-- Понял, как в Москве работают? -- обратился майор к капитану и снова повернулся ко мне. -- Тогда хоть объясни нам, на кой черт ты всю эту петрушку затеял?
-- Хотел познакомиться с вами. Мало ли, как дело пойдет. Может, у вас ко мне вопросы возникнут. Или у меня к вам.
А теперь и майор уставился на меня, как космонавт на лунатика. Потом встал, одернул китель и доложился:
-- Майор Кривошеев. Олег Сергеевич. Заместитель начальника областного управления внутренних дел. -- Немного подумал и представил капитана: --Капитан Смирнов. Иван Николаевич. Уголовный розыск.
-- Очень приятно, -- сказал я. -- Пастухов. Сергей Сергеевич.
-- Скажи, Сергей Сергеевич, ты всегда все делаешь через жопу?
-- Когда как. Мне было нужно, чтобы Лев Анатольевич беспрекословно выполнял все мои предписания, -- объяснил я.
-- Какие? -- спросил Антонюк.
-- Может, мы обсудим это наедине?
-- Если можно, при нас, -- попросил майор. -- Учиться так учиться.
-- Я не скажу ничего нового.
-- Тем более.
-- Пожалуйста. Первое: наглухо заварить дверь на чердак. Второе: поставить в квартиру бронированную дверь с кодовым замком. Завтра же. Третье. Никому никаких ключей. Никому. Вы меня понимаете, Лев Анатольевич?
-- Да, -- буркнул Антонюк.
-- Каждый день менять маршрут и время возвращения домой. По вам часы можно проверять. Сейчас это не достоинство. Не прощаться с охраной в лифте. Больше того. Двое постоянно должны находиться с вами. Даже ночью. Пусть один спит в гостиной, а другой на раскладушке в прихожей.
-- Ну, знаете! -- запротестовал Антонюк.
-- Хотите еще раз встретиться с киллером? На этот раз с настоящим?
-- Сдаюсь. Что еще?
-- Наймите охрану на дачу. Двух или трех человек. Сойдут и местные, только не пьянь. Когда едете на дачу, никаких телефонных предупреждений. Вообще о своих поездках по телефону не говорить.
-- О моих предвыборных встречах знает весь город.
-- Встречи и митинги -- моя забота. И до конца избирательной кампании -- никаких ресторанов, никаких дружеских посиделок и никаких утренних пробежек трусцой по парку.
-- Черт знает на какую жизнь вы меня обрекаете!
-- Вы сами себя на нее обрекли. Станете губернатором -- расслабитесь. После этого поздно будет вас убивать.
-- А сейчас -- не поздно?
-- Вы лучше меня разбираетесь в ситуации.
-- Кто может меня убить?
-- Это вы у меня спрашиваете? На эту тему можно много рассуждать.
Но мне не удалось уйти от этого идиотского разговора.
-- Так рассуждайте! -- прикрикнул Антонюк. -- За это вам деньги платят!
Тот еще будет губернатор. Обкомовская, видно, школа. Или он в свое время до второго секретаря допер именно потому, что от природы была в нем эта бульдожья хватка? Если так, то до губернаторского кресла вполне допрет.
Человек, который умеет получать ответы на свои вопросы.
Ну, получи.
И я сказал:
-- Тот, кто убил Комарова.
В кабинете воцарилось многозначительное молчание.
-- Дела, твою мать! -- констатировал майор. -- Новые времена - новые песни. -- Он обернулся к капитану: -- А ведь и верно, никаких америк нам москвич не открыл. Все давным-давно известно.
-- Я вам скажу еще кое-что из известного. Хотите? -- предложил я.
-- Было бы любопытно, -- не без настороженности согласился майор.
-- Я бы не стал гонять на операции с мигалками и сиренами.
-- Так ведь туман! -- заорал капитан. -- Туман, понимаешь? Мы бы час ехали!
Я развел руками:
-- Ну, если туман, тогда да.
-- Так где все-таки пушка? -- спросил майор.
-- В камере хранения на вокзале, -- ответил я, не уточняя, на каком вокзале.
-- Разумно, -- подумав, кивнул майор. -- Разобрались, выходит. Да, дела! У вас есть претензии к лицам, производившим ваше задержание? --перешел он на официальный тон.
