А еще эти волосы, прекрасные рыжие волосы, и поразительные зеленые глаза. Она просто красавица!
– Как вы знаете, ваша сестра нездорова, – доктор ободряюще улыбнулся Эйлин. – Я думаю, мы можем поместить ее в больнице «Си Вью», но мне сначала нужно узнать историю ее болезни. Иначе я вряд ли смогу ей помочь.
Доктор заметил, как побледнела Бриони, и пристально посмотрел на Эйлин. Та улыбнулась ему, и по этой улыбке Бриони поняла: доктор сестре понравился.
– Если вы согласитесь пройти со мной вниз, в гостиную, я расскажу вам то, что, на мой взгляд, вам нужно знать.
Голос Бриони прозвучал сурово, и Маклоусон подумал, что эта хрупкая женщина может быть опасной. Но ощущение опасности прошло так же быстро, как и появилось. Доктор встал и направился за ней.
– Все, что вы скажете мне, мисс Каванаг, останется в строжайшей тайне, – сказал доктор, когда они расположились в гостиной.
Она с расстановкой произнесла:
– Некоторые вещи, которыми я занимаюсь, не совсем законны. Точнее, они совершенно противозаконны. Что вы скажете на это?
– Мое дело – хранить тайны, мисс Каванаг. Многие из моих пациентов принадлежат к аристократической элите этой страны. Я хочу помогать людям, а не мешать им.
– В таком случае вы – тот человек, который мне нужен.
– Вы рассказали мне трагическую историю. У вашей сестры была весьма печальная жизнь, – со вздохом сказал доктор, выслушав рассказ своей собеседницы.
Бриони кивнула:
– Мой отец привел Эйлин сюда, в этот дом. Тогда дом принадлежал другому человеку – богатому извращенцу, любителю маленьких девочек. Через год он привез сюда и меня. Но я была сильнее, я сумела все это пережить. Сейчас я очень влиятельная женщина и обычно получаю то, что хочу. Тот, кто огорчил меня, вскоре начинает жалеть об этом. Доктор усмехнулся:
– Вы угрожаете мне!
– Не угрожаю, а просто предостерегаю вас. Я сегодня была с вами очень откровенна. Некоторые конфиденциальные сведения я сообщила вам потому, что желаю своей сестре добра. Я никогда не обсуждала раньше эту тему с посторонними и хочу знать наверняка, что все будет так, как мы договорились.
– Так и будет. Ваш отец был очень злым, порочным человеком…
Бриони прервала его:
– Мой отец был очень бедным человеком. Он просто дошел до предела. Если бы вы родились в такой же среде, кто знает, что бы вы продали, пытаясь выжить?
– Я не стал бы продавать своих детей. Бриони усмехнулась:
– Вы не знаете, что вы продали бы в такой ситуации. Вы удивитесь, если я вам скажу, какие вещи можно устроить в трущобах за пять шиллингов. Любой физически возможный вид разврата. У некоторых людей их тело или их дети – это единственная собственность, которую они могут продать, чтобы не умереть с голоду. Так что не судите их слишком сурово. Если я простила своего отца, то уверена, что простите его и вы.
Не успел доктор уехать, как в дом, бормоча проклятия, ворвалась разъяренная Молли.
– Мам! Ты когда-нибудь успокоишься?
– Успокоиться, говоришь? Успокоишься тут, когда наша шлюха Керри связалась с черномазым!
Бриони удивленно уставилась на мать:
– Что? Что ты сказала?
– Что таинственный дружок Керри – грязный негр из ее оркестра! Какой позор! Как мне смотреть людям в глаза, если все выйдет наружу?
Бриони рассмеялась.
– Ты вечно что-нибудь придумываешь, мама. Если ты смогла пережить все наши беды, то переживешь и беду с Керри. А теперь скажи, откуда ты все это знаешь?
– Мне сказала одна моя подруга. Она сдает дом в аренду. Там все видели, как твоя сестра обнималась с этим негром!
