Я чувствую себя внутренне снова свободным, после того, как пришел к этому решению. Сотрудничество с Советским Союзом при всем искреннем стремлении добиться окончательной разрядки, часто тяготило меня… Я счастлив, что освободился от этого морального бремени.
С сердечным и товарищеским приветом.
Искренне Ваш, Дуче, Адольф Гитлер».
На тысячекилометровой линии противостояния, вибрируя от напряжения, как натянутые тетивы гигантских луков, стояли две огромные армии, ожидая условленных сигналов: «Гроза» и «Дортмунд».
На правом фланге этой чудовищной группировки развернул свои три армии Северо-Западный фронт генерал-полковника Федора Кузнецова.
Северо-Западному фронту Красной Армии противостояла группа армий «Север» под командованием генерал-фельдмаршала Вильгельма фон Лееба, развернувшего на 230-километровом участке от Мемеля до Гольдапа две своих армии.
На центральном участке, на знаменитом Белостокском балконе, развернул свои три армии Западный фронт генерала армии Дмитрия Павлова.
Им противостояла развернутая на 500-километровом участке от Гольдапа до Влодавы группа армий «Центр» под командованием генерал-фельдмаршала Федора фон Бока.
В тесноте Львовского балкона терлись боками четыре советских армии Юго-Западного фронта генерала армии Михаила Кирпоноса.
На левом фланге фронта была развернута отдельная 9-я армия. В тылу гигантской 9-й армии была развернута армия второго эшелона. Действия группировки поддерживали корабли и авиация Черноморского флота. Всего в составе этой супергруппировки, нацеленной на Балканы, было более 4000 танков и 3000 боевых самолетов. Под ружьем находились около 3 миллионов человек, не считая личного состава флота и войск НКВД,
Этой группировке противостояла развернутая на 780-километровом участке группа армий «Юг» генерала-фельдмаршала Карла фон Рундштедта.
Всего группировка германских войск вместе с румынскими и финскими частями насчитывала в своем составе примерно 4,5 миллиона человек, чуть меньше 400 танков и 4275 боевых самолетов, считая самолеты Румынии и Финляндии.
Против них только на трех фронтах Западного ТВД (не считая армий Северного фронта) была развернута 8-миллиониая армия, построенная в два стратегических эшелона и прикрытая с тыла тремя отдельными армиями НКВД.
Только в пограничных округах немцам противостояли 11 тысяч танков и еще 8 тысяч в армиях второго эшелона. Сколько было танков в стрелковых дивизиях и в армиях НКВД, включая и их собственную численность, остается неизвестным. Мне, по крайней мере.
С воздуха эту группировку прикрывали 11 тысяч самолетов и 2300 дальних бомбардировщиков, входивших в состав ДБА РГК. В резерве находились еще 8 тысяч боевых машин.
За армиями первого эшелона были развернуты три воздушнодесантных корпуса,
Приморские фланги фронтов опирались на поддержку мощных и многочисленных соединений Военно-морского флота. Авиация флота (не считая Тихоокеанского) имела в своем составе 6700 самолетов, – больше, чем все соединения Люфтваффе на востоке.
Пожалуйста, я обращаюсь к вам, мои читатели, прочтите этот раздел два, три, четыре раза, впервые за почти уже 55 лет обратите внимание на соотношение сил и попытайтесь ответить хотя бы на два вопроса:
1. Для чего Сталин сконцентрировал на границе такую чудовищную армию?
Но это вопрос настолько очевиден, что отвечать на него: «Для обороны», – могут только бывшие историки КПСС с вывихнутыми мозгами.
Гораздо интереснее второй вопрос:
2. Как немцам с их хилыми силами удалось разгромить и уничтожить всю эту чудовищную силу, да так, что уже в сентябре пришлось срочно формировать дивизии народного ополчения, чтобы их трупами заткнуть зияющие бреши разваливающегося фронта?
Почему официальная история объявила катастрофой потерю за два дня войны 1200 самолетов, когда их было 11 тысяч.
Почему потеря 600 танков в первые два дня войны также объявлена катастрофой, когда их было тоже 11 тысяч?
Куда же делась гигантская армия, нацеленная на вторжение в Европу в день Д + 3 от высадки немцев на Британские острова?
При всей тактической внезапности удара они должны были быть остановлены к 1 июля. Вырвавшиеся вперед танковые группы Гота, Гудериана и Клейста, опередившие свою пехоту на два суточных перехода, были бы отрезаны от нее, окружены, смяты, раздавлены и размазаны страшным превосходством в силах, которое имела Красная Армия.
И так бы непременно произошло, если бы не одно обстоятельство.
Если бы Красная Армия оказала сопротивление.
Это и была знаменитая ошибка в третьем знаке, допущенная товарищем Сталиным, любившим все упрощать.
