После этого Кэпленд и другие возникшие в XIX столетии провинции и государства – Трансвааль, Наталь, Оранжевая республика, – завоеванные англичанами, были объединены в Южно-Африканский Союз и превращены в доминион британской короны.
После прорытия Суэцкого канала порт Кейптаун потерял свое значение важнейшей морской стоянки на пути из Европы в Восточную Азию. Казалось бы, южноафриканские колонии должны были захиреть… Но этого не случилось. На почти даровом труде черных батраков выросли огромные скотоводческие хозяйства белых помещиков. А с середины XIX века здесь стали бурно развиваться золотые, платиновые, алмазные прииски. По добыче алмазов и драгоценных металлов Южная Африка вышла на первые места в мире. В глубине рудников трудится сотни тысяч обезземеленных негров. По официальной статистике, рабочему-африканцу платят во много раз меньше, чем белому. Рабочие-африканцы содержатся на рудниках в специальных лагерях, за колючей проволокой, на полутюремном режиме…
– Такова краткая история этой страны, – закончил Ричи свой рассказ. – Внизу, у наших ног, лежит резиденция парламента Южно-Африканского Союза – Кейптаун. Из крошечного голландского поселения, основанного хирургом Рибеком, в течение веков вырос большой капиталистический город.
– Со всеми внутренними противоречиями, свойственными капиталистическому городу? – полувопросительно бросил Петров.
– Вот именно! – подтвердил Ричи. – Даже большими. Над обычными уродливыми противоречиями здесь господствует еще омерзительный дух расовой ненависти и расового неравенства. В этом вы скоро сами убедитесь… А теперь позвольте показать вам самый Кейптаун, который мы обозревали пока только с высоты птичьего полета.
Когда в вагоне фуникулера вся компания спустилась вниз, Ричи усадил гостей в ожидавший их автомобиль и медленно повел машину по городу. Он выехал на нарядную, оживленную улицу с многоэтажными домами, зеркальными витринами, пышными зданиями банков и страховых обществ. По мостовой проносились сотни машин, по тротуарам плыла пестрая толпа пешеходов.
– Аддерлей-стрит – главная улица Кейптауна, – сообщил Ричи.
Через несколько минут машина остановилась на широкой площади, окруженной громадами высоких домов. Заметно выделялись два здания – каменный массив городского муниципалитета и четырнадцатиэтажный небоскреб почтово-телеграфного ведомства. Площадь была щедро обставлена изящными фонарями.
– На этом месте когда-то были разбиты первые огороды Рибека, – сказал Ричи. – От грядок картошки до этого стеклянно-гранитного небоскреба – таков путь, пройденный Кейптауном за три века! Кстати, о небоскребе… Зайдемте-ка внутрь!
Внутри громадного здания Ричи подвел гостей к одной из стен и указал на вделанный в нее большой грубый камень. На поверхности камня сохранилась надпись: «Посмотрите под камень, есть письма». И тут же даты: «1622» и «1629».
– Что это такое? – спросила Таня.
– Это почтовый ящик семнадцатого столетия, – улыбнувшись, ответил Ричи. – В те дни регулярной почты не было. Капитаны судов, шедших из Европы в Индию, клали свои письма, адресованные домой, под обломки скал на берегу океана, а капитаны судов, шедших обратным путем, из Индии в Европу, вынимали эти письма и доставляли их в Европу. И вот в память о далеком прошлом один из таких «почтовых ящиков» семнадцатого века вделан в эту стену.
Ричи почти с нежностью погладил шероховатую поверхность камня. Затем он с гордостью произнес:
– А сейчас через этот четырнадцатиэтажный «почтовый ящик», в котором мы находимся, проходят два с половиной миллиона писем и тридцать тысяч посылок в неделю!
Когда вернулись к автомобилю, Ричи сказал:
– Вы видели лицевую сторону медали. Теперь я покажу вам оборотную…
Через несколько минут машина остановилась возле потемневшего старинного здания, похожего на крытый рынок.
Ричи пояснил:
– Здесь когда-то был невольничий базар… Ведь в семнадцатом, восемнадцатом и даже девятнадцатом веках в Южную Африку привозили немало рабов из Индии, Малайи и других азиатских стран. А кроме того, сюда тысячами гнали местных негров. Под этими потемневшими сводами продавали и покупали людей. Мрачное напоминание о мрачном прошлом!
Ричи резко махнул рукой, точно хотел отбросить призраки минувшего, и голосом, в котором слышалось смущение, прибавил:
– Впрочем, настоящее едва ли лучше… В этом вы сейчас убедитесь.
Двадцать минут спустя автомобиль оказался точно на другой планете. Куда девались блеск и роскошь нарядной Аддерлей-стрит? Куда исчезли широкие улицы, большие красивые дома, потоки машин, толпы хорошо одетых пешеходов? Кругом вились узкие, тесные, вонючие улочки. Ни мостовых, ни тротуаров, ни фонарей, ни даже домов!.. Хижин и тех не было. Просто из старых деревянных ящиков, из обломков жести и глины люди слепили какие-то конуры, землянки, в которые можно было вползать только на четвереньках. Эти конуры составляли целый огромный город – с запутанными ходами, переулками, тупиками. Кругом бегали полуголые, босые ребятишки. Лениво лаяли облезлые собаки. Иногда слышался крик осла, иногда раздавалось кудахтанье курицы… Иссохшие старухи разговаривали, сидя у своих конурок. И всюду – только негры! Ни одного белого! Даже «цветные» встречались редко.
