Они будут освобождены от любой ответственности за своё участие в войне на стороне Гитлера. Генерал Слендер сообщил, что это гарантирует премьер-министр Черчилль. Он спросил, согласен ли я руководить боевыми действиями дивизии. Я ответил согласием.
ВОПРОС. Вы только что сказали, что устали от войны и не хотели воевать ни на чьей стороне.
ОТВЕТ. Речь шла не обо мне. Я нёс ответственность за всех солдат и офицеров моей дивизии. Генерал Слендер посоветовал мне принять Рыцарский крест с дубовыми листьями из рук нового верховного главнокомандующего вооружёнными силами Германии гросс-адмирала Деница, так как это поднимет боевой дух дивизии.
Мне это было неприятно, но я согласился. Генерал Слендер сказал, что я должен быть готов выехать в ставку верховного главнокомандующего в Мюрвик-Фленсбурге. Церемония награждения была назначена на восьмое мая.
ВОПРОС. Что было дальше?
ОТВЕТ. Восьмого мая мы узнали, что подписана капитуляция Германии. Я решил, что все отменяется. Но рано утром девятого мая за мной приехали два британских офицера, капитан и майор, и сказали, что награждение состоится. Они предложили мне надеть парадный мундир и все награды. Мы выехали на виллисе около восьми утра. За рулём был майор, капитан сидел сзади, а мне предложили занять место впереди, рядом с майором. Они сказали, что отвезут меня на военный аэродром, а оттуда на самолёте уже другие люди доставят меня в ставку гросс— адмирала Деница. Примерно через час, на пустынном отрезке дороги, виллис резко затормозил. Я хотел спросить, в чем причина остановки, но в этот момент к моему лицу прижали тряпку с хлороформом. Очнулся я уже в самолёте, который летел в Москву.
ВОПРОС. Остались ли в живых какие-либо ваши родственники, которым вы хотели бы написать?
ОТВЕТ. Из близких — нет. Возможно, жив кто-то из дальних родственников. Но я ничего не знаю об их судьбе.
ВОПРОС. Есть ли у вас в Эстонии друзья, которым вы хотели бы сообщить о себе?
ОТВЕТ. Я не знаю, живы ли они.
ВОПРОС. Не хотели бы вы дать знать о себе Агнии Штейн?
ОТВЕТ. Она жива?
ВОПРОС. Да, она жива. Мы можем передать ей ваше письмо и доставить ответ.
ОТВЕТ. Храни её Господь, если она жива. Нет, я не буду ей писать. Пусть думает, что я погиб. Я для неё погиб.
ВОПРОС. Она ничего не знает о вас. Она вообще ничего не знает. Она не знает, что в таллинском гетто погибли её дочь и её семья. Она не знает, что вы были штандартенфюрером СС. Хотите, чтобы она об этом узнала?
ОТВЕТ. Вы блефуете, полковник. Вы ничего не знаете о ней. И ничего не узнаете от меня.
ВОПРОС. Вы ошибаетесь. Среди ваших документов мы нашли почтовую квитанцию. В начале апреля вы отправили письмо Агнии Штейн на лондонский главный почтамт до востребования. Думаю, об этом вы условились ещё перед её эвакуацией в Англию. Что может помешать нам воспользоваться этим адресом? Не спешите отвечать, штандартенфюрер. Я дам вам время подумать до завтра. А когда будете думать, имейте в виду вот что. Сейчас работают международные комиссии в нацистских лагерях смерти.
ОТВЕТ. Я не знаю ни о каких лагерях смерти. Это коммунистическая пропаганда.
ВОПРОС. Это не коммунистическая пропаганда. Вы не знаете о лагерях смерти, потому что не хотите знать. А весь мир уже знает. И с каждым днём узнает все больше. Насколько мне известно, вы владеете английским языком?
ОТВЕТ. Да.
ВОПРОС. Очень хорошо. Я принесу вам лондонские газеты с репортажами из Дахау, Маутхаузена и других концлагерей. В их газовых камерах были уничтожены миллионы евреев. Миллионы, штандартенфюрер. Цифра не окончательная, она уточняется, но речь идёт именно о миллионах. Я много чего повидал за эту войну. Но даже у меня от этих газетных снимков леденеет кровь. А теперь думайте. И не делайте попыток покончить с собой. Это ничего не изменит. Ваша возлюбленная проклянёт вас и после смерти.
