Адасю я верю, как самому себе, и даже больше, одна и та же перчатка хваталась за крокетный молоток и за баранку «мерседеса».
— И за ручку скоростей…
— Правильно, и за ручку скоростей.
Вернувшись в управление, прослушали плёнку с сообщением шустрого сотрудника Болека и даже ознакомились с его рапортом, который к возвращению старшего комиссара успели переписать с плёнки. На стоянке, где бросили «мерседес», с утра творилось светопреставление, клиентов приезжала уйма, одновременно подъезжали грузовые машины с товаром и грузчиками, кто разгружал товар, кто загружал уже купленный, покупатели и продавцы, охранники и клиенты, в общем, деловой народ всякого рода. В основном деловой народ ещё накануне предупреждал о своём визите, так что идентифицировать нужных людей удалось без труда, разыскав в конторских книгах.
Расторопный Болек руководствовался главным образом хорошим видом на припаркованный белый «мерседес» и опрашивал тех, кто имел возможность его видеть. Так он вышел на одного из продавцов, у которого в ту пору как раз был клиент. Некий Петшак выбирал для своей строящейся виллы облицовочную плитку, кафельную и терракотовую. И прибыл не один, а в сопровождении каких-то мужчины и женщины. Вроде бы как советчиков. Петшака продавец знал, его документы видел, а вот кто такие его советчики — понятия не имеет. Что ж, никому не запрещается приводить друзей-советчиков, так многие поступают, если сами не очень разбираются в строительных проблемах. Петшак и сопровождающие его лица были незадолго до девяти, а вот ушли они вместе или по отдельности, он, продавец, сказать не берётся. Адрес и телефон Петшака — пожалуйста, он постоянный клиент.
Остаток вечера Бежан с Робертом провели в трудах. Опросили всех ещё не опрошенных Болеком посетителей конторы, которые представляли для полиции интерес, поскольку оказались в непосредственной близости от белого «мерседеса» в урочное время. В восемь тридцать утра машина ещё стояла на стоянке, в девять сорок пыталась сбить Доротку недалеко от её дома. Если отбросить десять минут на дорогу, речь шла о часе. Один час в распоряжении преступника. Одиннадцать опрошенных имели железное алиби. Оставался Петшак со своими советчиками.
Стоя перед строящейся виллой, Роберт выходил из себя:
— Слов нет, ну и кретин же этот продавец! Доставляет клиенту товар, а того не знает, что тот здесь не живёт и жить не может, ведь работы ещё… Остаётся телефон.
— Что ж, — стараясь сохранять философское спокойствие, — отвечал Бежан. — Телефон есть, будем звонить до посинения…
* * *
После того как одни уехали, а другие отправились спать, Доротка сбежала из дома. Нет, не навсегда, а просто поддалась на уговоры Яцека обмыть вдвоём получаемое наследство. Он пригласил девушку в «Барбадос», второпях ничего лучшего не пришло в голову. Доротка, совершенно не знакомая со злачными местами Варшавы, охотно приняла приглашение. Чтобы избежать попрёков случайно подвернувшейся тётки, дом покинула через узкое оконце чулана.
А в «Барбадосе» Доротка окончательно влюбилась в Яцека. Оказалось, ко всем уже ранее известным достоинствам молодого человека прибавилось ещё одно — он великолепно танцует! А если учесть, что к танцам Доротка проявляла такой же талант, как к иностранным языкам, то не удивимся, узнав, что Яцек и вовсе потерял голову.
Домой на улицу Йодловую Яцек отвёз девушку в начале третьего ночи, на такси, конечно, надо же хоть раз в жизни позволить себе хотя бы вина выпить! Свою машину он оставил у «Барбадоса», ничего, завтра возьмёт её оттуда.
Высадив Доротку у её дома, не сразу развернулся и уехал, как какой-нибудь неотёсанный чурбан. Нет, как джентльмен, довёл её до дома и подождал, пока божество не окажется дома.
