-- Но сейчас не самое подходящее время для шуток.
-- А я не шутил. Вы назвали свою цену, я свою.
-- Ваша цена не соответствует работе.
-- Мне придется рисковать жизнью. Потому что вычислить киллера - это одно дело. А обезвредить -- совсем другое.
-- Я склонен согласиться, -- подумав, сказал Профессор. -- Вы правы. За риск нужно платить. Десять тысяч -- аванс, остальное после выполнения задания. Продиктуете подполковнику реквизиты вашего банка.
-- Никаких авансов. Все сразу, наличными и вперед.
-- А теперь ты хамишь, -- заметил Егоров.
-- Нет. Это был тоже небольшой тест. Мне хотелось понять, как вы сами оцениваете сложность задания. И связанный с ним риск.
-- И что вы поняли?
-- Что я мог бы запросить вдвое больше. И вы бы согласились.
-- Вы намерены это сделать? -- уточнил Профессор.
-- Нет. Я назвал свои условия. Если вы их принимаете, будем считать, что контракт заключен.
-- Окончательное решение мы примем чуть позже. Но думаю, мы согласимся на ваши условия.
-- Тогда у меня только один вопрос. А если ваша оценка ситуации не соответствует действительности и киллер вообще не появится в городе?
Профессор и подполковник Егоров переглянулись.
-- Скажите ему, -- разрешил Профессор.
И Егоров сказал:
-- Он уже появился. И сделал первый выстрел.
V
Вот так. Появился. И уже сделал первый выстрел. И нужно защитить красного кандидата. И для этого некие представители некой правительственной структуры, предпочитающие оставаться неизвестными, платят пятьдесят тысяч баксов. И даже были готовы заплатить вдвое больше.
Давно мне не вешали на уши столько лапши.
Но понял я это гораздо позже. А тогда, закончив обсуждение деталей, попрощался с Профессором и подполковником Егоровым, вывел свой джип с территории госпиталя и медленно поехал по асфальтовой дороге, связывавшей госпиталь с Минским шоссе, поглядывая на панель японского магнитофона. Красный светодиод горел, цифры на дисплее медленно сменяли одна другую. Значит, запись шла.
Я подавил желание сразу включить звук. Уж если я догадался оставить "жучка" в кресле, на котором сидел, беседуя с Профессором и Егоровым, нельзя было исключать, что такой же чип воткнули и в салон моего "террано", пока он стоял перед парадным входом в госпиталь. Впрочем, этот богатый комплекс за высоким бетонным забором был скорее не госпиталем, а закрытым санаторием или реабилитационным центром для узкого круга лиц. Для очень узкого. Проходя по застланным ковровыми дорожками коридорам и уютным холлам, я не увидел ни одного раненого в коляске или на костылях. Вообще никого не
увидел.
Через полкилометра я заметил съезд с шоссе, продрался по старой грунтовке и спрятал "террано" в еловом подлеске. А сам вернулся поближе к дороге. Минут через двадцать в сторону Москвы просвистела темно-серая
"Ауди-А8" с затемненными стеклами и милицейскими мигалками на крыше. Я записал номер и вернулся к своей машине.
Ну, посмотрим, с кем мы имели дело.
Я снял боковую обшивку багажника и извлек небольшую "соньку". Детектор для обнаружения чипов. Крайне необходимый инструмент для деревенского столяра. Как ни странно, нуль-эффект. Быть такого не может. Или может? Я включил магнитолу и начал понемногу прибавлять звук. Ага, запищало. Все-таки
запищало. Значит, "голосовик": чип, дающий импульс лишь при определенном уровне громкости. Я обнаружил его под передней панелью. Неслабо. Не чета моему. На какое же расстояние эта таблетка может подавать сигнал? На десять километров? На сто?
Поразмыслив, я оставил ее на месте. Пусть будет. Незачем раньше времени настораживать моих контрагентов. Пусть думают, что контролируют обстановку. А там посмотрим.
Пока я возился с детектором, светодиод на моем магнитофоне погас. Не померк, как бывает, когда слишком далеко удаляешься от передатчика, а выключился.
