«Как было позднее признано на процессе 1938 года Ягода проявил исключительную и необыкновенную заботу об их судьбе, —писал Р. Конквист. — Его личный секретарь Буланов заявил, что „лично мне он поручил заботу о семье Запорожца, о семье Медведя, помню, что он отправил их для отбывания в лагерь не обычным путем, он их отправил не в вагоне для арестованных, а в специальном вагоне прямого назначения. Перед отправкой он вызвал к себе Запорожца и Медведя“.
Невозможно, конечно, считать все это личной инициативой Ягоды, — продолжает Конквист, намекая на причастность к убийству Сталина. — Обвиняемые находились под более высокой протекцией. Больше того, сотрудники НКВД узнали, что Паукер и Шанин (начальник транспортного управления НКВД) посылали пластинки и радиоприемники высланному Запорожцу — вопреки строгим сталинским правилам, по которым связь даже с ближайшим другом обрывалась, если друга арестовывали.
Эта дополнительная странность кировского дела, после всех других, убедила многих сотрудников, что Сталин одобрил, если не организовал убийство Кирова».
Надо сказать, что если и были такие сотрудники, то из числа либо отъявленных врагов Сталина, либо умственно неполноценных. Так политические убийства не организовываются, если приговаривают к расстрелу неких «белогвардейцев», тогда как непосредственные тайные организаторы оставлены в живых, не были «ликвидированы» как опаснейшие свидетели.
В общем, Конквист придерживается мнения Хрущева, высказанное в связи с его нападками на Сталина: «После убийства Кирова, — говорил Хрущев, — руководящим работникам ленинградского НКВД были вынесены очень легкие приговоры. Можно предполагать, что их расстреляли [потом] для того, чтобы скрыть истинных организаторов убийства Кирова».
И хотя Конквист посетовал, что этот намек «сделан слишком грубо», в действительности даже Никита Сергеевич намекал более тонко и хитро, чем ярый антисоветчик Конквист. Если последний безо всяких оснований обвинил в убийстве Кирова Сталина, то Хрущев оказался не так глуп (или лжив).
Дело в том, что если Запорожец и Медведь знали о том, что Сталин им приказал содействовать убийству Кирова, то их следовало бы, как мы уже сказали, уничтожить сразу, но никак не при дополнительном следствии и суде, потому что уж тогда-то они, зная о неизбежности расстрельного приговора, вполне могли рассказать правду.
Относительно того, будто всех арестованных тут же забывали друзья и знакомые, надо сказать, что это ложь или заблуждение. Например, существуют опубликованные свидетельства того, что В.И. Вернадский вел активную переписку со своим другом и учеником Б.Л. Дичковым, осужденным в Ленинграде в 1934 году по политической статье. Более того, Вернадский ходатайствовал за своих арестованных учеников и помогал их семьям. Это отнюдь не расценивалось как предосудительные действия.
Странно выглядит высказывание Конквиста; «Как только было решено разоблачить роль Ягоды в убийстве Кирова и рассказать все о соучастии НКВД в преступлении, пришло время принести в жертву всех замешанных».
Логика, мягко говоря, странная. Почему и кем «было решено» разоблачать Ягоду? Если и тут намек на Сталина, то оправдать такое его решение останется только тем, что на него нашло затмение и он проявил не только шизофренические симптомы, но и несусветную глупость. Столь верных исполнителей такого дьявольски коварного преступления следовало бы беречь и поощрять, используя их на подобной кровавой работе и впредь. Подвергнуть их следствию и суду, пусть даже закрытому, значит рисковать тем, что все нити преступления будут раскрыты. В таком случае участь Сталина была бы печальной. Только безумец будет поступать так, как предполагает Конквист, и дни такого правителя были бы сочтены.
То, что Ягода проявил поначалу необыкновенную заботу о Запорожце, Медведе и их семьях, работники НКВД должны были знать, ибо все это проходило именно через них (не по линии же ЦК). А вот до Сталина эти факты могли дойти не сразу. И когда он узнал об этой заботе, у него должно было укрепиться мнение о том, что Ягода старается помочь своему соучастнику (или двум соучастникам), чтобы они помалкивали о преступных связях с ним, Ягодой. Точнее, такое подозрение должно было возникнуть еще раньше, при вынесении мягких приговоров тем, кто отвечал за безопасность' Кирова. Ведь эта мягкость могла свидетельствовать о том, что преступная халатность охранников и их начальников — дело допустимое и проступок не особенно тяжкий. Выходит, что если б покушение было совершено на Сталина, то и тут охранники имели все основания бездействовать и не подвергать себя риску, пытаясь остановить террористов.
Более того, как мы видели по тексту записки Сталина Менжинскому, доверие вождя к Ягоде вовсе не было полным. Подозрения могли возникнуть еще то 1934 года, а затем стали переходить в уверенность: Ягода — враг.
Учтем и то, что Ягода не был сразу снят и казнен, а был сначала понижен в должности и лишен высшего поста в НКВД. Но материалов против него накапливалось все больше. И Сталин написал 31 марта 1937 года заявление Политбюро ЦК ВКП(б), адресованное членам ЦК:
«Ввиду обнаружения антигосударственных и уголовных преступлений наркома связи Ягоды, совершенных в бытность им наркомом внутренних дел, а также после перехода его в наркомат связи, Политбюро ЦК ВКП(б) предлагает исключение его из партии и немедленный арест. Политбюро ЦК ВКП(б) доводит до сведения ЦК ВКП, что ввиду опасности оставления Ягоды на воле хотя бы на один день, оно оказалось вынужденным дать распоряжение о немедленном аресте Ягоды. Политбюро ЦК ВКП просит членов ЦК ВКП санкционировать исключение Ягоды из партии и его арест. По поручению Политбюро ЦК ВКП Сталин».
Как видим, соблюдались все необходимые формальности, связанные с арестом высокопоставленного партийного работника. Оказывается, на Ягоду, как виновника гибели Кирова, определенно указал еще Орджоникидзе. Вот что писал секретарь ЦК КПСС П.Н. Поспелов (из записки в президиум ЦК КПСС, 1956 год):
«Нельзя сказать, что мало людей охраняло Кирова. Несли дежурство по охране Кирова 9 сотрудников НКВД…
Были ли в Политбюро предложения привлечь Ягоду к ответственности за убийство С.М. Кирова? Видимо, были. Как заявлял Енукидзе, на одном из заседаний Политбюро С. Орджоникидзе выступил с прямым обвинением Ягоды, бросив ему: «Вы являетесь виновником смерти Кирова». Спору нет, это обвинение никак не может служить доказательством того, что Ягода является организатором преступления. Вполне возможно, что имелась в виду виновность в халатном отношении к обеспечению безопасности высших лиц государства. Но не исключено, что Орджоникидзе уже тогда знал что-то о роли Ягоды в убийстве Кирова.
Другой вопрос: насколько в этом преступлении мог быть замешан, например, такой человек как Бухарин. Однако и в этом случае обвинения (прямо скажем — весьма шаткие) строились не на пустом месте. Вот выдержка из протокола пленума ЦК ВКП(б), проходившего в феврале — марте 1937 года:
«ЕЖОВ. …Второй документ — тоже дружба такая, довольно подозрительная: известный человечек был такой, Котолынов, организатор убийства т. Кирова, наводчик Николаева. Так вот, видите ли, тоже в 1934 году Бухарин пишет… ГОЛОС.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107