Это были кварталы для африканцев, коренных жителей страны.
Автомобиль с белыми был здесь большой редкостью. Около него сразу же собралась толпа. В глазах негров любопытство смешивалось с недоверием и страхом. Пристальные, вопрошающие взгляды смущали советских гостей. Им стало как-то не по себе. Они вышли из машины. Таня нагнулась к курчавому мальчику лет семи и вдруг с ужасом воскликнула:
– Трахома!
Рядом стояла худенькая девочка. Ее глаза ярко блестели, впалая грудь то и дело сотрясалась сухим кашлем.
– А у этой туберкулез… – как бы про себя заметила Таня.
Степан окинул взглядом толпу и спросил, говорит ли кто-нибудь из местных жителей по-английски. Среднего роста негр с умным изможденным лицом поклонился и на ломаном английском языке тревожно спросил:
– Что нужно господину?
– Можно нам зайти в какую-нибудь хижину?
– Заходите… – нерешительно ответил африканец. Ему, видно, неясно было, хорошего или плохого следует ждать от этих гостей.
Все двинулись за негром. Жилище его находилось в двух шагах. Оно было чуть получше других: маленькая, подслеповатая землянка, в углу которой чернел крошечный очаг. Пожилая женщина возилась около огня. С испугом взглянув на белых, она быстро отвернулась.
– Где ты работаешь? – спросил Ричи хозяина дома.
– Моя работай хорошо, – ответил негр. – Моя работай прачка… Моя получай два шиллинга в день…
– Это значит, – пояснил Ричи, – что он получает в шесть раз меньше, чем получал бы белый на его месте… Впрочем, белые в прачечные не идут.
– Сколько вас здесь живет? – поинтересовалась Таня.
Африканец весело заулыбался и затем, считая по пальцам, сказал:
– Моя живет… Мой хозяйка живет… Четыре детки живет… Моя хорошо живет!..
– Не удивляйтесь! – вставил Ричи. – Здесь в таких лачугах нередко ютятся по десять – двенадцать человек.
Таня зябко передернула плечами и вышла на улицу, на свет.
Глава тринадцатая
ДРАМА СЕМЬИ ТАВОЛАТО
Капитан парохода «Диана» не понравился Петрову о первого взгляда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
После прорытия Суэцкого канала порт Кейптаун потерял свое значение важнейшей морской стоянки на пути из Европы в Восточную Азию. Казалось бы, южноафриканские колонии должны были захиреть… Но этого не случилось. На почти даровом труде черных батраков выросли огромные скотоводческие хозяйства белых помещиков. А с середины XIX века здесь стали бурно развиваться золотые, платиновые, алмазные прииски. По добыче алмазов и драгоценных металлов Южная Африка вышла на первые места в мире. В глубине рудников трудится сотни тысяч обезземеленных негров. По официальной статистике, рабочему-африканцу платят во много раз меньше, чем белому. Рабочие-африканцы содержатся на рудниках в специальных лагерях, за колючей проволокой, на полутюремном режиме…
– Такова краткая история этой страны, – закончил Ричи свой рассказ. – Внизу, у наших ног, лежит резиденция парламента Южно-Африканского Союза – Кейптаун. Из крошечного голландского поселения, основанного хирургом Рибеком, в течение веков вырос большой капиталистический город.
– Со всеми внутренними противоречиями, свойственными капиталистическому городу? – полувопросительно бросил Петров.
– Вот именно! – подтвердил Ричи. – Даже большими. Над обычными уродливыми противоречиями здесь господствует еще омерзительный дух расовой ненависти и расового неравенства. В этом вы скоро сами убедитесь… А теперь позвольте показать вам самый Кейптаун, который мы обозревали пока только с высоты птичьего полета.
Когда в вагоне фуникулера вся компания спустилась вниз, Ричи усадил гостей в ожидавший их автомобиль и медленно повел машину по городу. Он выехал на нарядную, оживленную улицу с многоэтажными домами, зеркальными витринами, пышными зданиями банков и страховых обществ. По мостовой проносились сотни машин, по тротуарам плыла пестрая толпа пешеходов.
– Аддерлей-стрит – главная улица Кейптауна, – сообщил Ричи.
Через несколько минут машина остановилась на широкой площади, окруженной громадами высоких домов. Заметно выделялись два здания – каменный массив городского муниципалитета и четырнадцатиэтажный небоскреб почтово-телеграфного ведомства. Площадь была щедро обставлена изящными фонарями.
– На этом месте когда-то были разбиты первые огороды Рибека, – сказал Ричи. – От грядок картошки до этого стеклянно-гранитного небоскреба – таков путь, пройденный Кейптауном за три века! Кстати, о небоскребе… Зайдемте-ка внутрь!
