— И что?
— «Фольксваген-жук» — не та машина, у которой отказывает рулевое управление. Не исключено, что его убрали англичане. Постоянные провалы не могли их не насторожить. Разоблачать и судить — скандал, запрос в палате общин, отставка всего руководства СИС. Шутка ли: шесть лет под крылом Сикрет интеллидженс сервис работал советский агент. Поэтому ему дали уехать и ликвидировали. Если в черепе обнаружится пулевое отверстие — это и будет последним доказательством.
— Допустим, обнаружилось. Что из этого следует?
— По отдельности — ничего. Но если все три момента документировать и документы опубликовать в эстонских газетах — от этого так просто не отмахнёшься.
— Узнаю хватку генерала Голубкова.
— Этот план предложил не он.
— Вы?
— Нет. Наши люди.
— Пастухов?
— Да.
— Оказывается, они умеют не только устраивать взрывы и наносить эстонским военачальникам оскорбление действием.
— Да. Иногда они умеют и думать.
— И все-таки зыбко все это, генерал, — подвёл итог куратор. — Очень зыбко. Единственный серьёзный момент — подписка о сотрудничестве. А если она не обнаружится?
— Похороны состоятся.
— Я про это и говорю. Как, по-вашему, на них должна реагировать Москва?
— Вариант «А»: никак. Нас это не касается. Это внутреннее дело Эстонии.
Олег Иванович недовольно поморщился:
— Слабое решение. Сам факт торжественных похорон останков фашиста на мемориальном кладбище Таллина — это плевок в лицо России. И что мы будем делать? Утрёмся?
Нифонтов пожал плечами:
— Не впервой.
Его слова и их тон возмутили Олега Ивановича.
— Вы не слишком легко к этому относитесь? Вряд ли здесь уместен профессиональный цинизм. Ваше Управление для того и существует, чтобы находить выход из трудных ситуаций.
— Есть более сильное решение. Но я не уверен, что оно лучше.
— Ваше дело — предлагать решения, а не оценивать их. Прошу извинить, генерал, но я вынужден вам об этом напомнить.
— Вариант «Б»: поднять Псковскую воздушно-десантную дивизию по боевой тревоге и перебросить в Эстонию.
— Но ведь этого от нас и ждут. Эстонию немедленно примут в НАТО.
— Не успеют. Вся эстонская агентура под нашим контролем. Запустим дезинформацию о сроках высадки, а начнём раньше. Операция не займёт много времени. И контекст Югославии будет работать на нас. Натовским генералам будет не до Эстонии.
— Но ведь это оккупация.
— Нет. Это вынужденная превентивная мера, направленная на защиту русскоязычного населения.
— Не могу поверить, генерал, что вы говорите серьёзно.
— Я предложил два варианта. Оценивать их — не моё дело. Если у вас нет больше вопросов по теме, прошу прочитать ещё одну расшифровку. Я хотел бы получить ваш комментарий.
Не дожидаясь согласия куратора, Нифонтов открыл ещё один файл. Объяснил:
— Это из того же ночного разговора на базе отдыха Национально— патриотического союза. Служащий сообщил Вайно, что на его имя сейчас будет сброшен факс и принять его должен лично он. Он его принял.
«ВАЙНО. Я же вам говорил, генерал, что вы напрасно расстраивались. Вам не нужно стыдиться за своих питомцев из „Эста“. Они профессионалы. Просто они столкнулись с профессионалом другого уровня. Этот, как вы его назвали, мальчишка, артист Злотников, прозвище у него, кстати, Артист, действительно рядовой запаса. Но ещё три года назад, во время войны в Чечне, он был старшим лейтенантом спецназа и членом одной из самых сильных диверсионно-разведывательных групп. И чеченцы действительно назначали премию в миллион долларов. Правда, не за его голову, а за голову командира группы капитана Сергея Пастухова по прозвищу Пастух. Как я понимаю, это тот молодой человек, который приказал Артисту не оказывать сопротивления при аресте. Третий молодой человек, которого мы видели в компании Пастухова, — Олег Мухин по прозвищу Муха, в прошлом — лейтенант спецназа, тоже из команды Пастухова. В конце чеченской войны их было семеро. Сейчас в живых осталось только пять человек. Кроме Пастухова, Злотникова и Мухина, есть ещё бывший капитан медицинской службы Иван Перегудов по прозвищу Док и бывший старший лейтенант спецназа Дмитрий Хохлов по прозвищу Боцман. Весной 96-го года все они были разжалованы и уволены из армии. Формулировка: за невыполнение боевого приказа. Никакой информации об этом нет, но по манере поведения Артиста мы можем догадываться, какого рода было это происшествие.
