-- Давай пока прямо!
Больше ничего он сказать не успел. Что-то слегка щелкнуло у него в районе шеи, и он надолго потерял сознание.
Когда он очнулся (а очнулся он от ведра воды, вылитого на него сверху), то обнаружил, что сидит на обыкновенном стуле, ничем к нему не привязанный, а перед ним -- простой верстак, обитый оцинкованной жестью. Комната, в которой он находился, напоминала подвальную мастерскую сантехников. В ней
не было ничего угрожающего. И эти двое, к которым он по
дурости влез в "тойоту", тоже мирно сидели тут же на лавках, ожидая, когда он очухается.
Водитель был комплекции крупной, нрава не очень мирного, но у него даже мысли не мелькнуло оказать хоть какое-то противодействие своим похитителям. В их позах, манере двигаться, даже сидеть было нечто такое, от чего хотелось
забиться под лавку, как хочется обыкновенному человеку убежать куда-нибудь подальше из комнаты, в которой разгуливают два тигра или две рыси.
-- Ресницы подрагивают -- очухался, -- констатировал маленький, вглядевшись в лицо водителя. -- Хватит придуриваться, открывай глаза.
Водитель открыл глаза. Руки-ноги были целы, ничего не болело, нигде никакой крови, одежда мокрая, но целая. Только возле левого уха чуть побаливала какая-то точечка -- с ее помощью, видно, его и отключили.
-- Олег Мухин, -- представился маленький. -- Прозвище, естественно. Муха. Ну, а какое другое прозвище может быть у человека с такой комплекцией и с такой фамилией? -- И сам же ответил: -- Никакого. А это Дима Хохлов. Прозвище -- Боцман. Потому Боцман, что когда-то начинал в морской пехоте. До
такого высокого звания, как боцман, он, конечно, там не дослужился, но мы уж его так зовем по привычке и из уважения. Потому что если бы он подольше там послужил, обязательно стал бы боцманом. Или даже старшим боцманом, он у нас
очень способный, очень.
-- Кончай трепаться, -- довольно добродушно прервал Хохлов.
-- Во-первых, я не треплюсь, а говорю чистую правду, -- возразил Мухин. -- А во-вторых, нужно же о чем-то поговорить с человеком, прежде чем переходить к делу. А то он может черт-те что подумать про нас. А я не люблю, когда про меня думают черт-те что, а тем более несправедливо. И ты не любишь. Вообще никто не любит. И наш друг Костя Зайончковский тоже не любит. Я правильно произнес твою фамилию, ничего не перепутал?
-- Правильно, -- подтвердил водитель.
-- Вот мы и начали приличный, вежливый разговор, -- обрадовался Мухин. -- Извини, Костя, что не можем предложить тебе закурить. Твои сигареты размокли, а своих у нас нет. Ни я, ни Боцман не курим. Отучил нас один наш друг. Доказал, что курить вредно. А знаешь как? Навьючил на каждого килограммов по шестьдесят разного скарба, ну -- взрывчатки, того-сего, и прогнал два броска по тридцать километров. По горам. А теперь, сказал, можете курить сколько влезет. И почему-то никому не захотелось. Только один
из наших выдержал и закурил. И до сих пор курит. У него прозвище Док. Потому что он медик, хирург. Мы его хотели с собой взять, но ему куда-то на курсы повышения квалификации понадобилось -- пришлось ехать без него. Но тебя. Костя, больше всего волнует сейчас, наверное, только один вопрос. На кой
хрен мы рассказывали тебе, как нас зовут. Я тебе отвечу. Мы очень рассчитываем, что станем с тобой друзьями. И по работе, и так. Мы просто обязаны стать с тобой друзьями и единомышленниками. Потому что другого выхода у нас просто нет. Верней, он есть, но о нем лучше не думать. Я, например, и не думаю. А ты. Боцман?
-- Я тоже.
