- осведомился граф.
- Полковник Беркли предложил, чтобы я тоже поиграла, и, конечно, я начала отказываться, но он и слышать ничего не пожелал. Он сказал мне: «Я буду вашим банкиром. Всем известно, что когда прелестная дама играет в первый раз, то непременно выигрывает!» Жизель развела руками.
- Я не сумела ему отказать, он был так настойчив. И потом я решила, что если буду слишком упорно отказываться, то мистер Линд подумает, что я не настолько… богата, как… ему сказали.
- Я могу понять твое затруднение, - согласился граф.
- Я выиграла, - продолжила рассказ Жизель. - Или, по крайней мере, так мне сказал полковник. Но на самом деле я так толком и не поняла смысл игры.
- И сколько же ты выиграла?
- Десять гиней.
Жизель обеспокоенно посмотрела на графа.
- Что мне теперь делать? Он не позволил мне отказаться взять деньги. Мне показалось бессмысленным устраивать из-за этого сцену: ведь мистер Линд считает меня такой богатой!
- И что же ты сделала? - с любопытством спросил граф, которому вся эта ситуация казалась весьма забавной.
- Я принесла эти деньги с собой, - ответила Жизель.
Она положила свой маленький атласный ридикюль на одеяло перед графом.
- Я не вижу тут никаких проблем, - сказал он. - Деньги эти принадлежат тебе, хотя я и подозреваю, что полковник проявил щедрость потому, что имеет некоторое представление о твоем затруднительном положении.
- Я не хочу… ничем быть обязанной… полковнику. Мне не нужны его… благодеяния!
В словах Жизели послышались какие-то странные нотки, которые заставили графа пристально посмотреть на нее. Однако он сдержал вопрос, который уже вертелся у него на языке, и вместо этого спокойно ответил:
- Эти деньги, несомненно, твои, Жизель. И я не сомневаюсь, что они могут очень тебе пригодиться.
- Я хочу отдать их… вам, милорд, - сказала она. - Вы потратили столько денег… на мои наряды. И вы были так ко мне добры.
Секунду граф ошеломленно смотрел на нее, а потом медленно проговорил:
- Ты действительно пытаешься вернуть мне мои деньги столь оскорбительным для меня образом?
- Н-нет… нет, пожалуйста, не сердитесь, я не хотела обидеть вас! - умоляюще воскликнула Жизель. - Но ведь это такая большая сумма, а я никогда не смогу расплатиться с вами за все, чем я вам обязана.
- Ты ровным счетом ничем мне не обязана, - твердо ответил граф. - Ты оказываешь мне немалую услугу - пусть даже при этом ты и сама извлекаешь из этого пользу. Сегодня Генри сказал мне, что мисс Клатгербак глубоко разочарована тем, как ведет себя Джулиус. Ему представляется, что она оскорблена и вскоре собирается уехать из Челтнема. Когда это произойдет, наш маскарад будет окончен.
С этими словами он взял крошечную атласную сумочку, встряхнул ее, прислушался к тому, как звенят в ней тяжелые монеты, и вручил обратно Жизели.
- Рассматривай это как бенефис в награду за твое великолепное исполнение роли. Улыбнувшись, он добавил:
- Все актеры и актрисы рассчитывают на получение бенефиса. По правде говоря, большинство существует главным образом за их счет. Так почему же ты должна стать исключением?
- Вы действительно считаете, милорд, что… не будет нехорошо, если я… приму эти деньги?
- Если ты от них откажешься, я очень на тебя рассержусь, - ответил граф. - Ты и сама прекрасно понимаешь, насколько они будут кстати, когда твой брат вернется домой после операции. Сколько мистер Ньюэл собирается держать его у себя в больнице?
- Он сказал, что, раз операция была настолько серьезная, ему придется оставаться в больнице до конца недели.
- Но все прошло успешно?
- Так мы все… надеемся, - прерывающимся голосом проговорила Жизель. - Если бы вы только знали, как мы с мамой вам благодарны за то, что вы сделали ее возможной!
