Начиная с 8 декабря плохие новости, перерастая в очень плохие и просто ужасные, сыпались бесконечным потоком.
Началось с мелочи. 8 декабря пришло сообщение, что около Кубы английские корабли перехватили немецкий блокадопрорыватель «Идарвальд» с грузом каучука и никеля. Доблестная команда прорывателя немедленно открыла кингстоны, подожгла судно и пыталась уйти на шлюпках. Англичане высадили на «Идарвальд» призовую партию, потушили пожар, но разобраться в системе кингстонов не смогли, и судно затонуло. Команда была взята в плен. Одним судном больше, одним меньше, когда бездействует весь торговый флот, конечно, никакого значения не имеет. Но противно. Англичане устроили по этому поводу такую пропагандистскую шумиху, как будто они не пиратствовали в международных водах, а по меньшей мере выиграли войну.
На следующий день, 9 декабря, пришло наконец сообщение о начале новых ожесточенных боев в Северной Африке. Настроение у Гитлера поднялось, поскольку он решил, что началось давно обещанное наступление огромной итальянской армии против англичан. Однако к концу дня выяснилось, что в наступление перешли не итальянцы, а англичане. В это не верилось, учитывая соотношение сил. Но на следующий день были получены подтверждения этого невероятного факта. После ночного удара по итальянским аэродромам на ливийской границе англичане атаковали позиции итальянцев, которые немедленно обратились в бегство. А те, кто бежать не успел, стали массами сдаваться в плен. Гитлеру передали, что дуче в разговоре со своим зятем графом Чиано заявил: «Я все же должен признать, что итальянцы 1914 года были лучше, чем эти. Это раса посредственностей. Это не очень-то льстит режиму, но дело обстоит именно так».
«Какой умник», – прошипел Гитлер, ознакомившись с этим высказыванием дуче. Уже на третий день английского наступления в Берлине разобрались в обстановке. Все военные действия в пустыне свелись к тому, что 7-я английская танковая дивизия, обогнав свою пехоту, неслась за удирающими итальянцами и, кого догоняла, брала в плен. Примерно то же самое творилось и в Албании, и будь там пустыня, как в Африке, а не почти непроходимая горная местность, греки, возможно, уже вошли бы в Рим.
Каждое утро Гитлер просыпался в кошмарном предчувствии, что англичане высадились в Италии или на Сицилии, вызвав всенародное восстание не желающих воевать итальянцев против дуче. Он со страхом ожидал утреннего доклада об обстановке. На волне этого кошмара, а иначе нельзя было назвать перспективу выхода из войны своего единственного союзника, оказавшегося на грани катастрофы, Гитлер 10 декабря подписал директиву о проведении операции «Аттила», а 13 декабря – о проведении операции «Марита». Дело в том, что Германия не имела общей границы с Италией и была бы не в состоянии ничем помочь дуче, если бы англичане высадились на итальянской территории. Операция «Аттила», как известно, предусматривала оккупацию южной Франции с выходом на испанскую и итальянскую границы. Задумана она была в связи с захватом Гибралтара, но к этому времени было уже не до Гибралтара. Во-первых, уже стало совершенно ясно, что с Франко договориться не удастся. Не мог даже старый друг генералиссимуса – начальник немецкой военной разведки адмирал Канарис, специально посланный в Мадрид, чтобы в задушевных беседах попытаться переубедить упрямого испанца . Тот ни в какую не желал ввязываться в войну. Теперь операция «Аттила» получила новое значение: оперативно прийти на помощь дуче, если англичане вышибут Италию из войны, и наказать Франко, оккупировав Испанию, если представится такая возможность, расстреляв его самого как предателя.
Оставалась еще возможность нанести удар англичанам через Грецию, но все понимали, что, даже если это и удастся сделать, эффект будет совсем не тот. Англичане эвакуируют морем свои войска, и снова никто не сможет этому помешать. Сокрушительного удара не получится.
Дела в Румынии шли и того хуже. Искромсанная территориальными претензиями соседей, сталинскими аппетитами и германо-венгерскими интригами, Румыния бурлила и грозила вообще развалиться как государство. Английская и советская разведки на ее территории занимались провокациями каждая на свой лад. Англичане всегда были мастерами организовывать общественные беспорядки, перерастающие в побоища. И напрасно многие думали, что это у них получалось только в диких азиатских или африканских странах. Методика срабатывала везде, где царил политический кризис. Под шумок англичане рассчитывали либо перетащить румын на свою сторону, либо окончательно утопить эту страну в хаосе.
Советская разведка, считая, что англичане в данном случае приносят объективную пользу, все еще работала в русле указаний предстоящего раздела Румынии, хотя уже четко и не понимала, с кем ее придется (если придется) делить? Разделить не с кем, то придется все взять самим. В итоге в Румынии уже разгоралась открытая война между Антонеску и «железной гвардией», раздуваемая с одной стороны англичанами, с другой стороны сталинской разведкой с помощью местных коммунистов.