Убегая с любимым, Доротка предусмотрительно оставила окно чулана приоткрытым, и теперь сразу заметила, как из него тянется полоска дыма. Голова немного кружилась, это верно, и от выпитого, и от обилия нахлынувших чувств, но не до такой степени. Девушка пригляделась повнимательней, потом повернулась и со всех ног бросилась вдогонку за Яцеком, с которым только что распрощалась.
Тот уже садился в машину, но при виде Доротки выскочил обратно.
— Дым идёт! — задыхаясь, сообщила девушка.
— Откуда?!
— Из дома. Точнее, из моего чулана. Езус-Мария, неужто пожар? Как думаешь, стоит в дверь войти? Тётки проснутся, ну да ладно.
— Я с тобой!
Доротка сунула ключ в замок входной двери, тот, как всегда, громко лязгнул, но в комнате Фелиции никто не отозвался. Доротка осторожно открыла дверь в кухню, и оттуда повалили клубы удушающего дыма. И в самом деле, что-то горело, а может, только тлело, потому валил только дым, огня не было видно. Стараясь не вдыхать дым, Яцек, оттолкнув Доротку, бросился к кухонному окну, а Доротка поспешила в соседний чуланчик и тоже распахнула окошко, теперь уже настежь. А так как входная дверь осталась открытой, сквозняком потянуло чёрный, густой дым на улицу.
Яцек выволок девушку из дома.
— Задохнёшься! Подождём, пусть дым выйдет. Не догадываешься, что там могло загореться?
Теперь дым выходил интенсивно, сразу в две стороны.
— Тётка Фелиция спит внизу, может задохнуться, — с беспокойством проговорила Доротка. — Надо её разбудить. А что горит — ума не приложу. У нас в кухне хранилась с давних пор старая плита, когда-то её топили углём. Неужели Сильвия совсем спятила и развела в ней огонь? Да нет, когда я уходила, она уже спала.
— Загорелись электроприборы? Оставили чайник включённым, — предположил Яцек. — или горит электропроводка. Да нет, что-то слишком много дыма.
Доротка потянула носом.
— Какая-то гарь… Слушай, точно так пахло в детстве, когда топили «козу».
— Что ещё за коза?
— Маленькая железная печурка. Была с железной трубой, давно уже стоит в кухне без трубы, ею целый век не пользовались. Все собирались выбросить, да Фелиция не позволяла. Я не ошибаюсь, точно такой шёл чад, но не понимаю, кому пришло в голову её теперь разжигать?
— Вызываем пожарных? Хотя, вроде бы дыма стало поменьше. Пойду-ка погляжу.
Доротка не стала кричать — только через мой труп и нечего подвергать опасности жизнь. Она просто пошла следом за парнем. Теперь уже можно было разглядеть, что происходит на кухне. А происходили ужасные вещи. Огонь бушевал как в «козе», так и в большой старой плите, которую уже сто лет не топили. Не удивительно, что не столько бушевал огонь, сколько валил дым. И не только потому, что дымоход давно забился. Горела какая-то непонятная, но очень вонючая субстанция.
— Немедленно разбуди тёток! Живы ли? А я попытаюсь тут погасить.
И он попытался вывалить на железную плиту у топки вонючую субстанцию из печки. Ему помог прибежавший водитель такси, почуявший несчастье. Вдвоём удалось тлеющую гадость выбросить в окно.
Доротка меж тем трясла за плечо крепко спавшую Фелицию. Та всегда отличалась здоровым, крепким сном, хотя безустанно жаловалась на бессонницу. Вот и теперь спала без задних ног, и Доротка могла бы принять её за мёртвую, если бы не довольно громкий храп. Наконец Фелиция открыла глаза.
— Ты что? — хриплым со сна голосом спросила она. — Спятила? Зачем меня разбудила?
— Тётя, вставайте же, дом горит! — кричала перепутанная Доротка.