– Наверное, она просто по-дружески обнимала его. У тебя нет доказательств, что между ними и в самом деле что-то происходит. Черт возьми, мам, ты же знаешь людей. Они до сих пор обсуждают исчезновение О'Мэйлли и его матери. Не говори мне, что у них есть время болтать о Керри и ее кавалерах!
– Послушай меня, Бриони: с Керри уже давно не все в порядке. На прошлой неделе я что-то брякнула о черных, и она просто с цепи сорвалась. Мне еще тогда следовало догадаться. Если бы она была сейчас здесь, я оторвала бы ее паршивую голову! Как подумаю, что она с ним и он трогает ее своими черными лапищами…
Бриони увидела на лице матери отвращение. Она подошла к ней и села рядом.
– Успокойся, не кричи.
– Ты должна сделать что-нибудь, Бриони. Раздави его! Разбей его проклятую харю! Преподай ему урок, которого он никогда не забудет! Ты должна положить этому конец, и немедленно!
– Привет, Бернадетт. Присаживайся.
Берни удобно расположилась в кабинете напротив Бриони. Двери были закрыты, из-за них доносилось пение Керри.
– Хорошо поет, правда, Бри?
– Да уж. Поет так, как должна петь девушка, которая регулярно получает большую порцию черного человека. Разве я не права? Керри закрутила с кем-то из оркестра?
Лицо Бернадетт стало белым как мел.
– Кто тебе сказал?
– Не важно, кто, достаточно того, что я все знаю. Ты, очевидно, тоже знала эту великую тайну. Ты даже пыталась намекнуть мне как-то, помнишь? Значит, это Эвандер, которого она считает таким талантливым и умным? Ну, отвечай же, ты, двуличная корова!
– Я не двуличная! Я никому не говорила ни слова!
– В том-то все и дело. Вообще-то у тебя язык что помело. Ты видела, как твоя сестра переворачивает свою жизнь вверх тормашками, и даже не попыталась этому помешать. Ты должна была прийти ко мне и все рассказать, как только поняла, что происходит. Ну а теперь на меня навалилась еще одна забота – избавиться от этого типа.
– В любом случае он возвращается в Штаты в конце этого месяца.
– О нет, дорогая, он улетит сегодня же. Полетит, как будто у него блоха в заднице. Руперт Чарльз знает одного типа, который хотел бы записать нашу Керри на пластинку. Он думает, что из нее получится большая, даже великая певица, и я думаю так же. В отличие от тебя, Берни, перед нашей Керри расстилается алмазное будущее, и черному пианисту там нет места! Эвандер и его веселенький джаз уберутся сегодня же назад, в старую добрую Америку. И навсегда.
– Но, Бриони, они же все равно уезжают в конце следующего месяца. Что случится, если они задержатся на несколько недель? – Берни сама удивлялась своему заступничеству за Керри и Эвандера, но теперь она искренне жалела их. Бриони с досадой объяснила:
– Разве ты не понимаешь? Ее уже засекли. Кто-то приходил с докладом к нашей старухе. Об этом уже все знают, Берни. Нам надо прекратить их шашни как можно скорее. Он должен уехать и запомнить, что, если вернется и попробует искать ее, у него будут большие неприятности.
Берни нервно перебирала пальцами складки платья.
– Это разобьет ей сердце, Бри. Она с ума по нему сходит. Честно, она по-настоящему любит его.
Бриони тоже жалела Керри, но дала себе слово оставаться твердой.
– Когда-нибудь Керри поблагодарит меня за это. Когда-нибудь она поймет, какую глупость совершила. Если люди обо всем узнают, Керри станет изгоем. Нет, такого я не допущу. Ее голос – самая великая ценность, которая у нее есть, и если я ей немного помогу, то она использует его на полную катушку.
Бернадетт долго смотрела на сестру, а потом сказала:
– Знаешь что, Бри? Наверное, это здорово – быть такой, как ты. Ты всех строишь, играешь роль бога, а мы все – твои рабы.
