Война с Англией очень непопулярна в германском народе. Во всех слоях общества. Ведь мы – кровные братья. Мы соотносимся почти так же, как русские и украинцы. Вы составляете семью славянских народов, а мы, англичане и скандинавы, – семью германских народов. И если мы сегодня говорим об окончательном сокрушении Англии, то, пожалуйста, не подумайте, что речь идет о их истреблении. Вовсе нет! Речь идет исключительно о их возвращении в семью германских народов…
Пока советский посол вел приятные, полезные и взаимообогащающие беседы с руководителями третьего рейха, его подчиненные тоже трудились не покладая рук.
Валентин Бережков был неизменным лицом, представляющим посольство СССР на всех дипломатических раутах. Там же присутствовала и вся берлинская богема, изнывающая от скуки в пуританских ограничениях военного времени: очаровательная Ольга Чехова – кинозвезда, от которой млели все нацистские бонзы, начиная с самого Гитлера, неизменно приглашающего племянницу великого классика русской литературы на все торжества в имперской канцелярии; аристократически холодная Пола Негри – владычица дум берлинского бомонда; неотразимый Вилли Форст – мечта всех девушек Германии и многие другие. Но дипломаты мало обращали внимания на красоту кинозвезд и опереточных див. Шла война, и они были на службе, ставя своей главной задачей выудить друг у друга побольше информации.
Более всего Бережков любил беседовать со словоохотливым турецким послом Гереде. Сейчас, после вступления немецких войск в Болгарию, информация турка могла быть наиболее ценной, хотя бы для прояснения позиции Турции в этом вопросе. Тем более что Гереде сам лез с информацией, неизменно начиная свой разговор фразой: «Не могу поручиться, что это так, но все может быть, и потому я решил вас проинформировать конфиденциально…» При этом он угощал Бережкова турецким кофе («таким густым, – вспоминает Бережков, – что в чашке чуть ли не торчком стояла ложка»), рахат-лукумом и знаменитым измирским ликером. Излюбленной темой разговора турецкого дипломата были разговоры о возможном захвате немцами нефтяных районов Ирака.
Японский посол в Берлине генерал Хироси Осима, хотя всегда был в штатском, поражал Бережкова своей военной выправкой и резкой жестикуляцией правой рукой при разговоре. Как будто постоянно рубил кого-то самурайским мечом. Осима, служивший когда-то в Квантунской армии, считал трагическими недоразумениями конфликты, периодически вспыхивавшие на границе между японской и советской армиями, давая понять, что является сторонником если не дружеских, то по крайней мере нормальных отношений с Советским Союзом.
Общался Бережков и с временным поверенным в делах США Паттерсоном. В американском посольстве на него смотрели с любопытством, но без неприязни. Просто сам Бережков не любил там появляться особо часто, потому что все сотрудники посольства, начиная от самого Паттерсона и кончая коммерческим атташе Вудсом постоянно намекали ему, что следующим объектом нападения Гитлера будет Советский Союз. Подобные провокации, в которых слышался отголосок американских газет, выводили Бережкова из себя. Он не имел права вообще подобные вещи обсуждать, тем более с американцами. Его общительность и приятная улыбка мгновенно исчезали, он замолкал, как рыба, и пользовался случаем, чтобы побыстрее уйти.
Москва требовала практически дословной передачи всех диалогов, порой даже с указанием интонаций. Как и всем, Бережкову было приказано не загружать сводки собственным мнением, а также всячески избегать англо-американских провокаций и постоянно их разоблачать. Чем он и занимался.
Не менее вольготно чувствовал себя в Берлине и советский военно-морской атташе контр-адмирал Михаил Воронцов. По крайней мере не менее вольготно, чем его коллега в Москве капитан 1-го ранга фон Баумбах.
Немецкие моряки не забывали, чем они обязаны Советскому Союзу, который укрыл в своих портах их самые ценные транспортные суда, обеспечил военно-морской базой на Кольском полуострове, дал возможность пользоваться Северным морским путем и уже второй год обеспечивает немецкий флот всеми необходимыми материалами.
Воронцов представлялся гроссадмиралу Редеру, выслушав воспоминания главкома ВМС Германии о том, как он в 1913 году на боевом корабле ходил с визитом в Петербург по случаю трехсотлетия дома Романовых. Воронцов вежливо улыбнулся в ответ, ибо обсуждать подобные темы, как годовщина царствования Романовых, он не был уполномочен, да и тема была для советского офицера весьма скользкой и небезопасной.
Получаемая Воронцовым информация однозначно указывала, что весь немецкий флот сражается против Англии в Северном море и в Атлантике. Имеются планы выделения сил в Средиземном море, но пока фактически ничего не удается. Слишком мало сил.
