Вы объясните мне, что все это значит?
— Обязательно, — пообещал Пастухов. — Но не сейчас. Поезжайте, — сказал он Артисту и Мухе. — Я отвезу Розу Марковну. Что делать, знаете.
— Знаем, — кивнул Артист.
«Фиат» продолжил свой путь к Пярну. Артист сел за руль, развернул «мазератти» и погнал к Таллину. Возле гаревого пятна он даже не притормозил.
— Серж сказал, что заминирован «фиат», — озадаченно проговорил Томас. — А почему же рванул «мерс»?
— Видишь ли, Фитиль, мы с Артистом прогуливались однажды ночью возле дома Розы Марковны и случайно увидели, как какие-то люди открыли «фиат», — объяснил Муха, обернувшись к Томасу с переднего сиденья. — Какие-то совершенно незнакомые нам люди. Может, они думали, что это их машина. Перепутали. Бывает. А потом поняли, что ошиблись, и удалились.
— Они что-нибудь украли?
— Наоборот. Они кое-что забыли в салоне. Под водительским сиденьем. Такую маленькую коробочку. Граммов на двести. С радиовзрывателем. Ну, мы с Артистом подумали, что это нехорошо. И решили вернуть коробочку. Только не знали кому. А как узнать?
— Не болтай, — недовольно сказал Артист.
— Ну почему? — возразил Муха. — Фитиль — наш человек. Он во всех делах по самое никуда. Так вот. Как узнать, чья эта коробочка? Только методом неспешного наблюдения. Кто проявит интерес к «фиату», того и коробочка. Логично?
— Краб ничего не знал, — сказал Томас. — Он стоял рядом с «фиатом».
— Верно. Зато знал наш старый знакомый Лембит Сымер. И мы вернули коробочку в его «мерс». Но ему не сказали. Хотели сказать, но ты же видел, какой он был весь из себя неприветливый. С таким и говорить не хочется. О чем говорить с таким человеком?
— И что?
— Я думаю, он нажал кнопочку на своём пульте. По рассеянности. А что дальше? Дальше уже ничего.
— Погоди, Муха, — перебил Томас. — Но Краб же хотел ехать с Розой Марковной!
— Да, это было для нас некоторой неожиданностью. Мы не сразу поняли, в чем тут фишка. Потом поняли. Сымер рассчитывал, что в «фиате» будут Краб, Роза Марковна и коробочка. А оказалось, что в «фиате» только Роза Марковна, а все остальное в «мерсе». Было. Да, было. Все остальное было в «мерсе». Это точней.
— Выходит, вы таскали с собой эту коробочку все утро? — ужаснулся Томас. — А если бы она рванула?
— В твоих словах, Фитиль, я слышу восхищение нашим мужеством, — констатировал Муха. — И это, доложу я тебя, приятно. Любая похвала приятна. А незаслуженная особенно. Это все равно что не заработать стольничек, а найти. Нет, Фитиль, она не могла рвануть. Потому что при нас случайно оказался некий прибор, который называется широкополосный подавитель радиосигналов.
И пока коробочка была у нас, Сымер мог нажимать кнопочку до морковкина заговенья. А когда она оказалась в «мерсе», не следовало ему нажимать кнопочку. Но он нажал.
— Значит, они хотели убить Краба, а заодно Розу Марковну, — заключил Томас.
— Они хотели убить Розу Марковну, а заодно Краба, — уточнил Муха.
— Они — кто?
— Хороший вопрос. По делу. Кто стоит за Сымером? Вот об этом мы сейчас и думаем. У Сымера, к сожалению, уже не спросишь.
— Чего тут думать-то? — удивился Томас. — За Сымером стоит Янсен.
Артист дал по тормозам так, что Муха едва не влетел в лобовое стекло.
— Жопа! — заорал он. — Кто же так тормозит?!
Артист свёл машину на обочину и заглушил двигатель.
— Повтори, — повернувшись к Томасу, приказал он.
— Что повторить? — не понял Томас.
— То, что сейчас сказал.
— Я ничего не сказал. Что я сказал?
— Ты сказал, что за Сымером стоит Янсен.
