если закон потребует моей руки, пускай палач отрубает ее как умеет. А если король оставит ее на месте, то она еще послужит ему.
— Весьма благородно, милорд, весьма возвышенно. Приятно смотреть, как страдает отважный человек. Тот преступник, о котором я говорил, Таббс, или Стаббс, или какое-то другое плебейское имя, поднялся на помост решительно, как император, и обратился к народу: «Добрые люди, я оставляю здесь руку настоящего англичанина», при этом он положил руку на плаху, да так непринужденно, будто оперся на плечо своей милой. Тогда палач Деррик приложил — вы меня слушаете, милорд? — приложил тесак к суставу и ударил по тесаку молотком с такой силой, что рука отлетела на несколько ярдов, словно перчатка, брошенная рыцарем на ристалище. Представьте себе, сэр, этот Стаббс, или Таббс, ни капельки не переменился в лице, пока подручный не приложил к окровавленному обрубку раскаленное железо. Тут раздалось шипенье, милорд, будто жарили сало, и молодец завопил таким диким голосом, что многие решили, что он пал духом. Но не тут-то было! Он вдруг снимает левой рукой шляпу, размахивает ею и кричит; «Боже, храни королеву и порази ее дурных советчиков!» — и народ троекратно приветствует его. И надо сказать, он это заслужил своим мужеством. Надеюсь, что и ваша светлость перенесет муки с тем же величием.
— Благодарю вас, сэр Манго, — ответил Найджел, который во время столь живого и подробного описания не мог подавить вполне естественных ощущений неприятного свойства. — У меня нет сомнений в том, что для вас и для других зрителей церемония будет занимательной независимо от того, какой она окажется для главного действующего лица.
— Весьма занимательной, — подтвердил сэр Манго, — и поучительной, очень поучительной, хотя и не в такой степени, как казнь государственных изменников. Я видел, как поплатились за измену Дигби, Уинтерс, Фокс и остальные злодеи из пороховой шайки, — вот это было поистине грандиозное зрелище, замечательное как по неслыханности их мучений, так и по твердости, с какой они их переносили!
— Я еще больше ценю вашу доброту, сэр Манго: несмотря на то, что для вас такая большая потеря — пропустить подобное зрелище, вы все же поздравили меня с тем, что я избежал опасности предстать пред вашим взором в столь же. назидательном виде.
— Как вы правильно изволили сказать, милорд, потеря значительна только с виду. Природа по своей щедрости наделяет нас некоторыми органами в двойном количестве, чтобы нам легко было перенести потерю одного из них, случись на нашем жизненном пути такое несчастье. Посмотрите на мою бедную десницу, на которой уцелели только большой и указательный пальцы, — остальных меня лишил, конечно, меч противника, а не нож палача. И что же вы думаете, сэр: эта бедная изувеченная рука в некотором смысле служит мне еще лучше, чем раньше. Допустим, что вам отнимут правую руку по запястье; ведь у вас останется левая, и вы окажетесь все-таки в лучшем положении, чем карлик-голландец, живущий в Лондоне: он вдевает в иголку нитку, рисует, пишет и бросает копье с помощью ног, потому что у него нет ни одной руки.
— Пусть так, сэр Манго, — промолвил лорд Гленварлох, — все это, несомненно, весьма утешительно. Но я надеюсь, что король оставит мне руку, чтобы я мог сражаться за него в бою, где, невзирая на ваши ободрительные слова, я куда охотнее пролью кровь, нежели на эшафоте.
— Как это ни печально, но ваша светлость наверняка погибли бы на эшафоте и никто бы за вас не замолвил словечка, если б не эта помешанная девчонка, Мэгги Рэмзи.
— О ком вы говорите? — с живостью спросил Найджел, впервые проявив интерес к словам сэра Манго.
— О ком же я могу говорить, как не об этой переодетой девице, с которой мы обедали у золотых дел мастера Гериота, когда удостоили его своим посещением. Вам лучше знать, каким образом вы сумели расположить ее к себе, но только я видел, что она на коленях просила за вас короля. Мне поручили доставить ее сюда, обращаясь с ней почтительно и ни о чем не расспрашивая. Но будь моя воля, я отвез бы ее в Брайдуэл, чтобы там выбили у нее дурь из головы, отстегав хорошенько розгами. Распутная негодница, разгуливает в мужских штанах, а сама еще даже не замужем.
— Слушайте, сэр Манго Мэлегроутер, — прервал его Найджел, — я советую вам говорить об этой юной особе с должным уважением.
— О, конечно, милорд, я буду говорить о ней со всем уважением, какое подобает любовнице вашей светлости и дочке Дэви Рэмзи, — ответил сэр Манго с язвительной насмешкой, Найджелу не на шутку захотелось проучить сэра Манго, но затевать с ним ссору было бы нелепо, а потому Найджел подавил негодование и попросил рассказать все, что он знает о молодой девушке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153