КЕЙТ. Он наглец! Привыкший к безнаказанности наглец! Война в Чечне превратила их всех в бандитов!
ВАЙНО. Вы правы и одновременно неправы. Его не обвинишь в излишнем чинопочитании, это я так мягко говорю, но для него ваши бойцы, генерал, — просто щенки. И он это доказал. Если бы вы знали то, что знаете сейчас, вы восприняли бы все как должное, и не возникло бы никакого инцидента. Не так ли, Йоханнес? Вы же не стали бы упрекать боксёра-перворазрядника за то, что он проиграл бой олимпийскому чемпиону?
КЕЙТ. Их разжаловали и уволили из армии три года назад. За это время они не могли не потерять форму.
ВАЙНО. Но, как мы видели, один из них не потерял. Думаю, не потеряли и другие. Я объясню, почему так думаю. Профессии у них сейчас вполне гражданские. Пастухов — владелец небольшого деревобрабатывающего цеха в Подмосковье, Перегудов работает в реабилитационном центре для участников афганской и чеченской войны, Злотников — безработный актёр. Мухин и Хохлов — совладельцы частного детективно-охранного агентства «МХ плюс». Название образовано из первых букв их фамилий. А «плюс» — это, как я понимаю, их друзья Пастухов, Перегудов и Злотников. Я не назову, разумеется, того, от кого получил эту информацию. Скажу только одно: это очень информированный источник. Он дал понять, что команду Пастухова и сейчас иногда привлекают к выполнению специальных заданий. Он дал понять это одной фразой: «Их обычный гонорар за работу — по пятьдесят тысяч долларов на каждого». Вот так-то, дорогой Йоханнес. Людям, потерявшим форму, не платят по пятьдесят тысяч долларов.
ЯНСЕН. Какие специальные задания они выполняют? Чьи?
ВАЙНО. Меня это тоже интересует. Но задавать дополнительные вопросы своему информатору я не могу. То, что он посчитал нужным мне сообщить, он сообщил. Что вас встревожило?
ЯНСЕН. Я спрашиваю себя: случайно ли появление этой компании здесь и сейчас?
ВАЙНО. Не стыдно, Юрген? Вот вы-то и потеряли форму. Ну какой, скажите на милость, профессионал, отправленный на задание, будет вести себя так, как этот Артист?..»
Нифонтов извлёк из компьютера дискету и спрятал её в карман.
— Какой комментарий вы хотели от меня получить? — спросил Олег Иванович, понимая, что наступает самая важная для Нифонтова часть разговора, но не ощущая в ней никакой опасности для себя.
— Я не спрашиваю, почему вы дали эту информацию Генриху Вайно. Я хочу знать: чем он мотивировал свою просьбу?
— Вы даже мысли не допускаете, что информацию о ваших людях дал не я, а кто-то другой?
— Информации о них нет нигде. Только их старые личные дела в архиве Минобороны. О команде Пастухова известно только мне, генералу Голубкову и вам.
— Не понимаю вашего тона, генерал. Вайно хотел получить информацию о людях, которых нанимают в охрану особо важной персоны. Как я теперь понимаю, эта персона — Томас Ребане. Я не видел причин, чтобы отказать ему в этой просьбе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92