Фелиция проснулась наконец полностью, села и принялась оглядываться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
— И за ручку скоростей…
— Правильно, и за ручку скоростей.
Вернувшись в управление, прослушали плёнку с сообщением шустрого сотрудника Болека и даже ознакомились с его рапортом, который к возвращению старшего комиссара успели переписать с плёнки. На стоянке, где бросили «мерседес», с утра творилось светопреставление, клиентов приезжала уйма, одновременно подъезжали грузовые машины с товаром и грузчиками, кто разгружал товар, кто загружал уже купленный, покупатели и продавцы, охранники и клиенты, в общем, деловой народ всякого рода. В основном деловой народ ещё накануне предупреждал о своём визите, так что идентифицировать нужных людей удалось без труда, разыскав в конторских книгах.
Расторопный Болек руководствовался главным образом хорошим видом на припаркованный белый «мерседес» и опрашивал тех, кто имел возможность его видеть. Так он вышел на одного из продавцов, у которого в ту пору как раз был клиент. Некий Петшак выбирал для своей строящейся виллы облицовочную плитку, кафельную и терракотовую. И прибыл не один, а в сопровождении каких-то мужчины и женщины. Вроде бы как советчиков. Петшака продавец знал, его документы видел, а вот кто такие его советчики — понятия не имеет. Что ж, никому не запрещается приводить друзей-советчиков, так многие поступают, если сами не очень разбираются в строительных проблемах. Петшак и сопровождающие его лица были незадолго до девяти, а вот ушли они вместе или по отдельности, он, продавец, сказать не берётся. Адрес и телефон Петшака — пожалуйста, он постоянный клиент.
Остаток вечера Бежан с Робертом провели в трудах. Опросили всех ещё не опрошенных Болеком посетителей конторы, которые представляли для полиции интерес, поскольку оказались в непосредственной близости от белого «мерседеса» в урочное время. В восемь тридцать утра машина ещё стояла на стоянке, в девять сорок пыталась сбить Доротку недалеко от её дома. Если отбросить десять минут на дорогу, речь шла о часе. Один час в распоряжении преступника. Одиннадцать опрошенных имели железное алиби. Оставался Петшак со своими советчиками.
Стоя перед строящейся виллой, Роберт выходил из себя:
— Слов нет, ну и кретин же этот продавец! Доставляет клиенту товар, а того не знает, что тот здесь не живёт и жить не может, ведь работы ещё… Остаётся телефон.
— Что ж, — стараясь сохранять философское спокойствие, — отвечал Бежан. — Телефон есть, будем звонить до посинения…
* * *
После того как одни уехали, а другие отправились спать, Доротка сбежала из дома. Нет, не навсегда, а просто поддалась на уговоры Яцека обмыть вдвоём получаемое наследство. Он пригласил девушку в «Барбадос», второпях ничего лучшего не пришло в голову. Доротка, совершенно не знакомая со злачными местами Варшавы, охотно приняла приглашение. Чтобы избежать попрёков случайно подвернувшейся тётки, дом покинула через узкое оконце чулана.
А в «Барбадосе» Доротка окончательно влюбилась в Яцека. Оказалось, ко всем уже ранее известным достоинствам молодого человека прибавилось ещё одно — он великолепно танцует! А если учесть, что к танцам Доротка проявляла такой же талант, как к иностранным языкам, то не удивимся, узнав, что Яцек и вовсе потерял голову.
Домой на улицу Йодловую Яцек отвёз девушку в начале третьего ночи, на такси, конечно, надо же хоть раз в жизни позволить себе хотя бы вина выпить! Свою машину он оставил у «Барбадоса», ничего, завтра возьмёт её оттуда.
Высадив Доротку у её дома, не сразу развернулся и уехал, как какой-нибудь неотёсанный чурбан. Нет, как джентльмен, довёл её до дома и подождал, пока божество не окажется дома.