-- Вот водишь, и он не думает, -- радостно подхватил Муха. -- А если он что говорит, то этому можно верить. На все сто. Я говорю это тебе как человек, которому он три раза спасал жизнь. А я ему только два раза. Итак, Костя, нас чрезвычайно интересуют события, которые произошли вечером двенадцатого
октября, а также чуть раньше и чуть позже. Иными словами, все события, которые имеют хоть какое-то отношение к вечеру двенадцатого октября сего года.
-- А что было вечером двенадцатого октября? - удивился водитель.
Мухин укоризненно покачал головой:
-- Не нужно. Костя, начинать с ошибок. Плохая примета. Твои слова не выдают в тебе человека выдающегося ума. Нет, не выдают. Потому что любой умный человек сразу бы понял: раз мы спрашиваем о событиях двенадцатого октября,
значит, мы знаем о них достаточно много. А раз мы спрашиваем о них тебя, мы, следовательно, уверены, что и ты о них знаешь достаточно много. И ты в самом деле знаешь о них много. И я не сомневаюсь, что ты поделишься с нами своими знаниями. Весь вопрос только в том, какие методы придется применить, чтобы
убедить тебя сделать это.
Слова о методах очень не понравились водителю губернаторского "мерседеса", поэтому он решил дать задний ход:
-- А, двенадцатого октября! -- воскликнул он. -- Это когда Комарова убили? Конечно, помню. Сразу бы сказали -- сразу бы вспомнил. А так --думай. Цифры -- они безликие. События -- дело другое.
-- Я запомню этот афоризм, -- пообещал Мухин. -- И как-нибудь использую. Не возражаешь? Цифры безлики, и только события сообщают им жизнь. А теперь очень подробно расскажи нам, что ты делал двенадцатого октября.
-- Ну, что делал? Утром пришел в гараж, проверил тачку.
-- Все было в порядке? -- поинтересовался высокий, которого маленький назвал Боцманом.
-- В полном. Тачке всего год, что с ней может случиться? Это же "мерин", "мерседес" то есть, а не вшивая "Волга". Потом заехал за хозяином домой, привез его на работу. Часа в два с двумя какими-то иностранцами, немцами похоже, ездили на стройплощадку нового жилого комплекса. Около четырех вернулись. Я пообедал и устроился в приемной ждать, пока шеф поедет домой. Но неожиданно в начале шестого он вышел из кабинета и велел отвезти его на улицу Строителей.
-- Прервемся, -- вмешался Мухин. -- Входил ли кто-нибудь до этого к нему в кабинет?
-- Нет, только старшая секретутка.
-- Уверен?
-- А то нет? Все же мимо меня проходили. Если бы кто посторонний шел, я бы обязательно его приметил. Вы охранников можете спросить -- они подтвердят.
-- Пока мы спрашиваем тебя. Что было дальше?
-- Мы подъехали к дому номер семнадцать по улице Строителей, шеф велел мне остаться в машине и ждать.
-- А где были охранники? -- поинтересовался Боцман.
-- Он их не взял с собой.
-- А обычно берет?
-- Обычно берет. Он довольно долго звонил в калитку, потом вошел. Его не было примерно тридцать минут. Потом хозяин проводил его до калитки, пожал ему руку, и мы вернулись в резиденцию.
-- Ждал его там кто-нибудь?
-- Нет, -- уверенно ответил водитель. -- Секретутка передала срочные факсы, сказала про пару важных звонков, и он ушел к себе в кабинет. Около семи вышел, я отвез его домой, как обычно.
-- Когда он вышел из калитки, было у него что-нибудь в руках? --спросил Боцман.
-- Не помню. Вроде нет. Да нет, я бы заметил. Вот и все.
-- Нет, Костя, не все, -- мягко поправил Мухин. -- Ты забыл сказать нам две вещи. С кем ты встречался до этой поездки и с кем ты встретился после этой поездки.
-- Да когда? -- как можно более искренне возмутился водитель. -- У меня и времени не было с кем-то встречаться! Сами прикиньте!
-- Ты мог встретиться не в тот день, а раньше. И это так скорее всего и было. С кем?
-- Ни с кем я не встречался! -- угрюмо повторил водитель. -- А вы, парнишки, влезли не в свое дело. И как бы для вас это плохо не кончилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Больше ничего он сказать не успел. Что-то слегка щелкнуло у него в районе шеи, и он надолго потерял сознание.
