Они решили, что это я взорвал трибуны.
Роджер остановился и изумленно повернулся к нему:
– Вы?
– Знаете, вдруг мой автомобиль отозвался на травку, гашиш, опиум, навоз бешеной коровки, немытые ногти, в общем на что угодно. Их псы и пробирки буквально взбесились. От тревожной сирены стены заходили ходуном.
– Нитраты, – определил я.
– Вот-вот. Эту штуку, которой взорвали трибуны, привезли в моей машине. Между восьмью и половиной девятого, в пасхальную пятницу. Так они утверждают.
– Не может быть, – удивился Роджер.
– Вчера весь день трясли меня, как грушу. – Хоть Дарт и хорохорился, было видно, что он нервничал. – Всю плешь мне проели, бубнили одно и то же, где я взял эту дрянь, РЕ-4, или как она там называется. Спрашивали, кто мои сообщники. Кто эти люди? А я только таращил глаза. Попытался отшутиться. Мне сказали, что не видят повода для смеха, – он состроил печально-комическую рожу. – Меня обвинили в том, что я был в школьной военной организации. Господи! Это же было тысячу лет назад! Только подумать! Я им сказал, ну и что, какой в этом секрет? Год или два я промаршировал, чтобы ублажить деда, но никакого солдата из меня просто не могло выйти, я совсем для этого не подхожу. Извините, полковник.
Роджер махнул рукой. Мы все зашли в контору и стоя продолжали разговор.
Дарт продолжил:
– Они утверждали, что я определенно должен был научиться обращению с взрывчаткой в этой организации. Ну нет, сказал я. Я не дурак, чтобы изображать из себя идиота. Единственно, что я очень ясно помню, так это как мы карабкались на танк и как я боялся свалиться под гусеницы. Меня потом преследовали ночные кошмары. Ну и скоростъ! В общем, я сказал, что лучше им поговорить с Джеком, он там марширует и по той же причине, что и я, все еще ходит в школу, и его тошнит от всего этого. Его они не спросили, где берут все эти бум-тарарах штучки, а мне почти надели наручники.
Когда он замолчал, я спросил:
– Вы обычно запираете свою машину? Я имею в виду, кто еще мог приехать на ней в половине девятого утром пасхальной пятницы?
– Вы что, не верите мне, что ли? – обиделся он.
– Нет, я вам верю. Честное слово. Но если за рулем машины, вашей машины, сидели не вы, то кто же сидел в ней?
– У меня в машине не могло быть взрывчатки.
– Вам придется смириться с тем фактом, что она там была.
Он упрямо стоял на своем:
– Ничего об этом не знаю.
– Ну ладно… э… Вы запираете машину?
– Нечасто, нет. Когда она стоит у моих дверей, нет. Я сказал об этом полиции. Я сказал им, что, возможно, оставил в зажигании ключ. Сказал, что его мог взять кто угодно.
Мы с Роджером старались не смотреть на Дарта, чтобы не выглядеть обвинителями. «У его дверей» означало, что воры вряд ли могли добраться до его машины. Это значило у задних дверей огромного фамильного особняка Стрэттон-Хейз.
– А что, если автомобиль брал Кит? – спросил я и понаблюдал за его взглядом.
Он был решительно ошарашен:
– Не понимаю, о чем вы говорите. Я не знаю, кто брал мою машину.
– И не хотите знать.
Он кривовато улыбнулся:
– Ну что вы за человек, честное слово. Роджер заговорил, стараясь выглядеть объективным:
– Только позавчера Кит поклялся Ли, что убьет его. Я ни минуты не сомневаюсь, что он говорил, что думает. Нельзя винить Ли за то, что ему хочется знать, не Кит ли взорвал трибуны.
Дарт несколько секунд смотрел на меня. Я улыбнулся ему глазами.
– Не думаю, что это был Кит, – наконец произнес Дарт.
– Я перещупаю все под моим автобусом, – сказал я ему. – Я не допущу, чтобы мои дети поднялись в него, пока не буду спокоен, что они в полной безопасности.