Я потрогал распухшую скулу. Тот еще будет фингал. Особая примета. Но это был свершившийся факт. А его, как известно, не может отменить даже Господь Бог. Поэтому я только рукой махнул:
-- Чего уж там. Дело житейское. На их месте так поступил бы каждый. Вот если бы еще "сейку" мою вернули, был бы полный порядок. Я к ней как-то привык.
-- Какую "сейку"? -- не понял майор. А капитан понял. Он быстро вышел, минут через пять вернулся и молча протянул мне часы, сдрюченные с меня в азарте горячего дела шустрыми омоновцами города К.
Тут и майор понял. И даже Антонюк.
-- Так-так, -- проговорил он.
-- Примите наши извинения, -- хмуро сказал майор.
-- Нет проблем, господин майор.
-- Ну и прекрасно.
Для Антонюка майор Кривошеев выделил оперативную "Волгу", а мой "пассат" уже подогнали к горотделу. Перед тем как сесть в машину, Антонюк отвел меня в сторону.
-- Как я понял, условие вашего контракта -- сохранить мою жизнь, а не отнять ее.
-- Вы только сейчас это поняли?
-- И вам обещали заплатить за это пятьдесят тысяч долларов?
-- Мне уже заплатили.
-- Кто?
-- Вероятно, те, кто заинтересован, чтобы вас не убили.
-- И чтобы я стал губернатором, -- добавил Антонюк. -- Не люблю таинственных доброжелателей. Лучше, конечно, чем таинственные враги. Но все-таки. Вероятно, после выборов мне предъявят счет. Потребуют каких-то услуг.
-- Если вы победите.
-- А вы сомневаетесь?
-- Семь процентов отрыва -- не слишком много.
Антонюк снисходительно усмехнулся:
-- У вас плохо с арифметикой. Не семь. Я получу голоса ЛДПР, а НДР голосов "Яблока" не получит. Они призовут своих избирателей голосовать "против всех".
-- Вы уверены?
-- Это их позиция. Сегодня они ее подтвердили на закрытом заседании.
-- Оно было, наверное, не очень закрытым, раз вы об этом знаете?
-- Неважно. Важен сам факт.
-- Лев Анатольевич, машина вас ждет, -- деликатно поторопил капитан Смирнов.
-- А вот он умеет считать. Лучше, чем вы. И лучше, чем майор, --отметил Антонюк. -- В процессе нашего вынужденного, так сказать, общения невольно выяснились некоторые подробности, не рассчитанные на широкую огласку. Вы понимаете, о чем я говорю?
-- Меня интересует только то, что связано с вашей безопасностью.
-- Вы мне определенно нравитесь, молодой человек. -- Антонюк не без торжественности пожал мне руку. -- Спасибо. Это был жестокий урок, но полезный. Я выполню все ваши предписания.
-- Сейчас я в этом не сомневаюсь.
Капитан Смирнов проводил "Волгу" с будущим губернатором и помахал мне:
-- Счастливо, москвич. Ты вообще-то поаккуратней. Не ровен час. Ладно, все обошлось, и слава Богу.
Я отъехал от горотдела и свернул к автовокзалу.
Туман сгустился. Редкие машины плыли в нем многоглазыми световыми фантомами. Туман уравнивал "мерседесы" и "Жигули".
Бестелесный свет.
Огни на болоте.
"Обошлось".
Твою мать.
Это для тебя, капитан, обошлось. А для меня не обошлось. Потому что мужик, который прикуривал у торца дома и который сообщил оперативникам номер "пассата", был тот самый.
Смуглый. С приплюснутым носом.
В зале ожидания автовокзала было немноголюдно. Редкие пассажиры, опоздавшие на вечерние рейсы, дремали в жестких креслах. В камере хранения вообще не было ни одного человека.
Я набрал шифр и открыл ячейку.
В ячейке не было ничего.
Совсем ничего.
Пусто.
Пусто, как... Как. Никак. Просто пусто, и все.
Это означало, что кому-то очень недолго осталось жить.
И я уже догадывался кому.
Но это было не мое дело.
Не касалось оно меня.
Ни с какой стороны.
Ну, разве что...
Суки.
Глава четвертая
ФИГУРА УМОЛЧАНИЯ
I
Юрий Комаров, сын убитого историка Комарова, был по природе своей человеком недоверчивым и осторожным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88