- Это ты сделала операцию возможной, - решительно возразил граф. - Но, как ты понимаешь, во время выздоровления Руперт будет нуждаться в самом хорошем уходе. И хотя ты не позволяешь, чтобы я вам помогал, но тебе самой удалось сегодня об этом позаботиться. Как Всегда, ты проявила незаурядные способности.
Жизель приняла от него свой ридикюль. Так и не дождавшись ее ответа, граф негромко сказал:
- По-моему, ты поступаешь очень не по-христиански, не давая мне возможности получить Господне благословение, помогая твоим родным. Разве ты не помнишь, что в Библии говорится насчет блаженства тех, кто творит благодеяния?
- Вы уже дали мне… все, что нужно, милорд.
- Но не столько, сколько мне хотелось бы дать, - не согласился граф. - Жизель, ты по-прежнему относишься ко мне так, словно я - просто твой наниматель.
- Нет-нет, нисколько! - запротестовала она. - Просто…
Она не договорила. Подождав несколько секунд напрасно, граф мрачно договорил за нее:
- Просто у тебя есть тайны, которыми ты не намерена со мной делиться. Иными словами, ты мне не доверяешь, Жизель. И я нахожу это крайне обидным.
- Я… я хотела бы вам довериться… честное слово, хотела бы… Но… не могу, - проговорила Жизель.
Ее голос срывался, словно она готова была разрыдаться. Помолчав немного, граф мягко сказал:
- Наверное, ты устала. Я больше не буду сегодня тебе докучать. Иди спать, Жизель. Положи золотые гинеи к себе под подушку, где они не пропадут, и не сомневайся: ты заработала их, все до единой.
- Вам ничего не надо, милорд? Все удобно? Нога вас не беспокоит?
- Моя нога, как ты прекрасно знаешь, почти совсем зажила, - ответил граф. - И если меня что-то и тревожит, то это связано не со мной, а с тобой!
- У вас нет причин обо мне тревожиться.
- Как я могу быть в этом уверен, когда ты ведешь себя так таинственно, так скрытно? Когда ты воздвигаешь между нами стену, которую я никак не могу преодолеть?
- Я вовсе не хочу… вести себя… так, - сказала она. - Мне бы так хотелось…
Ее голос снова оборвался, и она поспешно направилась к двери, словно опасаясь того, что не выдержит и скажет слишком много. У порога девушка остановилась, повернулась к графу и присела в реверансе - как всегда, с необычайной грацией.
- Спокойной ночи, милорд, - тихо попрощалась она. - И еще раз от всей души благодарю вас.
С этими словами Жизель ушла, но граф Линдерст еще долго полусидел в постели, глядя на закрытую дверь.
Он пытался - уже в который раз - догадаться, какую именно тайну могла с таким упорством скрывать от него его таинственная сиделка.
Все это время граф надеялся, что рано или поздно Жизель начнет доверять ему и все о себе расскажет. Вот почему он приказал Бэтли прекратить пытаться выяснить что-нибудь о ней или ее семье. Он просто пытался составить хоть какую-то картину на основе тех обрывочных сведений, которые Жизель время от времени случайно сообщала ему во время их разговоров.
Граф знал, что она жила где-то в провинции, но образование она явно получила самое хорошее. И хоть он не знал точно, но у него сложилось впечатление, что когда-то она жила и в Лондоне тоже.
Он пытался заставить ее рассказывать хоть немного о ее матери, но Жизель или становилась крайне немногословной, или вообще отказывалась отвечать на его вопросы.
Еще граф знал, что она души не чает в своем младшем брате.
Но это было все.