Это могло значить только одно: что мой чип обнаружили. И уничтожили или блокировали. Я предусматривал эту возможность. Неприятная была возможность. Нехорошо подслушивать чужие разговоры. И главное, никаких сомнений в том, откуда в кабинете Профессора появился "жучок", не могло и возникнуть. Но теперь, когда я нашел и у себя такой же подарок, совесть моя успокоилась. Ну, квиты.
Я извлек магнитофон из машины, отошел в сторонку, перемотал пленку и включил воспроизведение. Свой чип я активизировал только перед самым уходом. Во-первых, потому что разговор, который шел в моем присутствии, мне ни к
чему было записывать. А главное -- из опасения, что "жучок" обнаружат при мне. И тут было бы полное "ай-яй-яй".
С минуту в динамике стоял лишь шелест фона. Потом раздался голос подполковника Егорова:
-- Лихо, Профессор. Я бы на такой блеф не решился. "Проводите нашего гостя". А если бы он ушел?
-- Вы считаете, что я блефовал? -- прозвучал скрипучий голос Профессора.
-- А нет?
-- Вы циник, Егоров.
-- Я практик.
-- Ошибаетесь. Мы сегодня уже говорили об этом, но вы, вероятно, не поняли. Вы облечены высшим доверием. А значит, вы политик. Хотите того или нет. А политик должен верить в то, что делает. Иначе грош ему цена. И ни на какую серьезную карьеру он не может рассчитывать. Ваши впечатления?
-- Крутой паренек. Пятьдесят штук снял -- и глазом не моргнул. Если у него такие гонорары, чьи же конфиденциальные поручения он выполнял? И какие?
-- Незачем гадать. Важно другое. Это ложится в легенду. Наемник. А кто его нанимал и для чего -- второй вопрос. Когда он был в Японии?
-- С седьмого по шестнадцатое октября. Вылетел в Токио прямым рейсом из Шереметьево-2. Вернулся через Осаку автомобильным паромом до Владивостока. Там погрузил купленную машину на платформу и сопровождал ее в рефрижераторе до Москвы. Договорился с водителями рефрижератора, "рефами". За бабки, конечно. Боялся, как бы тачку по пути не раздели. Так что все складывается как надо.
-- Эти "рефы" смогут его опознать?
-- Смогут, конечно. Но кто их будет искать и допрашивать?
-- Ну, допустим. Сколько ему лет?
-- Двадцать семь.
-- Ощущение, что старше. Не внешне. По сути характера.
-- Чечня. На войне люди быстро взрослеют.
-- Вас что-то смущает?
-- Кое-что. Честно сказать, если бы не Япония, я бы его заменил. Хоть это и очень сложно.
-- В чем дело?
-- Вчера я ездил в училище. Узнать у Нестерова, как наш фигурант отреагировал на предложение вернуться в армию.
-- Как?
-- Никак. Не согласился.
-- Мы на это и не рассчитывали. Предложение свою роль сыграло. Психологическая подготовка на дальнем обводе. Что вас насторожило?
-- Перед отъездом я разговорился с полковником Митюковым. Трепло и стукач. Он работал на Второе Главное управление КГБ.
-- Воздержитесь, подполковник, от таких оценок. Он выполнял свой долг. Так, как его понимал.
-- Слушаюсь, Профессор. Так вот, он рассказал, что Пастухов бой мне попросту сдал. На соревнованиях рейнджеров.
-- Помню. Вы говорили про выстрел, который судья не засчитал.
-- Он и первый этап сдал. Оказывается, на мишени был изображен милиционер в неправильно нарисованном мундире. С четырьмя пуговицами вместо трех. Поэтому он в него и выстрелил.
-- Как он успел заметить?
-- Выходит, успел. И второй этап -- тоже сдал. Сделал вид, что оступился. А когда выходил из кабинета Нестерова, не хромал.
-- Что это значит?
-- Вот я и думаю. Могут быть проблемы.
Пауза.
