..Потом пояс дурной земли, потом снова пояс стекла.
Они все тянутся и тянутся. Что нам делать здесь? Как они
могли допустить такое? Ничего удивительного, что никто из
нас не бывал здесь раньше. Как-будто находишься на краю
земли у входа в ад. Здесь нет никакой надежды, никакой
жизни... Но почему, почему, почему?.. Мы знаем, что силы
богов были в руках детей. Но неужели это были сумасшедшие
дети? Горы превратились в золу, а равнины в черное стекло.
И так даже сейчас, через целое столетие! Это ужасно...
Ужасно чудовищное безумие. Страшно подумать, что сошло с
ума целое человечество. Если бы мы не знали, что вы на той
стороне, то немедленно повернули бы обратно...
Петра прервала ее, испустив волну отчаяния. Мы не зна-
ли, что она проснулась. Не знаю, много ли она слышала, но,
очевидно, уловила последнюю мысль о возможном возвращении.
Мне пришлось некоторое время успокаивать ее, и женщина из
Цей-лона лишь тогда смогла, в свою очередь, успокоить пет-
ру. Тревога улеглась, и Петра стала слушать наш разговор.
Я спросил у подруги Петры, зачем им так нужны люди с
умением посылать мысленные образы, что они из-за них идут
на такой риск, и в чем заключается подвиг Кандида.
В ответ на мой вопрос и, видимо, под влиянием пейзажа,
который она наблюдала, женщина стала рассказывать предание
о подвиге Кандида:
"В то давнее время Кандид жил в одной из деревень ле-
са. Как он попал туда, и чем занимался раньше - нам не из-
вестно. Все началось с того, что рано утром одна женщина
подняла соседей истошным криком - она обнаружила следы раз-
двоенных копыт, принадлежащих какому-то неведомому доселе,
двуногому животному. Следы эти были четки и определенны. В
каждом дворе устроили западню, и через некоторое время за-
гадочный пришелец был пойман. Это произошло среди ночи, и
Кандида разбудил доносившийся из соседнего двора жуткий
плач, похожий на мычание молодого бычка. Когда он вышел
посмотреть, что случилось, то толпа мужчин уже снимала
чудовище с острых кольев, вбитых, по совету Кандида, в дно
ямы, прикрытой сухими листьями. Чудовище к тому времени уже
не мычало. Весило оно как добрый бык, хотя по величине не
превосходило мальчика-подростка, из ран сочилась зеленая,
вязкая кровь. Тело его было покрыто грубой, усеянной клеща-
ми, шерстью и струпьями. Убитый напоминал телом скорее не
человека, а захиревшего ангела: у него были чистые и тонкие
руки, сумрачные глаза, а на лопатках - две мозолистые куль-
ти, иссеченные рубцами - остатки мощных крыльев, которые,
по-видимому, были чем-то обрублены. Труп подвесили за щико-
лотки к одному из деревьев на площади, чтобы все могли пос-
мотреть, а когда он начал разлагаться, то сожгли на костре.
Вскоре после этого пошел дождь из крошечных желтых
цветов. Всю ночь они низвергались на деревню, подобно без-
звучному ливню, засыпали все крыши, завалили двери, удушили
людей, спавших под открытым небом. Нападало столько цветов,
что поутру вся деревня была выстлана ими, как плотным ков-
ром.
И тогда Кандид сделал вывод, что деревня уничтожила
своего хранителя и обречена. Поэтому он решился, собрал
уцелевших жителей деревни и повел их в направлении того
места, где когда-то потерял свою Наву.
Однако местность со времени его первого похода измени-
лась. Они вышли из той части леса, где жили, прошли через
желтую пустыню, где эхо повторяло мысли Кандида, добрались
до высохшей реки и спустились по каменистому берегу до тро-
пинки, ведущей в другую часть леса.
В течение следующих десяти дней они совсем не видели
солнечного света. Почва под ногами стала влажной и мягкой,
как вулканическй пепел, заросли с каждым шагом приобретали
все более угрожающий вид, временами казалось, что мир нав-
сегда утратил свою радость. В этом царстве сырости и без-
молвия, похожем на рай до свершения первородного греха,
ноги проваливались в глубокие ямы, наполненные чем-то мас-
лянистым и дымящимся. Целую неделю они брели как сомнамбулы
все вперед по мрачному миру скорби, озаряемые только мигаю-
щими огоньками светлячков. Пути обратно не было, потому что
тропа, которую они прорубали, тут же исчезала под новой
зеленью, выраставшей почти у них на глазах. Наконец, они
вышли на большую поляну. Их окружала темная, беззвездная
ночь, но эта тьма была насыщена новым чистым воздухом.
Измученные долгим переходом, люди подвесили гамаки и впер-
вые за две недели уснули глубоким, но беспокойным сном.
Кандиду приснилось, будто он входит в пустой дом с бе-
лыми стенами, испытывая тягостное чувство, что он первое
переступающее этот порог человеческое существо.