Гитлеру показали карту: расстояние между развернутыми на румынской границе советскими войсками и Плоештинским бассейном – менее 100 километров. Один короткий кинжальный удар, пояснил Гальдер, и вся боевая техника вермахта превращается в груду мертвого железа. Если Гитлера беспокоит вопрос, что англичане могут дотянуться до драгоценных нефтяных полей своей авиацией из Греции, то сталинские армии могут эти поля просто захватить одним ночным переходом, а потом объявить на весь мир, что Москва не преследовала никаких других целей, кроме воссоединения одного какого-нибудь братского народа с другим братским народом, изнемогающим в неравной классовой борьбе. Гитлер молча смотрел на очерченную генштабистами красную линию развертывания советских войск на румынской границе и неожиданно спросил своего начальника Генерального штаба: «Вы постоянно толкаете меня в сторону Балкан, Гальдер. Вы считаете, что на Балканах можно выиграть эту войну?»
«Мой фюрер, – ответил генерал, постукивая указкой по ладони, – войну на Балканах, конечно, выиграть невозможно. Но можно проиграть. В этом суть всей проблемы».
Выход был один: немедленно оккупировать Румынию под любым предлогом. Гитлер вызвал на 22 декабря в Берлин Антонеску, с тем чтобы подписать договор о присоединении Румынии к державам Оси и получить правовую основу для любого вмешательства.
Сложнее было с финнами.
Зимняя война с Советским Союзом буквально швырнула Финляндию в объятия Берлина, в котором финны видели не только гаранта своей будущей безопасности, но и в известной степени орудие возможного реванша. Советский разбой не был ни забыт, ни принят как данность. Вся страна еще жила недавно прошедшей войной, не желая смириться с потерей столь жизненно важных для нее территорий.
Финская разведка отлично знала о намерениях Москвы в итоге захватить всю оставшуюся часть Финляндии. Впрочем, для этого не нужно было иметь хорошую разведку. Достаточно было читать газеты. Исход новой войны без линии Маннергейма ни у кого никаких иллюзий не вызывал. Поэтому финны, зная о перебросках немецких войск на восток и надеясь, что это делается для будущего нападения на СССР, решили более не пытаться выводить немцев на чистую воду, а с самым невинным видом предложить им разместить часть своих войск на финской территории, откровенно считая немцев дураками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184
Началось с мелочи. 8 декабря пришло сообщение, что около Кубы английские корабли перехватили немецкий блокадопрорыватель «Идарвальд» с грузом каучука и никеля. Доблестная команда прорывателя немедленно открыла кингстоны, подожгла судно и пыталась уйти на шлюпках. Англичане высадили на «Идарвальд» призовую партию, потушили пожар, но разобраться в системе кингстонов не смогли, и судно затонуло. Команда была взята в плен. Одним судном больше, одним меньше, когда бездействует весь торговый флот, конечно, никакого значения не имеет. Но противно. Англичане устроили по этому поводу такую пропагандистскую шумиху, как будто они не пиратствовали в международных водах, а по меньшей мере выиграли войну.
На следующий день, 9 декабря, пришло наконец сообщение о начале новых ожесточенных боев в Северной Африке. Настроение у Гитлера поднялось, поскольку он решил, что началось давно обещанное наступление огромной итальянской армии против англичан. Однако к концу дня выяснилось, что в наступление перешли не итальянцы, а англичане. В это не верилось, учитывая соотношение сил. Но на следующий день были получены подтверждения этого невероятного факта. После ночного удара по итальянским аэродромам на ливийской границе англичане атаковали позиции итальянцев, которые немедленно обратились в бегство. А те, кто бежать не успел, стали массами сдаваться в плен. Гитлеру передали, что дуче в разговоре со своим зятем графом Чиано заявил: «Я все же должен признать, что итальянцы 1914 года были лучше, чем эти. Это раса посредственностей. Это не очень-то льстит режиму, но дело обстоит именно так».
«Какой умник», – прошипел Гитлер, ознакомившись с этим высказыванием дуче. Уже на третий день английского наступления в Берлине разобрались в обстановке. Все военные действия в пустыне свелись к тому, что 7-я английская танковая дивизия, обогнав свою пехоту, неслась за удирающими итальянцами и, кого догоняла, брала в плен. Примерно то же самое творилось и в Албании, и будь там пустыня, как в Африке, а не почти непроходимая горная местность, греки, возможно, уже вошли бы в Рим.