Голос Профессора:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
-- А я не шутил. Вы назвали свою цену, я свою.
-- Ваша цена не соответствует работе.
-- Мне придется рисковать жизнью. Потому что вычислить киллера - это одно дело. А обезвредить -- совсем другое.
-- Я склонен согласиться, -- подумав, сказал Профессор. -- Вы правы. За риск нужно платить. Десять тысяч -- аванс, остальное после выполнения задания. Продиктуете подполковнику реквизиты вашего банка.
-- Никаких авансов. Все сразу, наличными и вперед.
-- А теперь ты хамишь, -- заметил Егоров.
-- Нет. Это был тоже небольшой тест. Мне хотелось понять, как вы сами оцениваете сложность задания. И связанный с ним риск.
-- И что вы поняли?
-- Что я мог бы запросить вдвое больше. И вы бы согласились.
-- Вы намерены это сделать? -- уточнил Профессор.
-- Нет. Я назвал свои условия. Если вы их принимаете, будем считать, что контракт заключен.
-- Окончательное решение мы примем чуть позже. Но думаю, мы согласимся на ваши условия.
-- Тогда у меня только один вопрос. А если ваша оценка ситуации не соответствует действительности и киллер вообще не появится в городе?
Профессор и подполковник Егоров переглянулись.
-- Скажите ему, -- разрешил Профессор.
И Егоров сказал:
-- Он уже появился. И сделал первый выстрел.
V
Вот так. Появился. И уже сделал первый выстрел. И нужно защитить красного кандидата. И для этого некие представители некой правительственной структуры, предпочитающие оставаться неизвестными, платят пятьдесят тысяч баксов. И даже были готовы заплатить вдвое больше.
Давно мне не вешали на уши столько лапши.
Но понял я это гораздо позже. А тогда, закончив обсуждение деталей, попрощался с Профессором и подполковником Егоровым, вывел свой джип с территории госпиталя и медленно поехал по асфальтовой дороге, связывавшей госпиталь с Минским шоссе, поглядывая на панель японского магнитофона. Красный светодиод горел, цифры на дисплее медленно сменяли одна другую. Значит, запись шла.
Я подавил желание сразу включить звук. Уж если я догадался оставить "жучка" в кресле, на котором сидел, беседуя с Профессором и Егоровым, нельзя было исключать, что такой же чип воткнули и в салон моего "террано", пока он стоял перед парадным входом в госпиталь. Впрочем, этот богатый комплекс за высоким бетонным забором был скорее не госпиталем, а закрытым санаторием или реабилитационным центром для узкого круга лиц. Для очень узкого. Проходя по застланным ковровыми дорожками коридорам и уютным холлам, я не увидел ни одного раненого в коляске или на костылях. Вообще никого не
увидел.
Через полкилометра я заметил съезд с шоссе, продрался по старой грунтовке и спрятал "террано" в еловом подлеске. А сам вернулся поближе к дороге. Минут через двадцать в сторону Москвы просвистела темно-серая
"Ауди-А8" с затемненными стеклами и милицейскими мигалками на крыше. Я записал номер и вернулся к своей машине.
Ну, посмотрим, с кем мы имели дело.
Я снял боковую обшивку багажника и извлек небольшую "соньку". Детектор для обнаружения чипов. Крайне необходимый инструмент для деревенского столяра. Как ни странно, нуль-эффект. Быть такого не может. Или может? Я включил магнитолу и начал понемногу прибавлять звук. Ага, запищало. Все-таки
запищало. Значит, "голосовик": чип, дающий импульс лишь при определенном уровне громкости. Я обнаружил его под передней панелью. Неслабо. Не чета моему. На какое же расстояние эта таблетка может подавать сигнал? На десять километров? На сто?
Поразмыслив, я оставил ее на месте. Пусть будет. Незачем раньше времени настораживать моих контрагентов. Пусть думают, что контролируют обстановку. А там посмотрим.
Пока я возился с детектором, светодиод на моем магнитофоне погас. Не померк, как бывает, когда слишком далеко удаляешься от передатчика, а выключился.