После этого нездорового сна он покрылся липкой испари-
ной. Сквозь слезы он заметил светящиеся оранжевым светом
диски, которые стремительно пересекали небо, подобные па-
дающим звездам, и решил, что это знамение смерти. Потом он
снова заснул и до утра снов не видел.
Кандид пробудился, когда солнце поднялось уже высоко,
и оцепенел от удивления. Прямо перед ним, нескладный и
обветшалый, высился огромный дом. Казалось, что это соору-
жение находится в каком-то своем, ограниченном пространстве
- в заповеднике одиночества и забвения, куда не имеют дос-
тупа ни время с его разрушительной силой, ни люди с их
суетой.
Спутники Кандида, сдерживая пылкое нетерпение, уже
обследовали дом снаружи и не обнаружили ничего, кроме гус-
того леса цветов. Однако никто не решался войти в дом.
Двери его, с из_еденными ржавчиной петлями, держались,
казалось, только на опутавшей их паутине, оконные рамы
набухли от сырости, в трещинах, избороздивших цементный
пол дворика, росли трава и полевые цветы, сновали ящерицы и
разные гады - все как-будто подтверждало, что здесь давно
никто не живет.
Тогда Кандид толкнул плечом парадную дверь, ее трухля-
вое дерево рухнуло к его ногам бесшумным обвалом из пыли и
земли. Он задержался у порога, ожидая, пока рассеется обла-
ко пыли, и, когда это произошло, он увидел большую комнату,
в которой был лишь мусор, грязь да кучи всякой дряни,
накопившейся после долгих лет запустения. На полках вдоль
стен стояли книги, которые давно уже никто не читал, и их
переплеты раскисли и были покрыты мертвенно-бледной расти-
тельностью. Из большой комнаты можно было пройти дальше
через несколько дверей. Все двери были открыты, кроме од-
ной, запертой на замок. Замок проржавел настолько, что ка-
залось, его части приросли друг к другу. Люди разбрелись
по дому через открытые двери, а Кандиду захотелось посмот-
реть, что находится за этой запертой. Когда он проник в
помещение за ней, то увидел, что там нигде не было видно ни
малейших следов пыли или паутины, все выглядело прибранным
и чистым. На столе стояли чернильницы, полные чернил, не
тронутые ржавчиной металические поверхности блестели, в
горне горел огонь. На полках стояли книги, переплетенные в
покоробившуюся от времени ткань, желтовато-коричневую, как
загорелая человеческая кожа. Несмотря на то, что, по всей
видимости, комната была закрыта уже много лет, воздух здесь
казался даже более свежим, чем на улице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Они все тянутся и тянутся. Что нам делать здесь? Как они
могли допустить такое? Ничего удивительного, что никто из
нас не бывал здесь раньше. Как-будто находишься на краю
земли у входа в ад. Здесь нет никакой надежды, никакой
жизни... Но почему, почему, почему?.. Мы знаем, что силы
богов были в руках детей. Но неужели это были сумасшедшие
дети? Горы превратились в золу, а равнины в черное стекло.
И так даже сейчас, через целое столетие! Это ужасно...
Ужасно чудовищное безумие. Страшно подумать, что сошло с
ума целое человечество. Если бы мы не знали, что вы на той
стороне, то немедленно повернули бы обратно...
Петра прервала ее, испустив волну отчаяния. Мы не зна-
ли, что она проснулась. Не знаю, много ли она слышала, но,
очевидно, уловила последнюю мысль о возможном возвращении.
Мне пришлось некоторое время успокаивать ее, и женщина из
Цей-лона лишь тогда смогла, в свою очередь, успокоить пет-
ру. Тревога улеглась, и Петра стала слушать наш разговор.
Я спросил у подруги Петры, зачем им так нужны люди с
умением посылать мысленные образы, что они из-за них идут
на такой риск, и в чем заключается подвиг Кандида.
В ответ на мой вопрос и, видимо, под влиянием пейзажа,
который она наблюдала, женщина стала рассказывать предание
о подвиге Кандида:
"В то давнее время Кандид жил в одной из деревень ле-
са. Как он попал туда, и чем занимался раньше - нам не из-
вестно. Все началось с того, что рано утром одна женщина
подняла соседей истошным криком - она обнаружила следы раз-
двоенных копыт, принадлежащих какому-то неведомому доселе,
двуногому животному. Следы эти были четки и определенны. В
каждом дворе устроили западню, и через некоторое время за-
гадочный пришелец был пойман. Это произошло среди ночи, и
Кандида разбудил доносившийся из соседнего двора жуткий
плач, похожий на мычание молодого бычка. Когда он вышел
посмотреть, что случилось, то толпа мужчин уже снимала
чудовище с острых кольев, вбитых, по совету Кандида, в дно
ямы, прикрытой сухими листьями. Чудовище к тому времени уже
не мычало. Весило оно как добрый бык, хотя по величине не
превосходило мальчика-подростка, из ран сочилась зеленая,
вязкая кровь. Тело его было покрыто грубой, усеянной клеща-
ми, шерстью и струпьями. Убитый напоминал телом скорее не
человека, а захиревшего ангела: у него были чистые и тонкие
руки, сумрачные глаза, а на лопатках - две мозолистые куль-
ти, иссеченные рубцами - остатки мощных крыльев, которые,
по-видимому, были чем-то обрублены. Труп подвесили за щико-
лотки к одному из деревьев на площади, чтобы все могли пос-
мотреть, а когда он начал разлагаться, то сожгли на костре.
