Возможно, это и правда. Хирст умен, трудолюбив и умеет приобретать нужные земли. Он всегда знает, каков будет его следующий шаг. Так же и он, Хескет. Эл самодовольно улыбнулся. Да, он идет другим путем, но тоже очень удачным.
Когда он занял свое обычное место за столиком, в пустом ресторане скучали официанты. Это несколько удивило Хескета, ведь по воскресеньям многие позволяли себе отобедать в «Интернэшнл», и обычно зал в такие дни рано заполняла публика.
К нему подошел официант и, приняв заказ, осмелился заметить:
— Не ожидал вас увидеть сегодня к обеду, сэр. Я думал, вы на «Соломоне».
Хескет удивленно поднял глаза.
— На «Соломоне»? С какой стати я должен быть там?
— Ну… Это же ваш прииск, а сегодня все отправились туда, сэр. Дело в том, что мистер Тревэллион и мисс Редэвей попали там в завал.
Какое-то леденящее душу чувство зашевелилось внутри у Хескета, и засосало под ложечкой. Так скоро? Неужели они еще живы? Нет, вряд ли.
— Что вы говорите?! Я не слышал об этом. — Он сделал паузу, обдумывая слова, которые, как он понимал, весь город будет потом повторять. — Вы же знаете, между нами была тяжба, и меня, во всяком случае какое-то время, не пропускали на прииск… Так вы говорите, они попали в завал? Но как такое могло случиться? Прииск же охранялся.
— Ничего не могу сказать, сэр, только весь город сейчас там. Люди любят их обоих, поэтому все, кто свободен, бросились им на выручку.
Официант ушел выполнять заказ и, вне всякого сомнения, сейчас рассказывает своим сослуживцам, о чем говорил за обедом Элберт Хескет.
На столике, как обычно, лежала сложенная газета. Эл неторопливо вынул из кольца салфетку и положил на колени.
Слишком уж быстро. Он-то думал, их хватятся не раньше завтрашнего утра, когда заступит утренняя смена и обнаружит завал, и тогда только начнутся вопросы и поиски. Что же он сделал не так?
Хескет нахмурился, ощутив прилив ярости. Он всегда приходил в бешенство, когда что-то вставало у него на пути или расстраивало его планы, хотя внешне оставался спокойным и невозмутимым — истинным хозяином положения и вершителем собственной судьбы. Так, по крайней мере, он о себе думал.
Он заказал бокал вина и сделал неторопливый глоток. Теперь все будет зависеть от того, что они там обнаружат. Разумеется, следы не могут привести к нему. И потом, разве он не предупреждал, что в сорок девятый квершлаг спускаться опасно? Да, это был ловкий ход. Еще раз вспомнив, как удачно он все продумал, Хескет остался доволен собой. А если они живы, в чем он сильно сомневался, ему придется предпринять другие шаги.
Только нужно все хорошенько обдумать. Хескет вспомнил о Ваггонере, но тут же отбросил эту мысль. Нет, лучше приберечь его на потом. Ваггонер понадобится ему, чтобы разделаться с Маргритой Редэвей. Ведь не кто иной, как Ваггонер, торопился тогда на Миссури поскорее добраться до этих женщин, все рвался изнасиловать и убить их. Нет, его он оставит на потом, а эту работу выполнит Топор.
Тревэллион прославился как хороший стрелок, но Топор лучше, он превзошел самого Лэнгфорда Пила.
Хескет заканчивал десерт, когда дверь распахнулась и на пороге появился человек.
— Их нашли! Они живы! С ними все в порядке, и они уже идут сюда!
Сразу же поднялась суматоха, начались бесконечные расспросы, все были возбуждены, а Хескет старательно ловил в этом гуле каждое слово.
— …Они почти уже выбрались. Тревэллион пробил брешь киркой, и только когда хлынул свежий воздух, потерял сознание… Говорят, они пробыли в ловушке много часов.
— Обвал явно подстроили, — сообщил кто-то. — Взрыв прогремел, когда они уже прошли туда.
— Но кто мог подстроить такое? Даже представить невозможно! Кто-то специально пробрался на шахту?
Хескет сидел спиной к говорившему, и их разделяла толпа. Рассказчик явно не видел его, а если и видел, то не соотнес его персону с произошедшими событиями.
Эл сложил салфетку, медленно поднялся и, ни на кого не глядя, вышел. Он не стал дожидаться лифта и отправился пешком по лестнице. Сердце его глухо стучало.