Когда он очнулся (а очнулся он от ведра воды, вылитого на него сверху), то обнаружил, что сидит на обыкновенном стуле, ничем к нему не привязанный, а перед ним -- простой верстак, обитый оцинкованной жестью. Комната, в которой он находился, напоминала подвальную мастерскую сантехников. В ней
не было ничего угрожающего. И эти двое, к которым он по
дурости влез в "тойоту", тоже мирно сидели тут же на лавках, ожидая, когда он очухается.
Водитель был комплекции крупной, нрава не очень мирного, но у него даже мысли не мелькнуло оказать хоть какое-то противодействие своим похитителям. В их позах, манере двигаться, даже сидеть было нечто такое, от чего хотелось
забиться под лавку, как хочется обыкновенному человеку убежать куда-нибудь подальше из комнаты, в которой разгуливают два тигра или две рыси.
-- Ресницы подрагивают -- очухался, -- констатировал маленький, вглядевшись в лицо водителя. -- Хватит придуриваться, открывай глаза.
Водитель открыл глаза. Руки-ноги были целы, ничего не болело, нигде никакой крови, одежда мокрая, но целая. Только возле левого уха чуть побаливала какая-то точечка -- с ее помощью, видно, его и отключили.
-- Олег Мухин, -- представился маленький. -- Прозвище, естественно. Муха. Ну, а какое другое прозвище может быть у человека с такой комплекцией и с такой фамилией? -- И сам же ответил: -- Никакого. А это Дима Хохлов. Прозвище -- Боцман. Потому Боцман, что когда-то начинал в морской пехоте. До
такого высокого звания, как боцман, он, конечно, там не дослужился, но мы уж его так зовем по привычке и из уважения. Потому что если бы он подольше там послужил, обязательно стал бы боцманом. Или даже старшим боцманом, он у нас
очень способный, очень.
-- Кончай трепаться, -- довольно добродушно прервал Хохлов.
-- Во-первых, я не треплюсь, а говорю чистую правду, -- возразил Мухин. -- А во-вторых, нужно же о чем-то поговорить с человеком, прежде чем переходить к делу. А то он может черт-те что подумать про нас. А я не люблю, когда про меня думают черт-те что, а тем более несправедливо. И ты не любишь. Вообще никто не любит. И наш друг Костя Зайончковский тоже не любит. Я правильно произнес твою фамилию, ничего не перепутал?
-- Правильно, -- подтвердил водитель.
-- Вот мы и начали приличный, вежливый разговор, -- обрадовался Мухин. -- Извини, Костя, что не можем предложить тебе закурить. Твои сигареты размокли, а своих у нас нет. Ни я, ни Боцман не курим. Отучил нас один наш друг. Доказал, что курить вредно. А знаешь как? Навьючил на каждого килограммов по шестьдесят разного скарба, ну -- взрывчатки, того-сего, и прогнал два броска по тридцать километров. По горам. А теперь, сказал, можете курить сколько влезет. И почему-то никому не захотелось. Только один
из наших выдержал и закурил. И до сих пор курит. У него прозвище Док. Потому что он медик, хирург. Мы его хотели с собой взять, но ему куда-то на курсы повышения квалификации понадобилось -- пришлось ехать без него. Но тебя. Костя, больше всего волнует сейчас, наверное, только один вопрос. На кой
хрен мы рассказывали тебе, как нас зовут. Я тебе отвечу. Мы очень рассчитываем, что станем с тобой друзьями. И по работе, и так. Мы просто обязаны стать с тобой друзьями и единомышленниками. Потому что другого выхода у нас просто нет. Верней, он есть, но о нем лучше не думать. Я, например, и не думаю. А ты. Боцман?
-- Я тоже.