– Ли! – Он явно испытал шок. – Он этого не сделает, он этого не может сделать. Нет, даже Кит этого не может. Клянусь вам…
Он не мог произнести больше ни одного слова. Хотя все равно он сказал мне то, что я хотел услышать. Долю правды, пусть даже не всю правду.
– А вы не могли бы из чувства фамильной солидарности, – притворяясь веселым и игривым, сказал я, – подумать над тем, чтобы помочь мне найти способ помешать Киту осуществить свою не очень приятную угрозу? Чтобы уберечь его и вообще всех вас, как бы это выразиться, от последствий?
– Ну конечно.
– Чудесно.
– Но я не вижу, что я могу сделать.
– Я вам чуть позже растолкую. А сейчас, где же все собираются?
– Вот черт, действительно.
Он позвонил по телефону из конторы и, как стало ясно, соединился с домом родителей, к телефону подошла уборщица, которая не смогла ответить, где сейчас лорд или леди Стрэттон.
– Вот черт, – пробормотал Дарт, набирая другой номер. – Айвэн? Где все собираются? У тебя дома? Кто там есть? Ладно, скажи, что я задерживаюсь и буду позже. – Он повесил трубку и беззаботно улыбнулся мне с Роджером. – Там мои родители, еще Ребекка и Ханна, Имоджин и Джек, они ждут тетю Марджори. Слышу, как там уже орет Кит. Сказать по правде, я не горю желанием идти туда.
– Тогда не ходите, – сказал я.
– Айвэн назвал это большим сбором. Это значит, что я должен там присутствовать. Сагре diem, так об этом говорят.
Мне выпадала возможность, о которой я мог только мечтать.
– А что, – сказал я, – если вы отвезете меня в дом к своим родителям, скажете уборщице, что я друг семьи, и оставите там, пока сидите на семейном сборище?
Он удивился:
– Это еще зачем?
– А так, для удачи, – сказал я.
– Ли…
– О'кей. Затем, что я посмотрю на проект новых трибун, от чего отказался в прошлый раз.
Роджер начал было показывать мне, что я уже видел планы, но потом, к счастью, бросил это делать.
Нахмурившись, Дарт проговорил:
– Честно говоря, я не очень-то понимаю…
Поскольку мне совсем не хотелось, чтобы он понял, я сказал, выразив свою мысль довольно расплывчато:
– Это для блага вашей семьи. Я вам уже говорил, если вы не хотите, чтобы Кит меня прикончил, доверьтесь мне.
Он доверял мне, как никто другой в их семье, и его жизнерадостная натура в конце концов одержала верх.
– Если вы этого хотите, – согласился он, до него все еще не доходило, зачем это мне нужно. – Вы имеете в виду сейчас!
– Совершенно верно. Единственно, если не возражаете, завернем к моим ребятам, и я скажу им, что ненадолго отлучусь с ипподрома.
– Вы потрясающий человек, – сказал Дарт.
– Они будут чувствовать себя уверенней, если будут знать.
Дарт посмотрел на Роджера, тот согласно кивнул.
– Кристофер, старший, сказал мне, когда они не дома, а в своем автобусе, они не беспокоятся, когда отца нет, они знают, что он уехал, и приблизительно представляют себе, когда он вернется. Тогда они сами заботятся о себе и не ждут помощи.
Дарт комично завращал глазами, комментируя таким образом превратности моего домашнего быта, но пошел со мной к своему автомобилю. На переднем сиденье я увидел большой журнал в глянцевой обложке «Американский клуб ухода за волосами», с его обложки смотрел улыбающийся молодой человек с копной волос на голове.
Пряча журнал в дверной карман сбоку от себя, Дарт сконфуженно объяснил:
– Здесь о том, как укреплять волосы полимерами. Знаете, похоже, это неплохая мысль.
– Займитесь этим, – поддержал я его.
– Нечего смеяться надо мной.
– А я и не смеюсь.
Он бросил на меня подозрительный взгляд, но без лишних слов доставил к автобусу, где детей не оказалось. Я заскочил в автобус за кое-какими инструментами, потом поискал детей. Они находились в кухне миссис Гарднер, по уши в муке, мешали тесто для ее несравненного фруктового пирога и тут же поедали его, не дожидаясь, пока пирог поставят в печь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Роджер остановился и изумленно повернулся к нему:
– Вы?