Нельзя маячить в такой момент, не зря говорят — с глаз долой — из сердца вон. Покричат, поволнуются и успокоятся. В Комстоке что ни день, то история, и скоро об этом все забудут.
Интересно, как им удалось обнаружить, что взрыв устроен специально? Ведь он просил сделать так, чтобы это походило на обычный обвал, какие нередко случаются на шахтах и ни у кого не вызывают подозрений. Проклятый Ваггонер все дело испортил. Хескет грязно выругался, чего давно не позволял себе. Проклятый придурок…
Топор, вот кто ему нужен!
Тогда Топор был почти ребенком, но чувствовалась в этом тощеньком шестнадцатилетнем пареньке какая-то жестокая, неукротимая сила, что даже взрослые мужчины на всякий случай обходили его стороной. Однажды кто-то из них отпустил в его адрес презрительное замечание, и он без тени колебания распорол обидчику живот острым арканзасским ножом. Топор быстр и ловок, как дикая кошка, он не знает жалости и любой обидный намек или презрительное слово встречает враждебно.
С годами эти качества не исчезли, только теперь он стал щеголеват, одевался со всей тщательностью, изо всех сил старался походить на джентльмена и одинаково виртуозно управлялся как с револьвером, так и с винтовкой. Его волнистые белокурые волосы всегда тщательно причесаны, а ухоженным ногтям могла бы позавидовать любая барышня.
Хескет медленно кивнул. Да, ему нужен Топор, и никто другой. Только как добраться до него? Как заплатить за работу? Ведь действовать ему придется не в городе, а прямо в этом отеле.
Тревэллион лежал с закрытыми глазами на спине в своей постели. После того как выбрался на воздух, он быстро пришел в себя и теперь чувствовал лишь обычную усталость. Однако сейчас снова вспомнил, как кирка прошла сквозь стену и в образовавшуюся брешь хлынул поток воздуха. Вдохнув полной грудью, он расширил отверстие и, собрав последние силы, поднес к нему Гриту. Только после этого упал без чувств. До него смутно доносился какой-то гул голосов, но подняться он уже не мог. Должно быть, это бред его воспаленного мозга, решил тогда Вэл.
Откопали их без особого труда, в считанные минуты, и, очутившись на свежем воздухе, Тревэллион долго хватал его ртом, не в силах пошевельнуться.
Грита чувствовала себя даже лучше, чем он, ей ведь не пришлось так тяжело и долго работать. Сейчас она в отеле, и с нею Мэри.
Он лежал, закрыв глаза, расслабив каждый мускул своего изможденного тела, и думал.
Кто-то явно пытался уничтожить их обоих. Все продумано как нельзя лучше — заранее выбрано время, просверлены скважины, заложен порох, и тот, кто это подстроил, рассчитывал, что они спустятся в шахту. И потом, эта записка — предостережение об опасности, таящейся в сорок девятом квершлаге… Такое впечатление, что писавший ее нарочно хотел подогреть их любопытство. При такой слоистой, крошащейся породе даже небольшой силы взрыв мог вызвать обширный завал. Их спасло только то, что он нашел кирку, оставленную каким-то забывчивым рабочим.
Но кто это подстроил?
Тревэллион сел на постели. Там, в туннеле, последние удары стоили ему немалых усилий. Смертельная усталость, нехватка кислорода и моральное опустошение — вот все, что он чувствовал, и все же что-то внутри его шевелилось и заставляло снова и снова долбить стену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Когда он занял свое обычное место за столиком, в пустом ресторане скучали официанты. Это несколько удивило Хескета, ведь по воскресеньям многие позволяли себе отобедать в «Интернэшнл», и обычно зал в такие дни рано заполняла публика.
К нему подошел официант и, приняв заказ, осмелился заметить:
— Не ожидал вас увидеть сегодня к обеду, сэр. Я думал, вы на «Соломоне».
Хескет удивленно поднял глаза.
— На «Соломоне»? С какой стати я должен быть там?
— Ну… Это же ваш прииск, а сегодня все отправились туда, сэр. Дело в том, что мистер Тревэллион и мисс Редэвей попали там в завал.
Какое-то леденящее душу чувство зашевелилось внутри у Хескета, и засосало под ложечкой. Так скоро? Неужели они еще живы? Нет, вряд ли.
— Что вы говорите?! Я не слышал об этом. — Он сделал паузу, обдумывая слова, которые, как он понимал, весь город будет потом повторять. — Вы же знаете, между нами была тяжба, и меня, во всяком случае какое-то время, не пропускали на прииск… Так вы говорите, они попали в завал? Но как такое могло случиться? Прииск же охранялся.