Глубокой ночью 22 июня – в 2 часа 10 минут – генерал Гудериан выехал на свой командный пункт, находившийся в 15-и километрах северо-западнее Бреста у местечка Богукалы. Он прибыл туда в 3 часа 10 минут ночи. С 8 часов вечера танки его группы, ревя своими бензиновыми моторами, выдвигались к границе.
Солдатам был зачитан приказ Гитлера.
«Наступил час, мои солдаты, – обращался фюрер к вермахту, – когда… судьба Европы, будущее Германии и нашего народа находятся отныне полностью в ваших руках!»
– Что с мостами? – поинтересовался Гудериан и был удивлен, узнав, что русские сами разминировали мосты, расчистив проходы и засеки на многих участках для прохода танков.
Небо на востоке начало сереть.
Начинался день 22 июня 1941 года, выпавший на воскресенье.
Гудериан еще раз посмотрел на часы. Было 3 часа 15 минут ночи.
И приказал начать артиллерийскую подготовку.
Поздно вечером 21 июня, когда уже всем стало ясно, что немцы перебрасывают свои войска на Запад каким-то очень странным способом – максимально выдвигая их к границам СССР, – из Москвы в штабы фронтов за подписью Тимошенко и Жукова была направлена последняя директива мирного времени. В ней войска снова заклинались «не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения».
Когда же на границах началась стрельба, и немецкие танки двинулись вперед, Сталин, «в рамках достигнутой договоренности», стал пытаться дозвониться до Гитлера, чтобы пожаловаться фюреру на его недисциплинированных генералов, предпринявших провокационные акции, о возможности которых дальновидный Гитлер уже давно предупреждал своего московского друга.
Однако до фюрера из Москвы оказалось не так-то просто дозвониться. Но Сталин это делал со свойственным ему упорством. Все это выглядело уже совершенно мистически, если учесть, что Шуленбург уже вручил Молотову составленную по всем правилам ноту об объявлении войны, а в Берлине Риббентроп сделал соответствующее заявление вызванному на рассвете Деканозову.
Неужели у Сталина сложилось впечатление, что Имперский Министр Иностранных дел вместе с Чрезвычайным и Полномочным послом Германии действовали от лица какого-нибудь завербованного англичанами, командира танковой дивизии или артиллерийской бригады вермахта? Так или иначе, он продолжал звонить в Берлин, и, когда стало понятно, что по телефону это не удастся, использовал линию международной радиосвязи. В конце концов удалось связаться с Рейхсканцелярией в Берлине. Там мгновенно оценили царящий в Кремле маразм и стали морочить великому вождю голову, уверяя, что им об этом ничего не известно, что все немедленно будет доложено фюреру, и «конечно, если все так, как вы сообщаете, то виновные будут строжайше наказаны».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184
С сердечным и товарищеским приветом.
Искренне Ваш, Дуче, Адольф Гитлер».
На тысячекилометровой линии противостояния, вибрируя от напряжения, как натянутые тетивы гигантских луков, стояли две огромные армии, ожидая условленных сигналов: «Гроза» и «Дортмунд».
На правом фланге этой чудовищной группировки развернул свои три армии Северо-Западный фронт генерал-полковника Федора Кузнецова.
Северо-Западному фронту Красной Армии противостояла группа армий «Север» под командованием генерал-фельдмаршала Вильгельма фон Лееба, развернувшего на 230-километровом участке от Мемеля до Гольдапа две своих армии.
На центральном участке, на знаменитом Белостокском балконе, развернул свои три армии Западный фронт генерала армии Дмитрия Павлова.
Им противостояла развернутая на 500-километровом участке от Гольдапа до Влодавы группа армий «Центр» под командованием генерал-фельдмаршала Федора фон Бока.
В тесноте Львовского балкона терлись боками четыре советских армии Юго-Западного фронта генерала армии Михаила Кирпоноса.
На левом фланге фронта была развернута отдельная 9-я армия. В тылу гигантской 9-й армии была развернута армия второго эшелона. Действия группировки поддерживали корабли и авиация Черноморского флота. Всего в составе этой супергруппировки, нацеленной на Балканы, было более 4000 танков и 3000 боевых самолетов. Под ружьем находились около 3 миллионов человек, не считая личного состава флота и войск НКВД,
Этой группировке противостояла развернутая на 780-километровом участке группа армий «Юг» генерала-фельдмаршала Карла фон Рундштедта.
Всего группировка германских войск вместе с румынскими и финскими частями насчитывала в своем составе примерно 4,5 миллиона человек, чуть меньше 400 танков и 4275 боевых самолетов, считая самолеты Румынии и Финляндии.
Против них только на трех фронтах Западного ТВД (не считая армий Северного фронта) была развернута 8-миллиониая армия, построенная в два стратегических эшелона и прикрытая с тыла тремя отдельными армиями НКВД.
Только в пограничных округах немцам противостояли 11 тысяч танков и еще 8 тысяч в армиях второго эшелона. Сколько было танков в стрелковых дивизиях и в армиях НКВД, включая и их собственную численность, остается неизвестным. Мне, по крайней мере.