– Знаете, вдруг мой автомобиль отозвался на травку, гашиш, опиум, навоз бешеной коровки, немытые ногти, в общем на что угодно. Их псы и пробирки буквально взбесились. От тревожной сирены стены заходили ходуном.
– Нитраты, – определил я.
– Вот-вот. Эту штуку, которой взорвали трибуны, привезли в моей машине. Между восьмью и половиной девятого, в пасхальную пятницу. Так они утверждают.
– Не может быть, – удивился Роджер.
– Вчера весь день трясли меня, как грушу. – Хоть Дарт и хорохорился, было видно, что он нервничал. – Всю плешь мне проели, бубнили одно и то же, где я взял эту дрянь, РЕ-4, или как она там называется. Спрашивали, кто мои сообщники. Кто эти люди? А я только таращил глаза. Попытался отшутиться. Мне сказали, что не видят повода для смеха, – он состроил печально-комическую рожу. – Меня обвинили в том, что я был в школьной военной организации. Господи! Это же было тысячу лет назад! Только подумать! Я им сказал, ну и что, какой в этом секрет? Год или два я промаршировал, чтобы ублажить деда, но никакого солдата из меня просто не могло выйти, я совсем для этого не подхожу. Извините, полковник.
Роджер махнул рукой. Мы все зашли в контору и стоя продолжали разговор.
Дарт продолжил:
– Они утверждали, что я определенно должен был научиться обращению с взрывчаткой в этой организации. Ну нет, сказал я. Я не дурак, чтобы изображать из себя идиота. Единственно, что я очень ясно помню, так это как мы карабкались на танк и как я боялся свалиться под гусеницы. Меня потом преследовали ночные кошмары. Ну и скоростъ! В общем, я сказал, что лучше им поговорить с Джеком, он там марширует и по той же причине, что и я, все еще ходит в школу, и его тошнит от всего этого. Его они не спросили, где берут все эти бум-тарарах штучки, а мне почти надели наручники.
Когда он замолчал, я спросил:
– Вы обычно запираете свою машину? Я имею в виду, кто еще мог приехать на ней в половине девятого утром пасхальной пятницы?
– Вы что, не верите мне, что ли? – обиделся он.
– Нет, я вам верю. Честное слово. Но если за рулем машины, вашей машины, сидели не вы, то кто же сидел в ней?
– У меня в машине не могло быть взрывчатки.
– Вам придется смириться с тем фактом, что она там была.
Он упрямо стоял на своем:
– Ничего об этом не знаю.
– Ну ладно… э… Вы запираете машину?
– Нечасто, нет. Когда она стоит у моих дверей, нет. Я сказал об этом полиции. Я сказал им, что, возможно, оставил в зажигании ключ. Сказал, что его мог взять кто угодно.
Мы с Роджером старались не смотреть на Дарта, чтобы не выглядеть обвинителями. «У его дверей» означало, что воры вряд ли могли добраться до его машины. Это значило у задних дверей огромного фамильного особняка Стрэттон-Хейз.
– А что, если автомобиль брал Кит? – спросил я и понаблюдал за его взглядом.
Он был решительно ошарашен:
– Не понимаю, о чем вы говорите. Я не знаю, кто брал мою машину.
– И не хотите знать.
Он кривовато улыбнулся:
– Ну что вы за человек, честное слово. Роджер заговорил, стараясь выглядеть объективным:
– Только позавчера Кит поклялся Ли, что убьет его. Я ни минуты не сомневаюсь, что он говорил, что думает. Нельзя винить Ли за то, что ему хочется знать, не Кит ли взорвал трибуны.
Дарт несколько секунд смотрел на меня. Я улыбнулся ему глазами.
– Не думаю, что это был Кит, – наконец произнес Дарт.
– Я перещупаю все под моим автобусом, – сказал я ему. – Я не допущу, чтобы мои дети поднялись в него, пока не буду спокоен, что они в полной безопасности.