Это могло значить только одно: что мой чип обнаружили. И уничтожили или блокировали. Я предусматривал эту возможность. Неприятная была возможность. Нехорошо подслушивать чужие разговоры. И главное, никаких сомнений в том, откуда в кабинете Профессора появился "жучок", не могло и возникнуть. Но теперь, когда я нашел и у себя такой же подарок, совесть моя успокоилась. Ну, квиты.
Я извлек магнитофон из машины, отошел в сторонку, перемотал пленку и включил воспроизведение. Свой чип я активизировал только перед самым уходом. Во-первых, потому что разговор, который шел в моем присутствии, мне ни к
чему было записывать. А главное -- из опасения, что "жучок" обнаружат при мне. И тут было бы полное "ай-яй-яй".
С минуту в динамике стоял лишь шелест фона. Потом раздался голос подполковника Егорова:
-- Лихо, Профессор. Я бы на такой блеф не решился. "Проводите нашего гостя". А если бы он ушел?
-- Вы считаете, что я блефовал? -- прозвучал скрипучий голос Профессора.
-- А нет?
-- Вы циник, Егоров.
-- Я практик.
-- Ошибаетесь. Мы сегодня уже говорили об этом, но вы, вероятно, не поняли. Вы облечены высшим доверием. А значит, вы политик. Хотите того или нет. А политик должен верить в то, что делает. Иначе грош ему цена. И ни на какую серьезную карьеру он не может рассчитывать. Ваши впечатления?
-- Крутой паренек. Пятьдесят штук снял -- и глазом не моргнул. Если у него такие гонорары, чьи же конфиденциальные поручения он выполнял? И какие?
-- Незачем гадать. Важно другое. Это ложится в легенду. Наемник. А кто его нанимал и для чего -- второй вопрос. Когда он был в Японии?
-- С седьмого по шестнадцатое октября. Вылетел в Токио прямым рейсом из Шереметьево-2. Вернулся через Осаку автомобильным паромом до Владивостока. Там погрузил купленную машину на платформу и сопровождал ее в рефрижераторе до Москвы. Договорился с водителями рефрижератора, "рефами". За бабки, конечно. Боялся, как бы тачку по пути не раздели. Так что все складывается как надо.
-- Эти "рефы" смогут его опознать?
-- Смогут, конечно. Но кто их будет искать и допрашивать?
-- Ну, допустим. Сколько ему лет?
-- Двадцать семь.
-- Ощущение, что старше. Не внешне. По сути характера.
-- Чечня. На войне люди быстро взрослеют.
-- Вас что-то смущает?
-- Кое-что. Честно сказать, если бы не Япония, я бы его заменил. Хоть это и очень сложно.
-- В чем дело?
-- Вчера я ездил в училище. Узнать у Нестерова, как наш фигурант отреагировал на предложение вернуться в армию.
-- Как?
-- Никак. Не согласился.
-- Мы на это и не рассчитывали. Предложение свою роль сыграло. Психологическая подготовка на дальнем обводе. Что вас насторожило?
-- Перед отъездом я разговорился с полковником Митюковым. Трепло и стукач. Он работал на Второе Главное управление КГБ.
-- Воздержитесь, подполковник, от таких оценок. Он выполнял свой долг. Так, как его понимал.
-- Слушаюсь, Профессор. Так вот, он рассказал, что Пастухов бой мне попросту сдал. На соревнованиях рейнджеров.
-- Помню. Вы говорили про выстрел, который судья не засчитал.
-- Он и первый этап сдал. Оказывается, на мишени был изображен милиционер в неправильно нарисованном мундире. С четырьмя пуговицами вместо трех. Поэтому он в него и выстрелил.
-- Как он успел заметить?
-- Выходит, успел. И второй этап -- тоже сдал. Сделал вид, что оступился. А когда выходил из кабинета Нестерова, не хромал.
-- Что это значит?
-- Вот я и думаю. Могут быть проблемы.
Пауза.
Голос Профессора:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88