С воздуха эту группировку прикрывали 11 тысяч самолетов и 2300 дальних бомбардировщиков, входивших в состав ДБА РГК. В резерве находились еще 8 тысяч боевых машин.
За армиями первого эшелона были развернуты три воздушнодесантных корпуса,
Приморские фланги фронтов опирались на поддержку мощных и многочисленных соединений Военно-морского флота. Авиация флота (не считая Тихоокеанского) имела в своем составе 6700 самолетов, – больше, чем все соединения Люфтваффе на востоке.
Пожалуйста, я обращаюсь к вам, мои читатели, прочтите этот раздел два, три, четыре раза, впервые за почти уже 55 лет обратите внимание на соотношение сил и попытайтесь ответить хотя бы на два вопроса:
1. Для чего Сталин сконцентрировал на границе такую чудовищную армию?
Но это вопрос настолько очевиден, что отвечать на него: «Для обороны», – могут только бывшие историки КПСС с вывихнутыми мозгами.
Гораздо интереснее второй вопрос:
2. Как немцам с их хилыми силами удалось разгромить и уничтожить всю эту чудовищную силу, да так, что уже в сентябре пришлось срочно формировать дивизии народного ополчения, чтобы их трупами заткнуть зияющие бреши разваливающегося фронта?
Почему официальная история объявила катастрофой потерю за два дня войны 1200 самолетов, когда их было 11 тысяч.
Почему потеря 600 танков в первые два дня войны также объявлена катастрофой, когда их было тоже 11 тысяч?
Куда же делась гигантская армия, нацеленная на вторжение в Европу в день Д + 3 от высадки немцев на Британские острова?
При всей тактической внезапности удара они должны были быть остановлены к 1 июля. Вырвавшиеся вперед танковые группы Гота, Гудериана и Клейста, опередившие свою пехоту на два суточных перехода, были бы отрезаны от нее, окружены, смяты, раздавлены и размазаны страшным превосходством в силах, которое имела Красная Армия.
И так бы непременно произошло, если бы не одно обстоятельство.
Если бы Красная Армия оказала сопротивление.
Это и была знаменитая ошибка в третьем знаке, допущенная товарищем Сталиным, любившим все упрощать.
Глубокой ночью 22 июня – в 2 часа 10 минут – генерал Гудериан выехал на свой командный пункт, находившийся в 15-и километрах северо-западнее Бреста у местечка Богукалы. Он прибыл туда в 3 часа 10 минут ночи. С 8 часов вечера танки его группы, ревя своими бензиновыми моторами, выдвигались к границе.
Солдатам был зачитан приказ Гитлера.
«Наступил час, мои солдаты, – обращался фюрер к вермахту, – когда… судьба Европы, будущее Германии и нашего народа находятся отныне полностью в ваших руках!»
– Что с мостами? – поинтересовался Гудериан и был удивлен, узнав, что русские сами разминировали мосты, расчистив проходы и засеки на многих участках для прохода танков.
Небо на востоке начало сереть.
Начинался день 22 июня 1941 года, выпавший на воскресенье.
Гудериан еще раз посмотрел на часы. Было 3 часа 15 минут ночи.
И приказал начать артиллерийскую подготовку.
Поздно вечером 21 июня, когда уже всем стало ясно, что немцы перебрасывают свои войска на Запад каким-то очень странным способом – максимально выдвигая их к границам СССР, – из Москвы в штабы фронтов за подписью Тимошенко и Жукова была направлена последняя директива мирного времени. В ней войска снова заклинались «не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения».
Когда же на границах началась стрельба, и немецкие танки двинулись вперед, Сталин, «в рамках достигнутой договоренности», стал пытаться дозвониться до Гитлера, чтобы пожаловаться фюреру на его недисциплинированных генералов, предпринявших провокационные акции, о возможности которых дальновидный Гитлер уже давно предупреждал своего московского друга.
Однако до фюрера из Москвы оказалось не так-то просто дозвониться. Но Сталин это делал со свойственным ему упорством. Все это выглядело уже совершенно мистически, если учесть, что Шуленбург уже вручил Молотову составленную по всем правилам ноту об объявлении войны, а в Берлине Риббентроп сделал соответствующее заявление вызванному на рассвете Деканозову.
Неужели у Сталина сложилось впечатление, что Имперский Министр Иностранных дел вместе с Чрезвычайным и Полномочным послом Германии действовали от лица какого-нибудь завербованного англичанами, командира танковой дивизии или артиллерийской бригады вермахта? Так или иначе, он продолжал звонить в Берлин, и, когда стало понятно, что по телефону это не удастся, использовал линию международной радиосвязи. В конце концов удалось связаться с Рейхсканцелярией в Берлине. Там мгновенно оценили царящий в Кремле маразм и стали морочить великому вождю голову, уверяя, что им об этом ничего не известно, что все немедленно будет доложено фюреру, и «конечно, если все так, как вы сообщаете, то виновные будут строжайше наказаны».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184