Арнис сидел, отвернув лицо. Молчал.
— Я не знаю, получится ли у меня, - сказала Ильгет, - понимаете, проблема в том, что я сама до конца не верю Эйлару. Да и Айледе… я люблю ее как подругу. Но не верю во все, что она рассказывает - в Великое Кольцо, восхождение по ступеням духовного совершенства, в духовные миры. Не верю. Они же поймут, что я не искренне себя веду, что я не верю до конца.
— Да как они это поймут? - удивился Дэцин. Ильгет пожала плечами, в упор глядя на него.
— Не знаю. А как сагон понимает… что ты ему до конца не доверяешь? Ведь он же только и хочет от нас полного, безоговорочного доверия.
Дэцин покачал головой.
— Они не сагоны. Ты же говоришь, они не телепаты.
— Нет, но уж такие-то вещи даже я чувствую!
— Горе одно с тобой, - сказал Дэцин, - слишком уж мы все разные. Да, я верю, что ты способна почувствовать фальшь. Но какой у нас выбор? Ты все равно должна попробовать.
Ильгет кивнула.
— И еще есть чувство… ну я уже рассказывала… что за всем этим стоит что-то страшное. Смерть. Физическая, духовная - не знаю. Но это всего лишь чувства, они могут ошибаться.
— Твои? Вот уж вряд ли. Если в тебе есть что-то безошибочное, так это интуиция, - сказал Дэцин.
— Не люблю я это ваше пиво, - Ильгет отодвинула бутылку. Арнис молча встал, вынул из коквинера высокий бокал с кринком. Поставил перед ней. Ильгет благодарно на него взглянула.
— Спасибо. Дэцин, понимаешь, эти мои чувства можно по-разному интерпретировать. Возможно, это духовная смерть. Предательство Бога, служение дьяволу. А возможно, это всего лишь страх перешагнуть порог, перед изменением, отказом от собственной личности, о котором и говорил Эйлар. Ну вроде этого - если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет… Я не могу это определить.
— Понятно. Сложно. Повеситься можно с вами, интуитами. Ладно, оставим это, - Дэцин махнул рукой, - я думаю, тебе надо заниматься.
— Я еще другого боюсь. Насколько все эти занятия… безобидны? Я ж не могу на предательство Христа пойти. Это уже оно или нет? Противоречит ли все это догмам? Ведь вроде бы нет? Потому что очень хочется, чтобы все это было правдой, и чтобы это было возможно - убивать сагонов. Разделаться с ними наконец! Но даже ради такой цены… ты же понимаешь, Дэцин…
— Да, понимаю, - кивнул он, - здесь бы нужно благословение священника. И его сопровождение…
— Но? - спросила Ильгет.
— Но очень рискованно. Ведь это с твоей стороны будет нарушением секретности.
— А командованию рассказывать? А вам обоим?
— Ну это другое, дальше нас не пойдет. Мы ж военные люди. А священник…
— Дэцин, я тебя умоляю! А священник какой человек? Он не умеет хранить тайны? - возмутилась Ильгет, - а как насчет тайны исповеди?
— Хорошо, ты права. Ищем священника, который возьмет на себя такое дело. У меня даже есть одна идея насчет этого. Если он благословляет, значит, ты этим занимаешься. Если нет… - Дэцин даже в лице изменился.
— Значит, ищем другие пути выйти на Орден, - тихо сказал Арнис.
— Но он благословит, я уверен, - заявил Дэцин, - мы куда только не внедряли агентов.
Ильгет вздохнула.
— Ты сама-то хочешь работать? Как считаешь?
— Да, - сказала она, - конечно, хочу. Как можно упускать этот шанс?
— Только почему ты опять, - сказал Арнис глухо, - вот чего я не понимаю.
— Ну что ты, - Ильгет погладила его по руке, - ничего же страшного. Это ж не на Визаре в святилище работать. Я буду жить здесь, на Квирине. Вот увидишь, Дэцин меня еще от акций освободит специально!