— Ну да, — подтвердил Томас. — А что? Мне об этом сказала Рита. Во всех фирмах, которые контролируют национал-патриоты, есть люди Янсена. Сымер — человек Янсена. Так она сказала.
— Откуда она это знает?
— Понятия не имею. Она же работала в «Ээсти курьер», крутилась в тех кругах. Или сказал отец. Спросите у неё.
Артист потянулся к мобильнику, закреплённому на торпеде, и натыкал номер.
— Пастух, срочно возвращайся, — бросил он. — Мы узнали, откуда ноги растут.
— Точно? — спросил Серж.
— Похоже на то.
— Понял. Пристрою Розу Марковну и сразу вернусь.
— А ты говорил — не болтай! — укорил Муха Артиста, когда тот вырулил на шоссе и влился в поток машин, который становился все плотнее по мере приближения к городу. — Поговорить с хорошим человеком всегда приятно. А иногда и полезно. Каждый человек что-то знает. Хотя и не всегда знает, что знает.
— Я чего-то не понял, — сказал Томас. — Куда Серж хочет пристроить Розу Марковну? Она же должна встретить даму из Гамбурга.
— Без неё встретят. А пристроит он её в какой-нибудь небольшой мотель, где не просят показать документы. Где достаточно показать бабки.
— Зачем?
— Фитиль! Ты меня уже слегка достал своими вопросами! Зачем. А сам не понимаешь?
— Теперь понимаю. Да, понимаю. Потому что её хотели убить. Думаете, сделают ещё попытку?
Ни Муха, ни Артист не ответили.
— Ещё только один вопрос, — сказал Томас. — Обещаю, последний. Почему её хотели убить?
— Почему? — переспросил Муха. — А ты подумай. Сказать?
Томас знал, что он сейчас услышит. Он услышит то, что ввергнет его из этого весеннего яркого дня в ночь, в мрак, в ад. Обрушит на него все, что он всеми силами старался забыть. Вернёт ему то, что он вдруг понял, когда увидел на пороге спальни помертвевшую Риту Лоо.
Когда он понял, что почти все, что говорила Рита этой ночью, было правдой.
— Сказать? — повторил Муха.
Томас неохотно кивнул:
— Ну, скажи.
И Муха сказал:
— Потому что купчие твоего дедули нашлись.
Правдой было не почти все. Правдой было все.
Все.
Все.
Все!
Томас выключился из жизни. Устроившись на заднем сиденье «мазератти» и погрузившись в свои мысли, он безучастно смотрел на многолюдный весенний Таллин, по которому Артист и Муха разъезжали по каким-то своим делам. Что это за дела, они Томасу не говорили, а он не спрашивал.
Сначала заехали в большой магазин спорттоваров, вынесли оттуда и загрузили в багажник три комплекта снаряжения для подводного плавания, о чем Томас догадался по жёлтым баллонам. Потом в какой-то мастерской заряжали баллоны сжатым воздухом. Потом поехали в порт и довольно долго стояли возле причала с прогулочными катерами. Как выяснилось, ждали небольшую моторную яхту «Сириус», приписанную, судя по надписи на борту, к Кронштадту. Когда яхта пришла, перегрузили на неё баллоны и гидрокостюмы и вернулись в гостиницу. Здесь их с нетерпением ждали Сергей Пастухов и дядя Костя. Они ненадолго ушли в комнату за музыкальным салоном, потом Серж вышел и попросил Томаса сказать Рите, что они хотят её кое о чем спросить.
Рита сидела в своей спальне перед трюмо. Она была в белом полотняном костюмчике с мини-юбочкой, в белых туфельках на высокой шпильке. На точёном личике с неброским макияжем ослепительно зеленели глаза. Она порывисто встала, приникла к Томасу всем телом, сказала по-русски и так же, как ночью, неправильно:
— Я соскучился.
И Томасу почему-то стало её так жалко, что пришлось высморкаться.
Из комнаты охраны Рита вышла минут через двадцать. Молча прошла в прихожую, взяла из стенного шкафа пальто. Предупредила:
— Мне нужно увидеть отца. Может быть, немного задержусь. Не беспокойся.
— Только ты, это самое, сама понимаешь, — попросил Томас.
— Все в порядке, — сказала она. — Я тебя люблю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92