Внутри громадного здания Ричи подвел гостей к одной из стен и указал на вделанный в нее большой грубый камень. На поверхности камня сохранилась надпись: «Посмотрите под камень, есть письма». И тут же даты: «1622» и «1629».
– Что это такое? – спросила Таня.
– Это почтовый ящик семнадцатого столетия, – улыбнувшись, ответил Ричи. – В те дни регулярной почты не было. Капитаны судов, шедших из Европы в Индию, клали свои письма, адресованные домой, под обломки скал на берегу океана, а капитаны судов, шедших обратным путем, из Индии в Европу, вынимали эти письма и доставляли их в Европу. И вот в память о далеком прошлом один из таких «почтовых ящиков» семнадцатого века вделан в эту стену.
Ричи почти с нежностью погладил шероховатую поверхность камня. Затем он с гордостью произнес:
– А сейчас через этот четырнадцатиэтажный «почтовый ящик», в котором мы находимся, проходят два с половиной миллиона писем и тридцать тысяч посылок в неделю!
Когда вернулись к автомобилю, Ричи сказал:
– Вы видели лицевую сторону медали. Теперь я покажу вам оборотную…
Через несколько минут машина остановилась возле потемневшего старинного здания, похожего на крытый рынок.
Ричи пояснил:
– Здесь когда-то был невольничий базар… Ведь в семнадцатом, восемнадцатом и даже девятнадцатом веках в Южную Африку привозили немало рабов из Индии, Малайи и других азиатских стран. А кроме того, сюда тысячами гнали местных негров. Под этими потемневшими сводами продавали и покупали людей. Мрачное напоминание о мрачном прошлом!
Ричи резко махнул рукой, точно хотел отбросить призраки минувшего, и голосом, в котором слышалось смущение, прибавил:
– Впрочем, настоящее едва ли лучше… В этом вы сейчас убедитесь.
Двадцать минут спустя автомобиль оказался точно на другой планете. Куда девались блеск и роскошь нарядной Аддерлей-стрит? Куда исчезли широкие улицы, большие красивые дома, потоки машин, толпы хорошо одетых пешеходов? Кругом вились узкие, тесные, вонючие улочки. Ни мостовых, ни тротуаров, ни фонарей, ни даже домов!.. Хижин и тех не было. Просто из старых деревянных ящиков, из обломков жести и глины люди слепили какие-то конуры, землянки, в которые можно было вползать только на четвереньках. Эти конуры составляли целый огромный город – с запутанными ходами, переулками, тупиками. Кругом бегали полуголые, босые ребятишки. Лениво лаяли облезлые собаки. Иногда слышался крик осла, иногда раздавалось кудахтанье курицы… Иссохшие старухи разговаривали, сидя у своих конурок. И всюду – только негры! Ни одного белого! Даже «цветные» встречались редко.
Это были кварталы для африканцев, коренных жителей страны.
Автомобиль с белыми был здесь большой редкостью. Около него сразу же собралась толпа. В глазах негров любопытство смешивалось с недоверием и страхом. Пристальные, вопрошающие взгляды смущали советских гостей. Им стало как-то не по себе. Они вышли из машины. Таня нагнулась к курчавому мальчику лет семи и вдруг с ужасом воскликнула:
– Трахома!
Рядом стояла худенькая девочка. Ее глаза ярко блестели, впалая грудь то и дело сотрясалась сухим кашлем.
– А у этой туберкулез… – как бы про себя заметила Таня.
Степан окинул взглядом толпу и спросил, говорит ли кто-нибудь из местных жителей по-английски. Среднего роста негр с умным изможденным лицом поклонился и на ломаном английском языке тревожно спросил:
– Что нужно господину?
– Можно нам зайти в какую-нибудь хижину?
– Заходите… – нерешительно ответил африканец. Ему, видно, неясно было, хорошего или плохого следует ждать от этих гостей.
Все двинулись за негром. Жилище его находилось в двух шагах. Оно было чуть получше других: маленькая, подслеповатая землянка, в углу которой чернел крошечный очаг. Пожилая женщина возилась около огня. С испугом взглянув на белых, она быстро отвернулась.
– Где ты работаешь? – спросил Ричи хозяина дома.
– Моя работай хорошо, – ответил негр. – Моя работай прачка… Моя получай два шиллинга в день…
– Это значит, – пояснил Ричи, – что он получает в шесть раз меньше, чем получал бы белый на его месте… Впрочем, белые в прачечные не идут.
– Сколько вас здесь живет? – поинтересовалась Таня.
Африканец весело заулыбался и затем, считая по пальцам, сказал:
– Моя живет… Мой хозяйка живет… Четыре детки живет… Моя хорошо живет!..
– Не удивляйтесь! – вставил Ричи. – Здесь в таких лачугах нередко ютятся по десять – двенадцать человек.
Таня зябко передернула плечами и вышла на улицу, на свет.
Глава тринадцатая
ДРАМА СЕМЬИ ТАВОЛАТО
Капитан парохода «Диана» не понравился Петрову о первого взгляда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100