Конечно, можно было бы попробовать задавать вопросы Томасу Ньюэлу, но граф не стал этого делать. Каким бы сильным ни было его любопытство, он уважал желание Жизели сохранить свои семейные дела в тайне. Чувство чести не позволяло ему прибегать к каким-то уловкам и хитростям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
- Полковник Беркли предложил, чтобы я тоже поиграла, и, конечно, я начала отказываться, но он и слышать ничего не пожелал. Он сказал мне: «Я буду вашим банкиром. Всем известно, что когда прелестная дама играет в первый раз, то непременно выигрывает!» Жизель развела руками.
- Я не сумела ему отказать, он был так настойчив. И потом я решила, что если буду слишком упорно отказываться, то мистер Линд подумает, что я не настолько… богата, как… ему сказали.
- Я могу понять твое затруднение, - согласился граф.
- Я выиграла, - продолжила рассказ Жизель. - Или, по крайней мере, так мне сказал полковник. Но на самом деле я так толком и не поняла смысл игры.
- И сколько же ты выиграла?
- Десять гиней.
Жизель обеспокоенно посмотрела на графа.
- Что мне теперь делать? Он не позволил мне отказаться взять деньги. Мне показалось бессмысленным устраивать из-за этого сцену: ведь мистер Линд считает меня такой богатой!
- И что же ты сделала? - с любопытством спросил граф, которому вся эта ситуация казалась весьма забавной.
- Я принесла эти деньги с собой, - ответила Жизель.
Она положила свой маленький атласный ридикюль на одеяло перед графом.
- Я не вижу тут никаких проблем, - сказал он. - Деньги эти принадлежат тебе, хотя я и подозреваю, что полковник проявил щедрость потому, что имеет некоторое представление о твоем затруднительном положении.
- Я не хочу… ничем быть обязанной… полковнику. Мне не нужны его… благодеяния!
В словах Жизели послышались какие-то странные нотки, которые заставили графа пристально посмотреть на нее. Однако он сдержал вопрос, который уже вертелся у него на языке, и вместо этого спокойно ответил:
- Эти деньги, несомненно, твои, Жизель. И я не сомневаюсь, что они могут очень тебе пригодиться.
- Я хочу отдать их… вам, милорд, - сказала она. - Вы потратили столько денег… на мои наряды. И вы были так ко мне добры.
Секунду граф ошеломленно смотрел на нее, а потом медленно проговорил:
- Ты действительно пытаешься вернуть мне мои деньги столь оскорбительным для меня образом?
- Н-нет… нет, пожалуйста, не сердитесь, я не хотела обидеть вас! - умоляюще воскликнула Жизель. - Но ведь это такая большая сумма, а я никогда не смогу расплатиться с вами за все, чем я вам обязана.
- Ты ровным счетом ничем мне не обязана, - твердо ответил граф. - Ты оказываешь мне немалую услугу - пусть даже при этом ты и сама извлекаешь из этого пользу. Сегодня Генри сказал мне, что мисс Клатгербак глубоко разочарована тем, как ведет себя Джулиус. Ему представляется, что она оскорблена и вскоре собирается уехать из Челтнема. Когда это произойдет, наш маскарад будет окончен.
С этими словами он взял крошечную атласную сумочку, встряхнул ее, прислушался к тому, как звенят в ней тяжелые монеты, и вручил обратно Жизели.
- Рассматривай это как бенефис в награду за твое великолепное исполнение роли. Улыбнувшись, он добавил:
- Все актеры и актрисы рассчитывают на получение бенефиса. По правде говоря, большинство существует главным образом за их счет. Так почему же ты должна стать исключением?
- Вы действительно считаете, милорд, что… не будет нехорошо, если я… приму эти деньги?
- Если ты от них откажешься, я очень на тебя рассержусь, - ответил граф. - Ты и сама прекрасно понимаешь, насколько они будут кстати, когда твой брат вернется домой после операции. Сколько мистер Ньюэл собирается держать его у себя в больнице?
- Он сказал, что, раз операция была настолько серьезная, ему придется оставаться в больнице до конца недели.
- Но все прошло успешно?
- Так мы все… надеемся, - прерывающимся голосом проговорила Жизель. - Если бы вы только знали, как мы с мамой вам благодарны за то, что вы сделали ее возможной!