Вскоре после этого пошел дождь из крошечных желтых
цветов. Всю ночь они низвергались на деревню, подобно без-
звучному ливню, засыпали все крыши, завалили двери, удушили
людей, спавших под открытым небом. Нападало столько цветов,
что поутру вся деревня была выстлана ими, как плотным ков-
ром.
И тогда Кандид сделал вывод, что деревня уничтожила
своего хранителя и обречена. Поэтому он решился, собрал
уцелевших жителей деревни и повел их в направлении того
места, где когда-то потерял свою Наву.
Однако местность со времени его первого похода измени-
лась. Они вышли из той части леса, где жили, прошли через
желтую пустыню, где эхо повторяло мысли Кандида, добрались
до высохшей реки и спустились по каменистому берегу до тро-
пинки, ведущей в другую часть леса.
В течение следующих десяти дней они совсем не видели
солнечного света. Почва под ногами стала влажной и мягкой,
как вулканическй пепел, заросли с каждым шагом приобретали
все более угрожающий вид, временами казалось, что мир нав-
сегда утратил свою радость. В этом царстве сырости и без-
молвия, похожем на рай до свершения первородного греха,
ноги проваливались в глубокие ямы, наполненные чем-то мас-
лянистым и дымящимся. Целую неделю они брели как сомнамбулы
все вперед по мрачному миру скорби, озаряемые только мигаю-
щими огоньками светлячков. Пути обратно не было, потому что
тропа, которую они прорубали, тут же исчезала под новой
зеленью, выраставшей почти у них на глазах. Наконец, они
вышли на большую поляну. Их окружала темная, беззвездная
ночь, но эта тьма была насыщена новым чистым воздухом.
Измученные долгим переходом, люди подвесили гамаки и впер-
вые за две недели уснули глубоким, но беспокойным сном.
Кандиду приснилось, будто он входит в пустой дом с бе-
лыми стенами, испытывая тягостное чувство, что он первое
переступающее этот порог человеческое существо.
После этого нездорового сна он покрылся липкой испари-
ной. Сквозь слезы он заметил светящиеся оранжевым светом
диски, которые стремительно пересекали небо, подобные па-
дающим звездам, и решил, что это знамение смерти. Потом он
снова заснул и до утра снов не видел.
Кандид пробудился, когда солнце поднялось уже высоко,
и оцепенел от удивления. Прямо перед ним, нескладный и
обветшалый, высился огромный дом. Казалось, что это соору-
жение находится в каком-то своем, ограниченном пространстве
- в заповеднике одиночества и забвения, куда не имеют дос-
тупа ни время с его разрушительной силой, ни люди с их
суетой.
Спутники Кандида, сдерживая пылкое нетерпение, уже
обследовали дом снаружи и не обнаружили ничего, кроме гус-
того леса цветов. Однако никто не решался войти в дом.
Двери его, с из_еденными ржавчиной петлями, держались,
казалось, только на опутавшей их паутине, оконные рамы
набухли от сырости, в трещинах, избороздивших цементный
пол дворика, росли трава и полевые цветы, сновали ящерицы и
разные гады - все как-будто подтверждало, что здесь давно
никто не живет.
Тогда Кандид толкнул плечом парадную дверь, ее трухля-
вое дерево рухнуло к его ногам бесшумным обвалом из пыли и
земли. Он задержался у порога, ожидая, пока рассеется обла-
ко пыли, и, когда это произошло, он увидел большую комнату,
в которой был лишь мусор, грязь да кучи всякой дряни,
накопившейся после долгих лет запустения. На полках вдоль
стен стояли книги, которые давно уже никто не читал, и их
переплеты раскисли и были покрыты мертвенно-бледной расти-
тельностью. Из большой комнаты можно было пройти дальше
через несколько дверей. Все двери были открыты, кроме од-
ной, запертой на замок. Замок проржавел настолько, что ка-
залось, его части приросли друг к другу. Люди разбрелись
по дому через открытые двери, а Кандиду захотелось посмот-
реть, что находится за этой запертой. Когда он проник в
помещение за ней, то увидел, что там нигде не было видно ни
малейших следов пыли или паутины, все выглядело прибранным
и чистым. На столе стояли чернильницы, полные чернил, не
тронутые ржавчиной металические поверхности блестели, в
горне горел огонь. На полках стояли книги, переплетенные в
покоробившуюся от времени ткань, желтовато-коричневую, как
загорелая человеческая кожа. Несмотря на то, что, по всей
видимости, комната была закрыта уже много лет, воздух здесь
казался даже более свежим, чем на улице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61