В середине марта 1941 года Воронцов получил приглашение начальника главного штаба германского флота адмирала Шнивинда прибыть к нему. Подобное приглашение было весьма необычным в протоколе отношений военно-морских атташе с командованием военно-морских сил страны пребывания. Воронцов доложил об этом Деканозову и в Москву. Ответ был простой: раз пригласили – надо идти. Не сам ведь напросился?
Сказав несколько слов о плодотворном сотрудничестве советского и немецкого флотов, имевшем место в прошедшие полтора года, адмирал Шнивинд признался, что немецкий флот снова нуждается в экстренной советской помощи и очень надеется ее получить. Речь идет, пояснил он, о предстоящей высадке в Англию, которую фюрер намерен осуществить летом.
Но Германия столкнулась с проблемой. Это острая нехватка транспортных судов для перевозки и снабжения высадившихся войск. В прошлом году все было рассчитано как положено, но за это время англичанам удалось уничтожить некоторое количество наших транспортов. Не может ли СССР одолжить Германии два-три десятка сухогрузов, которых не хватает для переброски второго эшелона десанта? При перевозке второго эшелона десанта риск будет уже практически минимальным, но само собой разумеется, что германское правительство возместит Советскому Союзу все убытки и компенсирует все потери, включая амортизационные.
– Суда будут действовать под нашими флагами? – спросил ошеломленный Воронцов.
– Никогда! – заверил Шнивинд. – Возможно, придется оставить на борту некоторых ваших специалистов, главным образом из персонала машинно-котельных служб, чтобы не тратить времени на обучение наших моряков. Названия будут замазаны и выставлены бортовые номера. Если разразится какой-либо скандал, мы просто скажем, что купили эти суда у вас. Но если мы заявим об этой покупке сейчас, это насторожит англичан и будет иметь самые негативные последствия во многих аспектах, которые вы понимаете, и мне не хочется тратить время на их объяснение. Все это тактически делается достаточно просто. Если Москва согласится нам помочь, то просто те торговые корабли, которые постоянно приходят в наши порты, получат приказ оставаться там до особого распоряжения.
Адмирал Воронцов заверил, что немедленно поставит свое руководство в известность о просьбе командования немецкого флота.
Только 15 марта пришли более-менее приятные новости. Первой приятной новостью было то, что транспорты с танками для Роммеля, воспользовавшись густым туманом, господствовавшим в центральной части Средиземного моря в это время года, проскользнули в Триполи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184
Пока советский посол вел приятные, полезные и взаимообогащающие беседы с руководителями третьего рейха, его подчиненные тоже трудились не покладая рук.
Валентин Бережков был неизменным лицом, представляющим посольство СССР на всех дипломатических раутах. Там же присутствовала и вся берлинская богема, изнывающая от скуки в пуританских ограничениях военного времени: очаровательная Ольга Чехова – кинозвезда, от которой млели все нацистские бонзы, начиная с самого Гитлера, неизменно приглашающего племянницу великого классика русской литературы на все торжества в имперской канцелярии; аристократически холодная Пола Негри – владычица дум берлинского бомонда; неотразимый Вилли Форст – мечта всех девушек Германии и многие другие. Но дипломаты мало обращали внимания на красоту кинозвезд и опереточных див. Шла война, и они были на службе, ставя своей главной задачей выудить друг у друга побольше информации.
Более всего Бережков любил беседовать со словоохотливым турецким послом Гереде. Сейчас, после вступления немецких войск в Болгарию, информация турка могла быть наиболее ценной, хотя бы для прояснения позиции Турции в этом вопросе. Тем более что Гереде сам лез с информацией, неизменно начиная свой разговор фразой: «Не могу поручиться, что это так, но все может быть, и потому я решил вас проинформировать конфиденциально…» При этом он угощал Бережкова турецким кофе («таким густым, – вспоминает Бережков, – что в чашке чуть ли не торчком стояла ложка»), рахат-лукумом и знаменитым измирским ликером. Излюбленной темой разговора турецкого дипломата были разговоры о возможном захвате немцами нефтяных районов Ирака.
Японский посол в Берлине генерал Хироси Осима, хотя всегда был в штатском, поражал Бережкова своей военной выправкой и резкой жестикуляцией правой рукой при разговоре. Как будто постоянно рубил кого-то самурайским мечом. Осима, служивший когда-то в Квантунской армии, считал трагическими недоразумениями конфликты, периодически вспыхивавшие на границе между японской и советской армиями, давая понять, что является сторонником если не дружеских, то по крайней мере нормальных отношений с Советским Союзом.