-- Вот водишь, и он не думает, -- радостно подхватил Муха. -- А если он что говорит, то этому можно верить. На все сто. Я говорю это тебе как человек, которому он три раза спасал жизнь. А я ему только два раза. Итак, Костя, нас чрезвычайно интересуют события, которые произошли вечером двенадцатого
октября, а также чуть раньше и чуть позже. Иными словами, все события, которые имеют хоть какое-то отношение к вечеру двенадцатого октября сего года.
-- А что было вечером двенадцатого октября? - удивился водитель.
Мухин укоризненно покачал головой:
-- Не нужно. Костя, начинать с ошибок. Плохая примета. Твои слова не выдают в тебе человека выдающегося ума. Нет, не выдают. Потому что любой умный человек сразу бы понял: раз мы спрашиваем о событиях двенадцатого октября,
значит, мы знаем о них достаточно много. А раз мы спрашиваем о них тебя, мы, следовательно, уверены, что и ты о них знаешь достаточно много. И ты в самом деле знаешь о них много. И я не сомневаюсь, что ты поделишься с нами своими знаниями. Весь вопрос только в том, какие методы придется применить, чтобы
убедить тебя сделать это.
Слова о методах очень не понравились водителю губернаторского "мерседеса", поэтому он решил дать задний ход:
-- А, двенадцатого октября! -- воскликнул он. -- Это когда Комарова убили? Конечно, помню. Сразу бы сказали -- сразу бы вспомнил. А так --думай. Цифры -- они безликие. События -- дело другое.
-- Я запомню этот афоризм, -- пообещал Мухин. -- И как-нибудь использую. Не возражаешь? Цифры безлики, и только события сообщают им жизнь. А теперь очень подробно расскажи нам, что ты делал двенадцатого октября.
-- Ну, что делал? Утром пришел в гараж, проверил тачку.
-- Все было в порядке? -- поинтересовался высокий, которого маленький назвал Боцманом.
-- В полном. Тачке всего год, что с ней может случиться? Это же "мерин", "мерседес" то есть, а не вшивая "Волга". Потом заехал за хозяином домой, привез его на работу. Часа в два с двумя какими-то иностранцами, немцами похоже, ездили на стройплощадку нового жилого комплекса. Около четырех вернулись. Я пообедал и устроился в приемной ждать, пока шеф поедет домой. Но неожиданно в начале шестого он вышел из кабинета и велел отвезти его на улицу Строителей.
-- Прервемся, -- вмешался Мухин. -- Входил ли кто-нибудь до этого к нему в кабинет?
-- Нет, только старшая секретутка.
-- Уверен?
-- А то нет? Все же мимо меня проходили. Если бы кто посторонний шел, я бы обязательно его приметил. Вы охранников можете спросить -- они подтвердят.
-- Пока мы спрашиваем тебя. Что было дальше?
-- Мы подъехали к дому номер семнадцать по улице Строителей, шеф велел мне остаться в машине и ждать.
-- А где были охранники? -- поинтересовался Боцман.
-- Он их не взял с собой.
-- А обычно берет?
-- Обычно берет. Он довольно долго звонил в калитку, потом вошел. Его не было примерно тридцать минут. Потом хозяин проводил его до калитки, пожал ему руку, и мы вернулись в резиденцию.
-- Ждал его там кто-нибудь?
-- Нет, -- уверенно ответил водитель. -- Секретутка передала срочные факсы, сказала про пару важных звонков, и он ушел к себе в кабинет. Около семи вышел, я отвез его домой, как обычно.
-- Когда он вышел из калитки, было у него что-нибудь в руках? --спросил Боцман.
-- Не помню. Вроде нет. Да нет, я бы заметил. Вот и все.
-- Нет, Костя, не все, -- мягко поправил Мухин. -- Ты забыл сказать нам две вещи. С кем ты встречался до этой поездки и с кем ты встретился после этой поездки.
-- Да когда? -- как можно более искренне возмутился водитель. -- У меня и времени не было с кем-то встречаться! Сами прикиньте!
-- Ты мог встретиться не в тот день, а раньше. И это так скорее всего и было. С кем?
-- Ни с кем я не встречался! -- угрюмо повторил водитель. -- А вы, парнишки, влезли не в свое дело. И как бы для вас это плохо не кончилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88