Но знаешь что? Все это здорово смердит. Признаюсь, я хотела, чтобы Керри получила взбучку и опомнилась, но теперь не уверена, что была права.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
– Как вы знаете, ваша сестра нездорова, – доктор ободряюще улыбнулся Эйлин. – Я думаю, мы можем поместить ее в больнице «Си Вью», но мне сначала нужно узнать историю ее болезни. Иначе я вряд ли смогу ей помочь.
Доктор заметил, как побледнела Бриони, и пристально посмотрел на Эйлин. Та улыбнулась ему, и по этой улыбке Бриони поняла: доктор сестре понравился.
– Если вы согласитесь пройти со мной вниз, в гостиную, я расскажу вам то, что, на мой взгляд, вам нужно знать.
Голос Бриони прозвучал сурово, и Маклоусон подумал, что эта хрупкая женщина может быть опасной. Но ощущение опасности прошло так же быстро, как и появилось. Доктор встал и направился за ней.
– Все, что вы скажете мне, мисс Каванаг, останется в строжайшей тайне, – сказал доктор, когда они расположились в гостиной.
Она с расстановкой произнесла:
– Некоторые вещи, которыми я занимаюсь, не совсем законны. Точнее, они совершенно противозаконны. Что вы скажете на это?
– Мое дело – хранить тайны, мисс Каванаг. Многие из моих пациентов принадлежат к аристократической элите этой страны. Я хочу помогать людям, а не мешать им.
– В таком случае вы – тот человек, который мне нужен.
– Вы рассказали мне трагическую историю. У вашей сестры была весьма печальная жизнь, – со вздохом сказал доктор, выслушав рассказ своей собеседницы.
Бриони кивнула:
– Мой отец привел Эйлин сюда, в этот дом. Тогда дом принадлежал другому человеку – богатому извращенцу, любителю маленьких девочек. Через год он привез сюда и меня. Но я была сильнее, я сумела все это пережить. Сейчас я очень влиятельная женщина и обычно получаю то, что хочу. Тот, кто огорчил меня, вскоре начинает жалеть об этом. Доктор усмехнулся:
– Вы угрожаете мне!
– Не угрожаю, а просто предостерегаю вас. Я сегодня была с вами очень откровенна. Некоторые конфиденциальные сведения я сообщила вам потому, что желаю своей сестре добра. Я никогда не обсуждала раньше эту тему с посторонними и хочу знать наверняка, что все будет так, как мы договорились.
– Так и будет. Ваш отец был очень злым, порочным человеком…
Бриони прервала его:
– Мой отец был очень бедным человеком. Он просто дошел до предела. Если бы вы родились в такой же среде, кто знает, что бы вы продали, пытаясь выжить?
– Я не стал бы продавать своих детей. Бриони усмехнулась:
– Вы не знаете, что вы продали бы в такой ситуации. Вы удивитесь, если я вам скажу, какие вещи можно устроить в трущобах за пять шиллингов. Любой физически возможный вид разврата. У некоторых людей их тело или их дети – это единственная собственность, которую они могут продать, чтобы не умереть с голоду. Так что не судите их слишком сурово. Если я простила своего отца, то уверена, что простите его и вы.
Не успел доктор уехать, как в дом, бормоча проклятия, ворвалась разъяренная Молли.
– Мам! Ты когда-нибудь успокоишься?
– Успокоиться, говоришь? Успокоишься тут, когда наша шлюха Керри связалась с черномазым!
Бриони удивленно уставилась на мать:
– Что? Что ты сказала?
– Что таинственный дружок Керри – грязный негр из ее оркестра! Какой позор! Как мне смотреть людям в глаза, если все выйдет наружу?
Бриони рассмеялась.
– Ты вечно что-нибудь придумываешь, мама. Если ты смогла пережить все наши беды, то переживешь и беду с Керри. А теперь скажи, откуда ты все это знаешь?
– Мне сказала одна моя подруга. Она сдает дом в аренду. Там все видели, как твоя сестра обнималась с этим негром!
