Поздно вечером, после приема, Косовский говорил Степану, стоя в опустевшем зале посольства:
– Чудесно, что удалось утрясти вопрос о вашем дальнейшем пути. – И, взглянув на часы, продолжал: – Сейчас четверть первого. Стало быть, через четыре с лишним часа вы будете уже в воздухе. Спать вам сегодня почти не придется… Но все же я задержу вас еще на несколько минут.
Косовский закурил и, взяв Степана под руку, стал медленно ходить с ним по залу.
– Здесь вы находитесь на советском островке, заброшенном в капиталистическое море, – говорил он. – Но это для вас последний советский островок на долгое время: с государствами Малой Азии и Африки у нас дипломатических отношений еще нет. Советских представителей вы не встретите теперь до Лондона… Трудное положение! По пути у вас могут возникнуть всякие сложности. Будьте осторожны, но не будьте робки. Твердо отстаивайте свои права! И еще один совет… Вам придется иметь дело главным образом с англичанами. Я их немного знаю… Соблюдайте в отношениях с ними хладнокровие и выдержку – легче добьетесь того, что вам нужно. Если человек нервничает и горячится, англичане сразу теряют к нему уважение. – Косовский бросил в пепельницу окурок и закончил: – А теперь позвольте от всей души пожелать вам и вашим спутникам счастливого пути!
Они крепко пожали друг другу руки.
Глава вторая
НЕОЖИДАННЫЕ ВСТРЕЧИ И НЕОЖИДАННЫЕ РАЗГОВОРЫ
Самолет, которым летели Петровы и Потапов, на багдадском аэродроме встречали полковник и капитан английских военно-воздушных сил. Полковник приехал только для того, чтобы приветствовать прибывшего из Тегерана генерала, и очень быстро отбыл вместе с ним в город. Проверял документы пассажиров капитан. Он делал это внимательно и спокойно, иногда задавая приехавшему короткий вопрос. У Степана создалось впечатление, что капитан хочет пропустить советских людей в последнюю очередь. «Начинается…» – подумал Степан, имея в виду те трудности, о которых предупреждал Косовский.
Он хотел было даже запротестовать, однако, вспомнив совет Косовского, решил «не горячиться» и сохранять спокойствие до конца.
Отпустив всех пассажиров, капитан подошел к советским путешественникам и, козырнув, неожиданно любезным тоном произнес:
– Простите, что я вас немного задержал. Я сделал это сознательно: мне хотелось сказать вам несколько слов без посторонних свидетелей.
Степан удивленно и вместе с тем подозрительно посмотрел на капитана, а тот продолжал:
– Позвольте представиться. Мое имя Даниэль Макгрегор. До войны я был учителем в Шотландии. Член Британской коммунистической партии. Во время войны мобилизован и, как видите, попал в Багдад.
У Степана мелькнуло: «Что это? Не провокация ли?» Точно подслушав его мысль, Макгрегор вытащил из какого-то глубинного кармана свой партийный билет и показал его Петрову. Макгрегор прибавил:
– Это должно остаться между нами, здесь никто не знает, что я коммунист. Меня считают «беспартийным левым».
На душе Степана стало спокойнее, а еще больше он успокоился, когда внимательно рассмотрел своего собеседника.
Несколько продолговатое, худощавое лицо Макгрегора, с нависшими бровями и рыжеватыми волосами, дышало искренностью и простотой. Серые глаза смотрели открыто и прямо. Макгрегор внушал доверие, и Степан с облегчением подумал: «Пожалуй, это действительно английский коммунист… К тому же, какие у нас могут быть с ним дела? Не военными же секретами нам обмениваться!»
А Макгрегор продолжал:
– Я очень рад, что мне представился случай приветствовать советских людей в Багдаде. Я весь в вашем распоряжении… Чем могу служить?
Степан вкратце рассказал Макгрегору, куда они направляются, и попросил помочь поскорее получить билеты на автобус Багдад – Дамаск.
Макгрегор посмотрел на часы с черным циферблатом и стремительно бегущей по нему серебряной секундной стрелкой и сказал, что сегодняшний автобус уже ушел, на завтрашний все билеты, безусловно, распроданы, но послезавтра, 10 ноября, они смогут уехать.
Степан попросил Макгрегора порекомендовать ему какой-либо подходящий отель. Перебрав названия двух-трех гостиниц, англичанин вдруг воскликнул:
– Мне сейчас вот что пришло в голову! Зачем вам останавливаться в отеле? Поедемте лучше ко мне. Я живу здесь в доме дальней родственницы, жены одного крупного английского военного. Ее муж сейчас находится в Басре, и она с дочерью поехала навестить его. Дом пуст, в нем много свободных комнат. Хозяйство ведет старушка экономка. Есть еще девочка, племянница моей родственницы, но она вас не стеснит. А мне доставит большое удовольствие оказать гостеприимство товарищам из Советского Союза.
– Как бы мы не обременили вас… – нерешительно заметила Таня.
– О нет! Что вы, что вы! – запротестовал Макгрегор. – Для меня большая честь принимать у себя таких гостей.
Полчаса спустя Петровы и Потапов уже входили в дом, где жил Макгрегор. Это был большой коттедж английского типа с садом и несколькими запасными спальнями для гостей.
– Люсиль, где ты? – крикнул Макгрегор.
Со второго этажа сбежала девочка лет двенадцати – тоненькая, быстрая, чем-то напоминавшая стрекозу. Ее нельзя было назвать красивой, но, грациозная, легкая, с живым и подвижным лицом, на котором мгновенно отражалось каждое впечатление, она казалась прелестной. Особенно привлекало необычное сочетание ярко-синих глаз с черными волнистыми волосами.
Увидев чужих людей, девочка на мгновение остановилась. Макгрегор потянул ее за руку и с улыбкой сказал:
– Ну, что же ты? Принимай друзей из Советского Союза!
Люсиль внимательно оглядела гостей и с ноткой недоверия в голосе спросила:
– Неужели вы действительно прилетели из Советской России?
– Да-да, прямо из Москвы, – рассмеялась Таня.
После того как гости разместились по комнатам и помылись с дороги, все уселись за ленч. Появилась старушка экономка. Вид у нее был смущенный и даже испуганный. Видимо, она не знала, как вести себя со столь необычными гостями.
Стол был накрыт по-английски: около каждого прибора лежал целый арсенал ножей, вилок, ложек, ложечек – для каждого кушанья отдельно – и стояли солонка и несколько бокалов, специально для каждого сорта вина. На каждом приборе лежала белоснежная, слегка накрахмаленная салфетка. «Если столько посуды, то сколько же будет еды!» – не без удовольствия подумал Потапов, изрядно проголодавшийся, да и вообще любивший плотно поесть.
Однако он сильно обманулся в своих ожиданиях. На завтрак подали бараньи отбивные с гарниром, вареную рыбу, компот из ревеня и на закуску сыр. Потом пили кофе. Казалось бы, не так уж мало. Но порции! Порции были просто микроскопические, кукольные, а хлеба пришлось по два тоненьких ломтика на человека. Все кушанья были приготовлены без соли: считалось, что каждый посолит по своему вкусу из своей солонки. Отодвигая пустую чашечку из-под кофе, разочарованный Потапов вполголоса сказал по-русски:
– Помножить бы всю эту еду на четыре… – и с опаской взглянул на Макгрегора: уж не понимает ли он по-русски?
Во время ленча Люсиль внимательно рассматривала московских гостей, следила за каждым их жестом. А Таню она просто пожирала глазами, хотя старалась равнодушно отвести свой взор всякий раз, как только Таня взглядывала на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100