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА з/к 12 11 мая 1945 г.
ВОПРОС. Вы ознакомились с газетами, которые я вам передал в камеру?
ОТВЕТ. Да.
ВОПРОС. Я вижу, они произвели на вас впечатление. Сейчас Би-Би-Си готовит к выходу на экран документальный фильм о Дахау. Мы достанем копию. Специально для вас.
ОТВЕТ. Я не буду его смотреть.
ВОПРОС. Не настаиваю. Но на Западе его посмотрят все. В том числе и Агния.
ОТВЕТ. Чего вы хотите от меня?
ВОПРОС. Я хочу, чтобы вы ответили на мои вопросы. Это самые невинные вопросы, которые не причинят никакого вреда вашим друзьям и знакомым.
ОТВЕТ. Спрашивайте.
ВОПРОС. Расскажите о своём детстве. Где вы родились, кто ваши родители, другие члены семьи. Где вы жили, в какой школе учились, кто из учителей вам запомнился. Предупреждаю: любая ваша попытка что-либо исказить или утаить будет иметь для вас самые тяжёлые последствия.
ОТВЕТ. Для чего вам нужно знать о моем детстве?
ВОПРОС. Хотя бы для того, чтобы проверить, насколько вы искренни. Начинайте рассказывать.
Листы 3 — 18 изъяты из протокола допроса и переданы в оперативный отдел Первого Главного Управления НКВД СССР.
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА з/к 12 12 мая 1945 г.
ВОПРОС. Продолжайте рассказ о вашей учёбе в Высшей военной школе. Когда вы туда поступили, почему, кто были вашими сокурсниками и учителями.
ОТВЕТ. Нет, полковник. Я не скажу вам больше ни слова. Пока вы не предоставите мне доказательства, что Агния жива.
ВОПРОС. Вы уверены, что можете ставить нам условия?
ОТВЕТ. Да, уверен. Я понял, что все это означает: моё секретное изъятие и все ваши вопросы. Вам придётся выполнить моё условие.
ВОПРОС. Что же вы поняли? И уверены ли вы, что поняли правильно?
ОТВЕТ. Да, уверен. Я уверен и в том, что буду вам нужен ещё долго. Может быть, очень долго. Тех сведений, которые я сообщил о себе, слишком мало для качественной легенды.
ВОПРОС. Не понимаю, о какой легенде вы говорите.
ОТВЕТ. Вы все понимаете. И должны были подготовиться к тому, что это пойму и я. Вероятно, вы не рассчитывали, что я пойму это так быстро. Теперь я знаю, что произошло, когда меня везли в Мюрвик-Фленсбург.
ВОПРОС. Что же, по-вашему, произошло?
ОТВЕТ. Меня подменили. Да, полковник. Меня подменили. Где-то существует человек, который называет себя моим именем. Он читает мои показания и пропитывается ими. Что ж, он уже может выдать себя за Альфонса Ребане, которому девятнадцать лет. Но он так и останется девятнадцатилетним курсантом Высшей военной школы, если вы не представите мне доказательств, что Агния жива. А теперь отправьте меня в камеру, потому что я не скажу больше ни слова.
ВОПРОС. Не спешите, штандартенфюрер. Мы предполагали, что рано или поздно вы потребуете этого от нас. Посмотрите на эту фотографию. Снимок сделан в первых числах мая. Узнаете?
ОТВЕТ. Да, это Агния. Почему она в военной форме?
ВОПРОС. Она всю войну проработала в английском военном госпитале. В конце войны ей присвоили звание лейтенанта.
ОТВЕТ. У неё измождённый вид.
ВОПРОС. Ничего удивительного. Она включена в состав комиссии, которая обследует Освенцим. Это один из тех нацистских лагерей смерти, о которых я вам рассказывал и о которых вы читали в «Таймс». Это очень тяжёлая работа. Морально тяжёлая, штандартенфюрер. А для неё, еврейки, особенно.
ОТВЕТ. Вы сообщили ей обо мне?
ВОПРОС. Нет. Пока мы не знаем, что ей сообщать. Это будет зависеть от вашей готовности сотрудничать с нами. Вариантов два. О первом я вам сказал: мы сообщим ей правду о вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92