Розель взяла кофе и улыбнулась. Венди улыбнулась в ответ. Они никогда не обсуждали события той ночи. Ее дом стал для девочки укрытием от тех, кто смотрел на нее как на дочь женщины, хладнокровно убившей своего мужа. Убийцы, которая ни на секунду не задумалась о судьбе четверых детей, лишая их своим поступком как отца, так и матери. В газетных сообщениях Сьюзен изобразили безнравственной особой, вовсю веселившейся на незаконные заработки своего мужа.
Барри же представал перед читателями в образе обаятельного мошенника, настоящего лондонца, который здорово подсел на наркотики и алкоголь и вследствие этого не мог отвечать за свои действия. Как обычно, мужчине прощалось все только потому, что он мужчина. Мужчины могли быть жестокими, такими их создала природа. Ведь именно они развязывали войны. Но если жестокость проявляла представительница слабого пола, это расценивалось как нечто из ряда вон выходящее. Сьюзен стала в глазах общества злодейкой, поскольку открыто заявила на суде, что не задумываясь убила бы своего мужа снова, если бы ситуация повторилась.
Венди разрезала вишневый пирог и протянула тарелку Розель.
– Ты поедешь с нами проведать маму, это ведь теперь недалеко? – спросила девушка. Розель покачала головой:
– Не могу. Честно говоря, не вынесу встречи с ней. Венди с пониманием кивнула. Розель еле удержалась, чтобы не заплакать.
– Я жду не дождусь, когда увижу маму, Розель. Я так по ней соскучилась. Иногда по ночам я вспоминаю, что она делала для меня и остальных. О том, что сама частенько недоедала, лишь бы мы были сыты. О том, как она не отходила от наших постелей, когда мы болели. Веселила нас, когда нам было грустно. Я помню, однажды на летних каникулах мы, как обычно, были на мели, но мама устроила такой чудесный пикник… А потом пришел папа и, конечно, все испортил… В тот день он сильно ее избил. Мы, как всегда, убежали к Дорин, мы всегда прятались у нее в таких случаях. И оттуда слышали, как он кричал, как падала мебель, когда мама налетала на нее после его ударов… Я надеюсь, она послушает меня в пятницу. Если нет, то я прямо не знаю, что делать…
Розель пожала плечами:
– У твоей мамы есть, видимо, причины, чтобы так поступать.
Венди печально улыбнулась:
– Я никогда этого не забуду. Как я могу забыть, сколько добра она сделала для меня? Когда-нибудь я отплачу ей тем же.
Розель пригубила кофе и кивнула:
– Не сомневаюсь, дорогая. Не сомневаюсь.
Сьюзен наполняла кружку горячей водой, когда к ней подошла Райанна. Сьюзен ждала этого разговора уже давно, с самого первого дня своего пребывания здесь. И вот этот момент настал. Сьюзен сильно нервничала. Несмотря на свою репутацию, Сьюзен на самом деле просто играла роль отвязной бабы, дабы обезопасить себя от возможного нападения.
Волосы Райанны были заплетены в косички – сотни тоненьких плотных косичек, которые делали ее гораздо моложе и как-то мягче, нежели она была на самом деле. Она также налила в кружку кипятку.
– Ну, Далстон, какие планы? Чего ты хочешь?
Сьюзен посмотрела ей в глаза, надеясь, что Райанна не заметит, как дрожат ее руки, и с делано равнодушным видом пожала плечами.
– Все, чего я хочу, это спокойно дождаться апелляции. У меня нет ни малейшего желания делить с тобой территорию или строить козни. Ничего подобного. Но я не позволю делать мне пакости. Я готова заключить с тобой мировую, но это не значит, что я стану твоей шестеркой. Короче говоря, я просто хочу спокойно отмотать свой срок. Понятно?
Райанна рассмеялась:
– Будет тебе спокойствие, можешь не сомневаться. И если я могу быть тебе полезной, я к твоим услугам. Достану все, кроме звезды с неба. По рукам?