Общался Бережков и с временным поверенным в делах США Паттерсоном. В американском посольстве на него смотрели с любопытством, но без неприязни. Просто сам Бережков не любил там появляться особо часто, потому что все сотрудники посольства, начиная от самого Паттерсона и кончая коммерческим атташе Вудсом постоянно намекали ему, что следующим объектом нападения Гитлера будет Советский Союз. Подобные провокации, в которых слышался отголосок американских газет, выводили Бережкова из себя. Он не имел права вообще подобные вещи обсуждать, тем более с американцами. Его общительность и приятная улыбка мгновенно исчезали, он замолкал, как рыба, и пользовался случаем, чтобы побыстрее уйти.
Москва требовала практически дословной передачи всех диалогов, порой даже с указанием интонаций. Как и всем, Бережкову было приказано не загружать сводки собственным мнением, а также всячески избегать англо-американских провокаций и постоянно их разоблачать. Чем он и занимался.
Не менее вольготно чувствовал себя в Берлине и советский военно-морской атташе контр-адмирал Михаил Воронцов. По крайней мере не менее вольготно, чем его коллега в Москве капитан 1-го ранга фон Баумбах.
Немецкие моряки не забывали, чем они обязаны Советскому Союзу, который укрыл в своих портах их самые ценные транспортные суда, обеспечил военно-морской базой на Кольском полуострове, дал возможность пользоваться Северным морским путем и уже второй год обеспечивает немецкий флот всеми необходимыми материалами.
Воронцов представлялся гроссадмиралу Редеру, выслушав воспоминания главкома ВМС Германии о том, как он в 1913 году на боевом корабле ходил с визитом в Петербург по случаю трехсотлетия дома Романовых. Воронцов вежливо улыбнулся в ответ, ибо обсуждать подобные темы, как годовщина царствования Романовых, он не был уполномочен, да и тема была для советского офицера весьма скользкой и небезопасной.
Получаемая Воронцовым информация однозначно указывала, что весь немецкий флот сражается против Англии в Северном море и в Атлантике. Имеются планы выделения сил в Средиземном море, но пока фактически ничего не удается. Слишком мало сил.
В середине марта 1941 года Воронцов получил приглашение начальника главного штаба германского флота адмирала Шнивинда прибыть к нему. Подобное приглашение было весьма необычным в протоколе отношений военно-морских атташе с командованием военно-морских сил страны пребывания. Воронцов доложил об этом Деканозову и в Москву. Ответ был простой: раз пригласили – надо идти. Не сам ведь напросился?
Сказав несколько слов о плодотворном сотрудничестве советского и немецкого флотов, имевшем место в прошедшие полтора года, адмирал Шнивинд признался, что немецкий флот снова нуждается в экстренной советской помощи и очень надеется ее получить. Речь идет, пояснил он, о предстоящей высадке в Англию, которую фюрер намерен осуществить летом.
Но Германия столкнулась с проблемой. Это острая нехватка транспортных судов для перевозки и снабжения высадившихся войск. В прошлом году все было рассчитано как положено, но за это время англичанам удалось уничтожить некоторое количество наших транспортов. Не может ли СССР одолжить Германии два-три десятка сухогрузов, которых не хватает для переброски второго эшелона десанта? При перевозке второго эшелона десанта риск будет уже практически минимальным, но само собой разумеется, что германское правительство возместит Советскому Союзу все убытки и компенсирует все потери, включая амортизационные.
– Суда будут действовать под нашими флагами? – спросил ошеломленный Воронцов.
– Никогда! – заверил Шнивинд. – Возможно, придется оставить на борту некоторых ваших специалистов, главным образом из персонала машинно-котельных служб, чтобы не тратить времени на обучение наших моряков. Названия будут замазаны и выставлены бортовые номера. Если разразится какой-либо скандал, мы просто скажем, что купили эти суда у вас. Но если мы заявим об этой покупке сейчас, это насторожит англичан и будет иметь самые негативные последствия во многих аспектах, которые вы понимаете, и мне не хочется тратить время на их объяснение. Все это тактически делается достаточно просто. Если Москва согласится нам помочь, то просто те торговые корабли, которые постоянно приходят в наши порты, получат приказ оставаться там до особого распоряжения.
Адмирал Воронцов заверил, что немедленно поставит свое руководство в известность о просьбе командования немецкого флота.
Только 15 марта пришли более-менее приятные новости. Первой приятной новостью было то, что транспорты с танками для Роммеля, воспользовавшись густым туманом, господствовавшим в центральной части Средиземного моря в это время года, проскользнули в Триполи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184