Убегая с любимым, Доротка предусмотрительно оставила окно чулана приоткрытым, и теперь сразу заметила, как из него тянется полоска дыма. Голова немного кружилась, это верно, и от выпитого, и от обилия нахлынувших чувств, но не до такой степени. Девушка пригляделась повнимательней, потом повернулась и со всех ног бросилась вдогонку за Яцеком, с которым только что распрощалась.
Тот уже садился в машину, но при виде Доротки выскочил обратно.
— Дым идёт! — задыхаясь, сообщила девушка.
— Откуда?!
— Из дома. Точнее, из моего чулана. Езус-Мария, неужто пожар? Как думаешь, стоит в дверь войти? Тётки проснутся, ну да ладно.
— Я с тобой!
Доротка сунула ключ в замок входной двери, тот, как всегда, громко лязгнул, но в комнате Фелиции никто не отозвался. Доротка осторожно открыла дверь в кухню, и оттуда повалили клубы удушающего дыма. И в самом деле, что-то горело, а может, только тлело, потому валил только дым, огня не было видно. Стараясь не вдыхать дым, Яцек, оттолкнув Доротку, бросился к кухонному окну, а Доротка поспешила в соседний чуланчик и тоже распахнула окошко, теперь уже настежь. А так как входная дверь осталась открытой, сквозняком потянуло чёрный, густой дым на улицу.
Яцек выволок девушку из дома.
— Задохнёшься! Подождём, пусть дым выйдет. Не догадываешься, что там могло загореться?
Теперь дым выходил интенсивно, сразу в две стороны.
— Тётка Фелиция спит внизу, может задохнуться, — с беспокойством проговорила Доротка. — Надо её разбудить. А что горит — ума не приложу. У нас в кухне хранилась с давних пор старая плита, когда-то её топили углём. Неужели Сильвия совсем спятила и развела в ней огонь? Да нет, когда я уходила, она уже спала.
— Загорелись электроприборы? Оставили чайник включённым, — предположил Яцек. — или горит электропроводка. Да нет, что-то слишком много дыма.
Доротка потянула носом.
— Какая-то гарь… Слушай, точно так пахло в детстве, когда топили «козу».
— Что ещё за коза?
— Маленькая железная печурка. Была с железной трубой, давно уже стоит в кухне без трубы, ею целый век не пользовались. Все собирались выбросить, да Фелиция не позволяла. Я не ошибаюсь, точно такой шёл чад, но не понимаю, кому пришло в голову её теперь разжигать?
— Вызываем пожарных? Хотя, вроде бы дыма стало поменьше. Пойду-ка погляжу.
Доротка не стала кричать — только через мой труп и нечего подвергать опасности жизнь. Она просто пошла следом за парнем. Теперь уже можно было разглядеть, что происходит на кухне. А происходили ужасные вещи. Огонь бушевал как в «козе», так и в большой старой плите, которую уже сто лет не топили. Не удивительно, что не столько бушевал огонь, сколько валил дым. И не только потому, что дымоход давно забился. Горела какая-то непонятная, но очень вонючая субстанция.
— Немедленно разбуди тёток! Живы ли? А я попытаюсь тут погасить.
И он попытался вывалить на железную плиту у топки вонючую субстанцию из печки. Ему помог прибежавший водитель такси, почуявший несчастье. Вдвоём удалось тлеющую гадость выбросить в окно.
Доротка меж тем трясла за плечо крепко спавшую Фелицию. Та всегда отличалась здоровым, крепким сном, хотя безустанно жаловалась на бессонницу. Вот и теперь спала без задних ног, и Доротка могла бы принять её за мёртвую, если бы не довольно громкий храп. Наконец Фелиция открыла глаза.
— Ты что? — хриплым со сна голосом спросила она. — Спятила? Зачем меня разбудила?
— Тётя, вставайте же, дом горит! — кричала перепутанная Доротка.
Фелиция проснулась наконец полностью, села и принялась оглядываться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93