беспутный юноша не знал недостатка в деньгах и проводил время в театрах и других увеселительных местах, между тем как его отец был уверен, что он занимается изучением права. Но Реджиналд Лоустоф — так звали молодого студента — придерживался того мнения, что ему не потребуется особенно глубокого знания законов, чтобы тратить доходы от родового поместья, которое он должен был унаследовать после смерти отца, и поэтому он не стремился приобрести больше познаний в этой науке, чем можно было впитать в себя вместе с ученым воздухом того квартала, где находилось его жилище. Среди своих друзей он слыл остряком, читал Овидия и Марциала, пытался сочинять каламбуры (часто очень натянутые), любил танцевать, фехтовать, играть в теннис и исполнял различные мелодии на скрипке и французском рожке, к величайшему неудовольствию старого советника Бэрретера, жившего как раз под ним. Таков был Реджиналд Лоустоф, живой, проницательный, хорошо знакомый со всеми закоулками города, имеющими сомнительную репутацию. Подойдя к лорду Гленварлоху, этот кавалер приветствовал его, назвав его имя и титул, и спросил, не собирается ли его светлость навестить сегодня шевалье, заметив, что скоро полдень и что вальдшнеп будет подан на стол раньше, чем они доберутся до ресторации.
— Сегодня я не пойду туда, — ответил лорд Гленварлох.
— А куда же вы идете, милорд? — спросил юный студент, который, — вероятно, не прочь был пройтись по улице в обществе лорда, хотя бы и шотландского.
— Я…, я… — пробормотал Найджел, желая воспользоваться знакомством юноши с этими местами и в то же время стыдясь признаться ему в своем намерении искать приюта в убежище с такой сомнительной репутацией или рассказать ему о своем положении. — Я хотел бы посмотреть Уайтфрайерс.
— Как? Ваша светлость ищет развлечений в Эльзасе? — удивился Лоустоф. — Ну что ж, милорд, вам не найти лучшего провожатого по этому аду, чем я. Обещаю вам, что вы встретите там прелестных девушек, а также отличное вино и славных собутыльников, правда не пользующихся благосклонностью фортуны. Но ваша светлость должны извинить меня — вы последний из наших знакомых, кому я осмелился бы предложить такое путешествие в неведомую страну.
— Благодарю вас, мейстер Лоустоф, за доброе мнение, которое вы выразили этими словами, — сказал лорд Гленварлох, — но мои теперешние обстоятельства могут заставить меня искать приюта в этом убежище хотя бы на один-два дня.
— Ах вот оно что! — воскликнул Лоустоф в большом удивлении. — Мне казалось, что ваша светлость всегда избегали играть на крупные суммы. Прошу прощения, но если игральные кости оказались вероломными, то, насколько я знаю законы, особа пэра неприкосновенна и не подлежит аресту. А от простого безденежья, милорд, можно найти более подходящее убежище, нежели Уайтфрайерс, где все пожирают друг друга как раз из-за бедности.
— Мое несчастье не имеет ничего общего с безденежьем, — сказал Найджел.
— Тогда, вероятно, — сказал Лоустоф, — вы дрались на шпагах, милорд, и проткнули своего противника; в таком случае, с полным кошельком, вы можете скрываться в Уайтфрайерсе в течение двенадцати месяцев. Но, черт возьми, для этого вас должны принять в члены этого почтенного общества, милорд, и вы станете вольным гражданином Эльзаса, — вам придется снизойти до этого; в противном случае вы не обретете ни покоя, ни безопасности.
— Мой поступок не так ужасен, мейстер Лоустоф, — ответил лорд Гленварлох, — как вы, по-видимому, предполагаете. Я ударил шпагой одного джентльмена в королевском парке — вот и все.
— Поистине, милорд, уж лучше бы вы насквозь проткнули его шпагой в Барнс-Элмсе, — сказал студент. — Обнажить шпагу в королевском парке! За это вас ожидает суровая кара, в особенности если ваш противник знатен и пользуется благосклонностью при дворе.
— Я буду откровенен с вами, мейстер Лоустоф, — сказал Найджел, — раз уж я зашел так далеко. Человек, которого я ударил шпагой, — лорд Дэлгарно; вы его встречали у Боже.