– Ли! – Он явно испытал шок. – Он этого не сделает, он этого не может сделать. Нет, даже Кит этого не может. Клянусь вам…
Он не мог произнести больше ни одного слова. Хотя все равно он сказал мне то, что я хотел услышать. Долю правды, пусть даже не всю правду.
– А вы не могли бы из чувства фамильной солидарности, – притворяясь веселым и игривым, сказал я, – подумать над тем, чтобы помочь мне найти способ помешать Киту осуществить свою не очень приятную угрозу? Чтобы уберечь его и вообще всех вас, как бы это выразиться, от последствий?
– Ну конечно.
– Чудесно.
– Но я не вижу, что я могу сделать.
– Я вам чуть позже растолкую. А сейчас, где же все собираются?
– Вот черт, действительно.
Он позвонил по телефону из конторы и, как стало ясно, соединился с домом родителей, к телефону подошла уборщица, которая не смогла ответить, где сейчас лорд или леди Стрэттон.
– Вот черт, – пробормотал Дарт, набирая другой номер. – Айвэн? Где все собираются? У тебя дома? Кто там есть? Ладно, скажи, что я задерживаюсь и буду позже. – Он повесил трубку и беззаботно улыбнулся мне с Роджером. – Там мои родители, еще Ребекка и Ханна, Имоджин и Джек, они ждут тетю Марджори. Слышу, как там уже орет Кит. Сказать по правде, я не горю желанием идти туда.
– Тогда не ходите, – сказал я.
– Айвэн назвал это большим сбором. Это значит, что я должен там присутствовать. Сагре diem, так об этом говорят.
Мне выпадала возможность, о которой я мог только мечтать.
– А что, – сказал я, – если вы отвезете меня в дом к своим родителям, скажете уборщице, что я друг семьи, и оставите там, пока сидите на семейном сборище?
Он удивился:
– Это еще зачем?
– А так, для удачи, – сказал я.
– Ли…
– О'кей. Затем, что я посмотрю на проект новых трибун, от чего отказался в прошлый раз.
Роджер начал было показывать мне, что я уже видел планы, но потом, к счастью, бросил это делать.
Нахмурившись, Дарт проговорил:
– Честно говоря, я не очень-то понимаю…
Поскольку мне совсем не хотелось, чтобы он понял, я сказал, выразив свою мысль довольно расплывчато:
– Это для блага вашей семьи. Я вам уже говорил, если вы не хотите, чтобы Кит меня прикончил, доверьтесь мне.
Он доверял мне, как никто другой в их семье, и его жизнерадостная натура в конце концов одержала верх.
– Если вы этого хотите, – согласился он, до него все еще не доходило, зачем это мне нужно. – Вы имеете в виду сейчас!
– Совершенно верно. Единственно, если не возражаете, завернем к моим ребятам, и я скажу им, что ненадолго отлучусь с ипподрома.
– Вы потрясающий человек, – сказал Дарт.
– Они будут чувствовать себя уверенней, если будут знать.
Дарт посмотрел на Роджера, тот согласно кивнул.
– Кристофер, старший, сказал мне, когда они не дома, а в своем автобусе, они не беспокоятся, когда отца нет, они знают, что он уехал, и приблизительно представляют себе, когда он вернется. Тогда они сами заботятся о себе и не ждут помощи.
Дарт комично завращал глазами, комментируя таким образом превратности моего домашнего быта, но пошел со мной к своему автомобилю. На переднем сиденье я увидел большой журнал в глянцевой обложке «Американский клуб ухода за волосами», с его обложки смотрел улыбающийся молодой человек с копной волос на голове.
Пряча журнал в дверной карман сбоку от себя, Дарт сконфуженно объяснил:
– Здесь о том, как укреплять волосы полимерами. Знаете, похоже, это неплохая мысль.
– Займитесь этим, – поддержал я его.
– Нечего смеяться надо мной.
– А я и не смеюсь.
Он бросил на меня подозрительный взгляд, но без лишних слов доставил к автобусу, где детей не оказалось. Я заскочил в автобус за кое-какими инструментами, потом поискал детей. Они находились в кухне миссис Гарднер, по уши в муке, мешали тесто для ее несравненного фруктового пирога и тут же поедали его, не дожидаясь, пока пирог поставят в печь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76