– Наверное, она просто по-дружески обнимала его. У тебя нет доказательств, что между ними и в самом деле что-то происходит. Черт возьми, мам, ты же знаешь людей. Они до сих пор обсуждают исчезновение О'Мэйлли и его матери. Не говори мне, что у них есть время болтать о Керри и ее кавалерах!
– Послушай меня, Бриони: с Керри уже давно не все в порядке. На прошлой неделе я что-то брякнула о черных, и она просто с цепи сорвалась. Мне еще тогда следовало догадаться. Если бы она была сейчас здесь, я оторвала бы ее паршивую голову! Как подумаю, что она с ним и он трогает ее своими черными лапищами…
Бриони увидела на лице матери отвращение. Она подошла к ней и села рядом.
– Успокойся, не кричи.
– Ты должна сделать что-нибудь, Бриони. Раздави его! Разбей его проклятую харю! Преподай ему урок, которого он никогда не забудет! Ты должна положить этому конец, и немедленно!
– Привет, Бернадетт. Присаживайся.
Берни удобно расположилась в кабинете напротив Бриони. Двери были закрыты, из-за них доносилось пение Керри.
– Хорошо поет, правда, Бри?
– Да уж. Поет так, как должна петь девушка, которая регулярно получает большую порцию черного человека. Разве я не права? Керри закрутила с кем-то из оркестра?
Лицо Бернадетт стало белым как мел.
– Кто тебе сказал?
– Не важно, кто, достаточно того, что я все знаю. Ты, очевидно, тоже знала эту великую тайну. Ты даже пыталась намекнуть мне как-то, помнишь? Значит, это Эвандер, которого она считает таким талантливым и умным? Ну, отвечай же, ты, двуличная корова!
– Я не двуличная! Я никому не говорила ни слова!
– В том-то все и дело. Вообще-то у тебя язык что помело. Ты видела, как твоя сестра переворачивает свою жизнь вверх тормашками, и даже не попыталась этому помешать. Ты должна была прийти ко мне и все рассказать, как только поняла, что происходит. Ну а теперь на меня навалилась еще одна забота – избавиться от этого типа.
– В любом случае он возвращается в Штаты в конце этого месяца.
– О нет, дорогая, он улетит сегодня же. Полетит, как будто у него блоха в заднице. Руперт Чарльз знает одного типа, который хотел бы записать нашу Керри на пластинку. Он думает, что из нее получится большая, даже великая певица, и я думаю так же. В отличие от тебя, Берни, перед нашей Керри расстилается алмазное будущее, и черному пианисту там нет места! Эвандер и его веселенький джаз уберутся сегодня же назад, в старую добрую Америку. И навсегда.
– Но, Бриони, они же все равно уезжают в конце следующего месяца. Что случится, если они задержатся на несколько недель? – Берни сама удивлялась своему заступничеству за Керри и Эвандера, но теперь она искренне жалела их. Бриони с досадой объяснила:
– Разве ты не понимаешь? Ее уже засекли. Кто-то приходил с докладом к нашей старухе. Об этом уже все знают, Берни. Нам надо прекратить их шашни как можно скорее. Он должен уехать и запомнить, что, если вернется и попробует искать ее, у него будут большие неприятности.
Берни нервно перебирала пальцами складки платья.
– Это разобьет ей сердце, Бри. Она с ума по нему сходит. Честно, она по-настоящему любит его.
Бриони тоже жалела Керри, но дала себе слово оставаться твердой.
– Когда-нибудь Керри поблагодарит меня за это. Когда-нибудь она поймет, какую глупость совершила. Если люди обо всем узнают, Керри станет изгоем. Нет, такого я не допущу. Ее голос – самая великая ценность, которая у нее есть, и если я ей немного помогу, то она использует его на полную катушку.
Бернадетт долго смотрела на сестру, а потом сказала:
– Знаешь что, Бри? Наверное, это здорово – быть такой, как ты. Ты всех строишь, играешь роль бога, а мы все – твои рабы.
Но знаешь что? Все это здорово смердит. Признаюсь, я хотела, чтобы Керри получила взбучку и опомнилась, но теперь не уверена, что была права.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120