— Неизменный спутник и фаворит герцога Бакингема! Это весьма неприятный случай, милорд; но у меня сердце англичанина, и я не могу спокойно смотреть, как гибнет молодой дворянин, а ведь вам грозит эта участь. Мы беседуем здесь слишком открыто о таком деле. Студенты из Темпла не позволят ни одному бэйли привести в исполнение предписание суда и не дадут арестовать на своей территории ни одного джентльмена из-за дуэли. Но в этой ссоре между лордом Дэлгарно и вашей светлостью у каждого из вас найдутся сторонники. Вы сейчас же должны отправиться со мной в мое бедное жилище, расположенное здесь поблизости, и несколько изменить свой костюм, прежде чем отправиться в убежище; в противном случае вся эта банда мошенников Фрайерса набросится на вас, словно стая ворон на сокола, залетевшего в их гнездо. Мы должны нарядить вас так, чтобы вы больше походили на уроженца Эльзаса, или вам не будет там житья.
С этими словами Лоустоф увлек лорда Гленварлоха в свое жилище, где у него была отменная библиотека, полная модных в ту пору поэм и пьес. Затем студент послал прислуживавшего ему мальчика в ближайшую харчевню за обедом.
— Вашей светлости, — сказал он, — придется удовольствоваться этой трапезой с бокалом старого испанского вина; моя бабушка — да вознаградит ее небо! — прислала мне целую дюжину бутылок и наказала пить его только с процеженной сывороткой, когда у меня заболит грудь от чрезмерных занятий науками. Черт возьми, мы разопьем его за здоровье этой доброй леди, если угодно вашей светлости; и вы увидите, как мы, бедные студенты, вознаграждаем себя за опостылевшую баранину в нашей харчевне.
Как только мальчик вернулся с обедом, наружную дверь заперли на засов и ему было приказано стоять на страже и никого не впускать, а Лоустоф увещаниями и собственным примером побуждал благородного гостя разделить с ним трапезу. Он старался произвести благоприятное впечатление своей откровенностью и развязными манерами, столь непохожими на светскую непринужденность лорда Дэлгарно; и лорд Гленварлох, хотя вероломство Дэлгарно научило его быть осторожным и не доверять изъявлениям дружбы, не мог удержаться от того, чтобы не выразить свою благодарность молодому обитателю Темпла, проявившему такую заботливость о его безопасности и пристанище.
— Не утруждайте себя изъявлениями благодарности по отношению ко мне, милорд, — сказал студент. — Разумеется, я готов оказать услугу джентльмену, у которого есть причина петь песенку «Фортуна — мой враг», и я особенно горжусь тем, что могу быть полезным вашей светлости; но, говоря откровенно, у меня еще старые счеты с вашим противником, лордом Дэлгарно.
— Разрешите спросить, из-за чего, мейстер Лоустоф? — осведомился лорд Гленварлох.
— О, милорд, — ответил студент, — это произошло около трех недель тому назад, вечером, после того как вы покинули ресторацию, — во всяком случае, насколько я помню, вас не было там, так как ваша светлость всегда оставляли нас перед тем, как начиналась крупная игра. Не в обиду будь сказано, но такая уж была у вашей светлости привычка… Между мной и лордом Дэлгарно во время игры в брелан возник спор. У его светлости было четыре туза, что составляло восемь очков, один козырный туз, равный пятнадцати очкам, — всего двадцать три.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153
— Сегодня я не пойду туда, — ответил лорд Гленварлох.
— А куда же вы идете, милорд? — спросил юный студент, который, — вероятно, не прочь был пройтись по улице в обществе лорда, хотя бы и шотландского.
— Я…, я… — пробормотал Найджел, желая воспользоваться знакомством юноши с этими местами и в то же время стыдясь признаться ему в своем намерении искать приюта в убежище с такой сомнительной репутацией или рассказать ему о своем положении. — Я хотел бы посмотреть Уайтфрайерс.
— Как? Ваша светлость ищет развлечений в Эльзасе? — удивился Лоустоф. — Ну что ж, милорд, вам не найти лучшего провожатого по этому аду, чем я. Обещаю вам, что вы встретите там прелестных девушек, а также отличное вино и славных собутыльников, правда не пользующихся благосклонностью фортуны. Но ваша светлость должны извинить меня — вы последний из наших знакомых, кому я осмелился бы предложить такое путешествие в неведомую страну.
— Благодарю вас, мейстер Лоустоф, за доброе мнение, которое вы выразили этими словами, — сказал лорд Гленварлох, — но мои теперешние обстоятельства могут заставить меня искать приюта в этом убежище хотя бы на один-два дня.
— Ах вот оно что! — воскликнул Лоустоф в большом удивлении. — Мне казалось, что ваша светлость всегда избегали играть на крупные суммы. Прошу прощения, но если игральные кости оказались вероломными, то, насколько я знаю законы, особа пэра неприкосновенна и не подлежит аресту. А от простого безденежья, милорд, можно найти более подходящее убежище, нежели Уайтфрайерс, где все пожирают друг друга как раз из-за бедности.