- Это ты сделала операцию возможной, - решительно возразил граф. - Но, как ты понимаешь, во время выздоровления Руперт будет нуждаться в самом хорошем уходе. И хотя ты не позволяешь, чтобы я вам помогал, но тебе самой удалось сегодня об этом позаботиться. Как Всегда, ты проявила незаурядные способности.
Жизель приняла от него свой ридикюль. Так и не дождавшись ее ответа, граф негромко сказал:
- По-моему, ты поступаешь очень не по-христиански, не давая мне возможности получить Господне благословение, помогая твоим родным. Разве ты не помнишь, что в Библии говорится насчет блаженства тех, кто творит благодеяния?
- Вы уже дали мне… все, что нужно, милорд.
- Но не столько, сколько мне хотелось бы дать, - не согласился граф. - Жизель, ты по-прежнему относишься ко мне так, словно я - просто твой наниматель.
- Нет-нет, нисколько! - запротестовала она. - Просто…
Она не договорила. Подождав несколько секунд напрасно, граф мрачно договорил за нее:
- Просто у тебя есть тайны, которыми ты не намерена со мной делиться. Иными словами, ты мне не доверяешь, Жизель. И я нахожу это крайне обидным.
- Я… я хотела бы вам довериться… честное слово, хотела бы… Но… не могу, - проговорила Жизель.
Ее голос срывался, словно она готова была разрыдаться. Помолчав немного, граф мягко сказал:
- Наверное, ты устала. Я больше не буду сегодня тебе докучать. Иди спать, Жизель. Положи золотые гинеи к себе под подушку, где они не пропадут, и не сомневайся: ты заработала их, все до единой.
- Вам ничего не надо, милорд? Все удобно? Нога вас не беспокоит?
- Моя нога, как ты прекрасно знаешь, почти совсем зажила, - ответил граф. - И если меня что-то и тревожит, то это связано не со мной, а с тобой!
- У вас нет причин обо мне тревожиться.
- Как я могу быть в этом уверен, когда ты ведешь себя так таинственно, так скрытно? Когда ты воздвигаешь между нами стену, которую я никак не могу преодолеть?
- Я вовсе не хочу… вести себя… так, - сказала она. - Мне бы так хотелось…
Ее голос снова оборвался, и она поспешно направилась к двери, словно опасаясь того, что не выдержит и скажет слишком много. У порога девушка остановилась, повернулась к графу и присела в реверансе - как всегда, с необычайной грацией.
- Спокойной ночи, милорд, - тихо попрощалась она. - И еще раз от всей души благодарю вас.
С этими словами Жизель ушла, но граф Линдерст еще долго полусидел в постели, глядя на закрытую дверь.
Он пытался - уже в который раз - догадаться, какую именно тайну могла с таким упорством скрывать от него его таинственная сиделка.
Все это время граф надеялся, что рано или поздно Жизель начнет доверять ему и все о себе расскажет. Вот почему он приказал Бэтли прекратить пытаться выяснить что-нибудь о ней или ее семье. Он просто пытался составить хоть какую-то картину на основе тех обрывочных сведений, которые Жизель время от времени случайно сообщала ему во время их разговоров.
Граф знал, что она жила где-то в провинции, но образование она явно получила самое хорошее. И хоть он не знал точно, но у него сложилось впечатление, что когда-то она жила и в Лондоне тоже.
Он пытался заставить ее рассказывать хоть немного о ее матери, но Жизель или становилась крайне немногословной, или вообще отказывалась отвечать на его вопросы.
Еще граф знал, что она души не чает в своем младшем брате.
Но это было все.
Конечно, можно было бы попробовать задавать вопросы Томасу Ньюэлу, но граф не стал этого делать. Каким бы сильным ни было его любопытство, он уважал желание Жизели сохранить свои семейные дела в тайне. Чувство чести не позволяло ему прибегать к каким-то уловкам и хитростям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42