— Что-то я не думаю, что в этом действительно нет ничего страшного. Ох, не думаю! - вырвалось у Арниса.
— Смирись, - посоветовал Дэцин, - она из ДС не уйдет. Не уйдешь ведь, Ильгет?
— Не знаю, - беспомощно сказала она. Посмотрела на Арниса, - если ты очень не хочешь… то я…
— Да что ты, - Арнис медленно поднял руку Ильгет, прижал ладонь к своей щеке, - что ты, солнце мое? Ты делай то, что должна. Я что? Что я, запретить тебе могу? Делай то, что считаешь правильным.
С Айледой договорились встречаться два раза в месяц. По мнению ученицы кнастора, этого было достаточно. Дэцин познакомил Ильгет со священником-монахом из братства святого Реймоса, отцом Августином. Возраст его приближался к полутора сотням лет, и около века назад отец Августин был простым эстаргом. То есть не очень простым, пилотом дальней разведки. Одна из самых опасных и сложных космических специальностей. Такие пилоты прокладывают новые трассы, находя стабильные каналы подпространства. Ходят в самые опасные области, по краю блуждающих полей, в районы пульсаров и коллапсаров, сажают корабли на планеты с бешеной атмосферой. Это работа, требующая призвания.
Сагоны в те времена были малоактивны. Вообще после Второй Сагонской их активность обострялась лишь периодически, всплесками, настоящих войн не было. Однако пилоту случилось встретиться с сагоном, при этом выжить, выдержать и сохранить рассудок. После этого он остался на Квирине навсегда. Дозорная Служба тогда была совсем небольшой, и по причине слабой активности сагонов, настоящих войн не вела. Встреча с сагоном послужила окончательному обращению пилота, и на Квирине он вступил в братство и стал отцом Августином.
В последнее время он не занимался духовным руководством, хоть и был в этом очень опытен. Однако по личной просьбе Дэцина взял Ильгет под контроль. Благословил ее на продолжение занятий, дал несколько полезных советов о том, как делать это, сохраняя свою душу в безопасности.
Отец Августин жил в затворе, поэтому беседовать с ним можно было только в самом монастыре, расположенном в горах, к северо-востоку от Коринты. Они сидели в небольшой комнате для гостей, и стеклянная стена открывала вид на ошеломительно глубокие пропасти, вонзающиеся в небо, словно верхушки храмов, снежные вершины, лес внизу в смутной дымке, каменные изломы и скалы всех оттенков синего, фиолетового, серого. Временами Ильгет казалось, что это лишь картина, что такой ошеломляющей красоты в реальности не бывает. Отец Августин был высоким, и старости, как это бывает на Квирине, не выдавало ничто, кроме выражения глаз. Белый хабит волнами падал с могучих плеч, русые волосы были коротко подстрижены. А впрочем, и выражение глаз могло быть таким особенным вовсе не от старости монаха. От отца Августина пахло вечностью. Да, нашла Ильгет нужное слово, именно так. Здесь, в этой комнате, не было суеты. Только крест на голой стене, три стула и стол, и за окном - горы. И вокруг отца Августина, казалось, вообще не могло быть никакой суеты и никакой обыденности. И страха не было. И разница между жизнью и смертью не ошеломляла.
— Я вообще не понимаю, - говорила Ильгет, - мы уже размышляли с мужем об этом. Само существование кнасторов - оно противоречит догматике? Мы ведь не специалисты, вы понимаете. Получается, что нет, не противоречит. Да, в Библии запрещены магия и колдовство, но ведь неизвестно еще, насколько деятельность кнасторов - колдовство. Может быть, это использование неизвестных нам сил природы. А догмы сами по себе вообще не имеют отношения к каким-то запретам.
— Колдовство, - сказал отец Августин мягко, - это использование сил невидимого мира. Они нам вполне известны. Как и сам невидимый мир.
Ильгет кивнула.
— Да, можно сказать и так. Но почему запрещено их использование? Ведь и апостолы, и святые, например, лечили наложением рук… и вообще совершали разные чудеса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115