Райанна протянула тщательно наманикюренную руку с длинными пурпурными ногтями, и Сьюзен крепко пожала ее.
– Мне чертовски нужны сигареты.
Райанна кивнула:
– Они у тебя уже есть. На первый раз бесплатно, в знак нашего союза. Потом это будет стоить денег.
У Сьюзен гора упала с плеч.
– Айда ко мне в камеру, хлебнем кофейку? Хочешь хорошо провести время? – продолжала Райанна. – Могу устроить. Это классно помогает расслабиться. Вмиг забудешь о своих проблемах.
Сьюзен усмехнулась:
– Послушай, Райанна, девочки меня никогда не интересовали. Честно говоря, я не уверена, интересуют ли еще меня мужчины.
Чернокожая женщина рассмеялась, продемонстрировав невероятно белые зубы. Они пошли в камеру Райанны, которая, как и камера Сьюзен, располагалась на четвертом этаже. Они поднимались по металлической лестнице, пролет за пролетом, и то, что они шли бок о бок, не осталось незамеченным.
Оказавшись в камере Райанны, Сьюзен наконец расслабилась. Из маленького приемника доносилась легкая мелодия в стиле регги. Со стены смотрел Роберт Редфорд, повсюду валялись косметика и тюбики с дешевым кремом. Камера походила на спальню молодой разгульной девицы, пахло потом, табаком и духами. Но Сьюзен здесь нравилось. После трехдневного слушания классической музыки и лицезрения картин Моне она словно оказалась дома.
Глава 21
Джун, с широкой улыбкой на лице и рюмкой в руке, открыла входную дверь.
– Чем могу быть полезна, дружок? – спросила она заплетающимся от алкоголя языком.
Колин Джексон радушно улыбнулся:
– Я пришел от вашей дочери Сьюзен.
Джун подперла рукой свою необъятную грудь.
– Вы из газеты?
В ее голосе слышалась надежда на подачку. Колина передернуло: мать, которая с легкостью готова продать родную дочь за пару сотен фунтов, а то и дешевле.
– Вообще-то я ее адвокат. Мне нужно поговорить с вами. Может, пройдем внутрь?
Из недр квартиры раздался недовольный мужской голос:
– Закроешь ты эту чертову дверь или нет?!
Колин переступил порог. Снаружи дом ничем не отличался от других муниципальных построек: грязный балкон, повсюду кучи мусора, стойкий запах мочи. Но внутри все было совершенно по-другому. Белые стены, стеклянные столы, светлая кожаная мебель. Темно-коричневый ковер с длинным ворсом и шоколадно-коричневые бархатные портьеры завершали декор, на который, судя по всему, ушло немало денег. Вот только влажной тряпке и щетке пылесоса следовало бы почаще прикасаться ко всему этому великолепию.
В гостиной перед огромным экраном телевизора сидел Джоуи. Для Колина не составило большого труда догадаться об источнике денег, потраченных на эту обстановку.
Джун заметила его изумление:
– Шикарно, да? Мне нравится наблюдать за лицами людей, когда они переступают порог нашего дома. Мы купили эту квартиру вместе с обстановкой. Просто пришли и купили с потрохами, даже с картинами на стенах… Я видела комнату, прямо как наша, на страницах какого-то модного журнала. Ну да ладно. Что эта дрянь отмочила на сей раз?
Колин услышал в ее голосе нотки раздражения и снова удивился, что мать может быть настолько бессердечной и безразличной к судьбе своего родного ребенка. Да, родители Сьюзен оставляли желать лучшего. А в результате – сколько в ней самоотверженности и любви к своим детям!
– Колин Джексон. Вы меня не помните?
Джун покачала головой.
– Я звонил вам насчет детей.
Джун перестала улыбаться.
– Теперь, кажется, вспомнила. Вы опять ко мне с тем же вопросом? Чтобы вывести меня из себя? Мне не нужны здесь ее дети. Ей следовало подумать о них раньше, до того, как она размозжила башку своему мужу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112