— Мое несчастье не имеет ничего общего с безденежьем, — сказал Найджел.
— Тогда, вероятно, — сказал Лоустоф, — вы дрались на шпагах, милорд, и проткнули своего противника; в таком случае, с полным кошельком, вы можете скрываться в Уайтфрайерсе в течение двенадцати месяцев. Но, черт возьми, для этого вас должны принять в члены этого почтенного общества, милорд, и вы станете вольным гражданином Эльзаса, — вам придется снизойти до этого; в противном случае вы не обретете ни покоя, ни безопасности.
— Мой поступок не так ужасен, мейстер Лоустоф, — ответил лорд Гленварлох, — как вы, по-видимому, предполагаете. Я ударил шпагой одного джентльмена в королевском парке — вот и все.
— Поистине, милорд, уж лучше бы вы насквозь проткнули его шпагой в Барнс-Элмсе, — сказал студент. — Обнажить шпагу в королевском парке! За это вас ожидает суровая кара, в особенности если ваш противник знатен и пользуется благосклонностью при дворе.
— Я буду откровенен с вами, мейстер Лоустоф, — сказал Найджел, — раз уж я зашел так далеко. Человек, которого я ударил шпагой, — лорд Дэлгарно; вы его встречали у Боже.
— Неизменный спутник и фаворит герцога Бакингема! Это весьма неприятный случай, милорд; но у меня сердце англичанина, и я не могу спокойно смотреть, как гибнет молодой дворянин, а ведь вам грозит эта участь. Мы беседуем здесь слишком открыто о таком деле. Студенты из Темпла не позволят ни одному бэйли привести в исполнение предписание суда и не дадут арестовать на своей территории ни одного джентльмена из-за дуэли. Но в этой ссоре между лордом Дэлгарно и вашей светлостью у каждого из вас найдутся сторонники. Вы сейчас же должны отправиться со мной в мое бедное жилище, расположенное здесь поблизости, и несколько изменить свой костюм, прежде чем отправиться в убежище; в противном случае вся эта банда мошенников Фрайерса набросится на вас, словно стая ворон на сокола, залетевшего в их гнездо. Мы должны нарядить вас так, чтобы вы больше походили на уроженца Эльзаса, или вам не будет там житья.
С этими словами Лоустоф увлек лорда Гленварлоха в свое жилище, где у него была отменная библиотека, полная модных в ту пору поэм и пьес. Затем студент послал прислуживавшего ему мальчика в ближайшую харчевню за обедом.
— Вашей светлости, — сказал он, — придется удовольствоваться этой трапезой с бокалом старого испанского вина; моя бабушка — да вознаградит ее небо! — прислала мне целую дюжину бутылок и наказала пить его только с процеженной сывороткой, когда у меня заболит грудь от чрезмерных занятий науками. Черт возьми, мы разопьем его за здоровье этой доброй леди, если угодно вашей светлости; и вы увидите, как мы, бедные студенты, вознаграждаем себя за опостылевшую баранину в нашей харчевне.
Как только мальчик вернулся с обедом, наружную дверь заперли на засов и ему было приказано стоять на страже и никого не впускать, а Лоустоф увещаниями и собственным примером побуждал благородного гостя разделить с ним трапезу. Он старался произвести благоприятное впечатление своей откровенностью и развязными манерами, столь непохожими на светскую непринужденность лорда Дэлгарно; и лорд Гленварлох, хотя вероломство Дэлгарно научило его быть осторожным и не доверять изъявлениям дружбы, не мог удержаться от того, чтобы не выразить свою благодарность молодому обитателю Темпла, проявившему такую заботливость о его безопасности и пристанище.
— Не утруждайте себя изъявлениями благодарности по отношению ко мне, милорд, — сказал студент. — Разумеется, я готов оказать услугу джентльмену, у которого есть причина петь песенку «Фортуна — мой враг», и я особенно горжусь тем, что могу быть полезным вашей светлости; но, говоря откровенно, у меня еще старые счеты с вашим противником, лордом Дэлгарно.
— Разрешите спросить, из-за чего, мейстер Лоустоф? — осведомился лорд Гленварлох.
— О, милорд, — ответил студент, — это произошло около трех недель тому назад, вечером, после того как вы покинули ресторацию, — во всяком случае, насколько я помню, вас не было там, так как ваша светлость всегда оставляли нас перед тем, как начиналась крупная игра. Не в обиду будь сказано, но такая уж была у вашей светлости привычка… Между мной и лордом Дэлгарно во время игры в брелан возник спор. У его светлости было четыре туза, что составляло восемь очков, один козырный туз, равный пятнадцати очкам, — всего двадцать три.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153