Вместе с тем мы не знаем, что происходило с подобными документами в период так называемой «перестройки» и последующего «ельцинизма», когда к руководству государством пришли деятели не только антисталинского, но и антисоветского, антисоциалистического толка.
Во всяком случае, нет никаких фактических данных, которые свидетельствовали бы о том, что «Клубок» был нарочито запутан из искусственно сфабрикованных нитей, и не было никаких заговоров (а одни лишь наговоры), что в руководстве партией, государством, Красной армией пребывали только люди, преданные Сталину, стремящиеся проводить его генеральную линию. Такого нельзя предположить даже чисто теоретически.
Столь же неубедительно выглядит версия о том, что если и были враги у Сталина и его сторонников, то весьма деликатные, покладистые, робкие, не способные к активным действиям, тайным заговорам и переворотам. Они, мол, если и ошибались, то раскаивались искренне (странно, правда, что не один раз!), и расхождения с генеральным курсом у них были не принципиальные.
И вовсе бессмысленными выглядят тоже расходящиеся с фактами и ничем не подтвержденные идеи о том, что все политические процессы, которые проводились в сталинское время, были сфабрикованы, все свидетельства обвиняемых были выбиты — в буквальном смысле — следователями или принадлежат тайным сотрудникам ОГПУ-НКВД, что вся эта колоссальная машина репрессий была запущено только в результате злой воли и маниакального бреда Сталина.
Но как же тогда быть с той волей Сталина, которая укрепляла державу и улучшала благосостояние советского народа, повышала его культурный уровень? Как быть с удивительно верно продуманной внутренней и внешней политикой Сталина (будет с немалой долей преувеличения называть только это имя, хотя не он же один думал, работал, действовал на благо государства и народа)? Как объяснить его тонкую прозорливость, благодаря которой страна экономически и морально подготовилась к великой войне и победила?

Глава 7. РАСПРАВА
В стране и вне
В середине 30-х годов международная обстановка все более осложнялась. Германо-польские соглашения нанесли удар по французским позициям в Европе. Это создавало основу для советско-французского сближения, за которое так ратовал нарком иностранных дел М.М. Литвинов.
Поначалу его замыслы были более масштабны. Он выступал за региональное соглашение о взаимной защите от германской агрессии с участием СССР, Франции, Чехословакии, Польши, Бельгии, Литвы, Латвии, Эстонии и Финляндии. Однако этот проект был отложен в связи со сменой руководителей французской внешней политики.
Между тем в марте 1935 года Гитлер объявил о введении всеобщей воинской повинности и о своем намерении сформировать 36 армейских дивизий (Версальским договором после Первой мировой войны число их не должно было превышать 7). Тогда Литвинов добился заключения советско-французского договора о взаимной помощи 2 мая 1935 года.
Но ставка на такой союз оказалась несостоятельной. 7 марта 1936 года, через 8 дней после ратификации парламентом Франции советско-французского договора, германские войска вошли в Рейнскую демилитаризованную зону, растоптав Версальский договор. Гитлер блефовал. Германская армия тогда еще не смогла бы противостоять Франции, да и гораздо более слабому противнику. Гитлер потом признавался, что носил тогда в кармане пистолет, чтобы застрелиться, если Франция начнет военные действия. Но французский генеральный штаб высказался против военной акции. Министр иностранных дел Фланден метнулся в Лондон, но Англия постаралась избежать обсуждения конкретных обязательств о совместном с Францией антигерманском выступлений. Фактически это стало поддержкой Германии.
Но главное даже, пожалуй, было не это. Подлинные хозяева Французской Республики — банкирские дома Ротшильдов, де Ванделей и Комете де Форж (ассоциация крупных промышленников) были крайне напуганы набиравшим силу и одерживавшим успех за успехом движением левых сил — Народным фронтом, где важную роль играли коммунисты. Уже тогда французские монополисты склонялись к мнению: Гитлер лучше, чем Народный фронт.
После прихода к власти правительства Народного фронта, осуществившего значительную часть социально-экономических реформ, обещанных левыми силами, французские капиталисты утвердились в своих прогитлеровских симпатиях. Они сдавали позиции Франции в Европе одну за другой. Запад словно откармливал фашистского зверя для того, чтобы он набросился на Советский Союз.
Летом—осенью 1936 года на Пиренейском полуострове франкистские мятежники при поддержке Германии, Италии и Португалии теснили сторонников правительства Народного фронта. Испания была залита кровью, но Париж словно не обращал на это внимания.
Вооруженные силы Германии — вермахт — быстро разворачивался и наращивал мощь. Вскоре он стал превосходить французскую армию в авиации; но и это не вызывало тревогу в Париже. Европейские державы, союзники Франции, вынуждены были менять ориентацию, понимая, что она не будет их защищать. 14 октября 1936 года Бельгия расторгла военный союз с Францией и объявила о своем нейтралитете. При ее сильном военно-экономическом потенциале (мощная тяжелая промышленность, крупная богатая колония в Африке — Бельгийское Конго) Бельгия такой акцией ослабила позиции потенциальных противников Германии и прежде всего СССР. Польша тоже все пристальней посматривала в сторону Берлина как союзника.
В Румынии ушел в отставку антигитлеровски настроенный министр иностранных дел Николае Титулеску, и Бухарест стал налаживать союзнические отношения с Берлином. В 1937 году правительство Милана Стоядиновича заключило германо-югославский договор о дружбе и сотрудничестве.
Литвинов продолжал настаивать на союзе с Францией. Однако такая политика не устраивала Сталина, понимавшего, что Париж и Лондон желают оставить Советский Союз наедине с усиливающей свою мощь Германией. Он стал искать альтернативу линии Литвинова. И нашел ее в позиции первого заместителя наркома иностранных дел (с марта 1937 года) В.П. Потемкина, который находился в весьма натянутых отношениях со своим непосредственным начальником. Потемкин считал попытки сближения с Англией и Францией бесперспективными, предлагая установить контакты с Германией для ее нейтрализации. (По этой причине, как нам кажется, и был затушеван в информации о «Клубке» германский след.)
До 1936 года отношения потенциальных союзников — Германии и Италии — были напряженными. Муссолини грезил о новом великом Риме, мечтал превратить Средиземное море в «итальянское озеро» и противился присоединению Австрии к Германии. В апреле 1935 года Италия вместе с Англией и Францией осудила нарушение Германией военных статей Версальского договора. Но вот в октябре этого года Италия напала на Эфиопию, чем чувствительно затронула интересы Англии и Франции в Африке. А Германия, напротив, оказала Италии поддержку. Сотрудничество этих двух государств еще более окрепло во время их совместной интервенции в Испании. Неудачи в войне с Эфиопией и поражение итальянских войск в Испании подтолкнули Муссолини на сближение с Берлином.
Сходство идеологий фашистских государств и агрессивные их устремления способствовали созданию оси Рим— Берлин—Токио.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107