Каждое утро Гитлер просыпался в кошмарном предчувствии, что англичане высадились в Италии или на Сицилии, вызвав всенародное восстание не желающих воевать итальянцев против дуче. Он со страхом ожидал утреннего доклада об обстановке. На волне этого кошмара, а иначе нельзя было назвать перспективу выхода из войны своего единственного союзника, оказавшегося на грани катастрофы, Гитлер 10 декабря подписал директиву о проведении операции «Аттила», а 13 декабря – о проведении операции «Марита». Дело в том, что Германия не имела общей границы с Италией и была бы не в состоянии ничем помочь дуче, если бы англичане высадились на итальянской территории. Операция «Аттила», как известно, предусматривала оккупацию южной Франции с выходом на испанскую и итальянскую границы. Задумана она была в связи с захватом Гибралтара, но к этому времени было уже не до Гибралтара. Во-первых, уже стало совершенно ясно, что с Франко договориться не удастся. Не мог даже старый друг генералиссимуса – начальник немецкой военной разведки адмирал Канарис, специально посланный в Мадрид, чтобы в задушевных беседах попытаться переубедить упрямого испанца . Тот ни в какую не желал ввязываться в войну. Теперь операция «Аттила» получила новое значение: оперативно прийти на помощь дуче, если англичане вышибут Италию из войны, и наказать Франко, оккупировав Испанию, если представится такая возможность, расстреляв его самого как предателя.
Оставалась еще возможность нанести удар англичанам через Грецию, но все понимали, что, даже если это и удастся сделать, эффект будет совсем не тот. Англичане эвакуируют морем свои войска, и снова никто не сможет этому помешать. Сокрушительного удара не получится.
Дела в Румынии шли и того хуже. Искромсанная территориальными претензиями соседей, сталинскими аппетитами и германо-венгерскими интригами, Румыния бурлила и грозила вообще развалиться как государство. Английская и советская разведки на ее территории занимались провокациями каждая на свой лад. Англичане всегда были мастерами организовывать общественные беспорядки, перерастающие в побоища. И напрасно многие думали, что это у них получалось только в диких азиатских или африканских странах. Методика срабатывала везде, где царил политический кризис. Под шумок англичане рассчитывали либо перетащить румын на свою сторону, либо окончательно утопить эту страну в хаосе.
Советская разведка, считая, что англичане в данном случае приносят объективную пользу, все еще работала в русле указаний предстоящего раздела Румынии, хотя уже четко и не понимала, с кем ее придется (если придется) делить? Разделить не с кем, то придется все взять самим. В итоге в Румынии уже разгоралась открытая война между Антонеску и «железной гвардией», раздуваемая с одной стороны англичанами, с другой стороны сталинской разведкой с помощью местных коммунистов.
Гитлеру показали карту: расстояние между развернутыми на румынской границе советскими войсками и Плоештинским бассейном – менее 100 километров. Один короткий кинжальный удар, пояснил Гальдер, и вся боевая техника вермахта превращается в груду мертвого железа. Если Гитлера беспокоит вопрос, что англичане могут дотянуться до драгоценных нефтяных полей своей авиацией из Греции, то сталинские армии могут эти поля просто захватить одним ночным переходом, а потом объявить на весь мир, что Москва не преследовала никаких других целей, кроме воссоединения одного какого-нибудь братского народа с другим братским народом, изнемогающим в неравной классовой борьбе. Гитлер молча смотрел на очерченную генштабистами красную линию развертывания советских войск на румынской границе и неожиданно спросил своего начальника Генерального штаба: «Вы постоянно толкаете меня в сторону Балкан, Гальдер. Вы считаете, что на Балканах можно выиграть эту войну?»
«Мой фюрер, – ответил генерал, постукивая указкой по ладони, – войну на Балканах, конечно, выиграть невозможно. Но можно проиграть. В этом суть всей проблемы».
Выход был один: немедленно оккупировать Румынию под любым предлогом. Гитлер вызвал на 22 декабря в Берлин Антонеску, с тем чтобы подписать договор о присоединении Румынии к державам Оси и получить правовую основу для любого вмешательства.
Сложнее было с финнами.
Зимняя война с Советским Союзом буквально швырнула Финляндию в объятия Берлина, в котором финны видели не только гаранта своей будущей безопасности, но и в известной степени орудие возможного реванша. Советский разбой не был ни забыт, ни принят как данность. Вся страна еще жила недавно прошедшей войной, не желая смириться с потерей столь жизненно важных для нее территорий.
Финская разведка отлично знала о намерениях Москвы в итоге захватить всю оставшуюся часть Финляндии. Впрочем, для этого не нужно было иметь хорошую разведку. Достаточно было читать газеты. Исход новой войны без линии Маннергейма ни у кого никаких иллюзий не вызывал. Поэтому финны, зная о перебросках немецких войск на восток и надеясь, что это делается для будущего нападения на СССР, решили более не пытаться выводить немцев на чистую воду, а с самым невинным видом предложить им разместить часть своих войск на финской территории, откровенно считая немцев дураками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184