— Ничего не могу сказать, сэр, только весь город сейчас там. Люди любят их обоих, поэтому все, кто свободен, бросились им на выручку.
Официант ушел выполнять заказ и, вне всякого сомнения, сейчас рассказывает своим сослуживцам, о чем говорил за обедом Элберт Хескет.
На столике, как обычно, лежала сложенная газета. Эл неторопливо вынул из кольца салфетку и положил на колени.
Слишком уж быстро. Он-то думал, их хватятся не раньше завтрашнего утра, когда заступит утренняя смена и обнаружит завал, и тогда только начнутся вопросы и поиски. Что же он сделал не так?
Хескет нахмурился, ощутив прилив ярости. Он всегда приходил в бешенство, когда что-то вставало у него на пути или расстраивало его планы, хотя внешне оставался спокойным и невозмутимым — истинным хозяином положения и вершителем собственной судьбы. Так, по крайней мере, он о себе думал.
Он заказал бокал вина и сделал неторопливый глоток. Теперь все будет зависеть от того, что они там обнаружат. Разумеется, следы не могут привести к нему. И потом, разве он не предупреждал, что в сорок девятый квершлаг спускаться опасно? Да, это был ловкий ход. Еще раз вспомнив, как удачно он все продумал, Хескет остался доволен собой. А если они живы, в чем он сильно сомневался, ему придется предпринять другие шаги.
Только нужно все хорошенько обдумать. Хескет вспомнил о Ваггонере, но тут же отбросил эту мысль. Нет, лучше приберечь его на потом. Ваггонер понадобится ему, чтобы разделаться с Маргритой Редэвей. Ведь не кто иной, как Ваггонер, торопился тогда на Миссури поскорее добраться до этих женщин, все рвался изнасиловать и убить их. Нет, его он оставит на потом, а эту работу выполнит Топор.
Тревэллион прославился как хороший стрелок, но Топор лучше, он превзошел самого Лэнгфорда Пила.
Хескет заканчивал десерт, когда дверь распахнулась и на пороге появился человек.
— Их нашли! Они живы! С ними все в порядке, и они уже идут сюда!
Сразу же поднялась суматоха, начались бесконечные расспросы, все были возбуждены, а Хескет старательно ловил в этом гуле каждое слово.
— …Они почти уже выбрались. Тревэллион пробил брешь киркой, и только когда хлынул свежий воздух, потерял сознание… Говорят, они пробыли в ловушке много часов.
— Обвал явно подстроили, — сообщил кто-то. — Взрыв прогремел, когда они уже прошли туда.
— Но кто мог подстроить такое? Даже представить невозможно! Кто-то специально пробрался на шахту?
Хескет сидел спиной к говорившему, и их разделяла толпа. Рассказчик явно не видел его, а если и видел, то не соотнес его персону с произошедшими событиями.
Эл сложил салфетку, медленно поднялся и, ни на кого не глядя, вышел. Он не стал дожидаться лифта и отправился пешком по лестнице. Сердце его глухо стучало.
Нельзя маячить в такой момент, не зря говорят — с глаз долой — из сердца вон. Покричат, поволнуются и успокоятся. В Комстоке что ни день, то история, и скоро об этом все забудут.
Интересно, как им удалось обнаружить, что взрыв устроен специально? Ведь он просил сделать так, чтобы это походило на обычный обвал, какие нередко случаются на шахтах и ни у кого не вызывают подозрений. Проклятый Ваггонер все дело испортил. Хескет грязно выругался, чего давно не позволял себе. Проклятый придурок…
Топор, вот кто ему нужен!
Тогда Топор был почти ребенком, но чувствовалась в этом тощеньком шестнадцатилетнем пареньке какая-то жестокая, неукротимая сила, что даже взрослые мужчины на всякий случай обходили его стороной. Однажды кто-то из них отпустил в его адрес презрительное замечание, и он без тени колебания распорол обидчику живот острым арканзасским ножом. Топор быстр и ловок, как дикая кошка, он не знает жалости и любой обидный намек или презрительное слово встречает враждебно.
С годами эти качества не исчезли, только теперь он стал щеголеват, одевался со всей тщательностью, изо всех сил старался походить на джентльмена и одинаково виртуозно управлялся как с револьвером, так и с винтовкой. Его волнистые белокурые волосы всегда тщательно причесаны, а ухоженным ногтям могла бы позавидовать любая барышня.
Хескет медленно кивнул. Да, ему нужен Топор, и никто другой. Только как добраться до него? Как заплатить за работу? Ведь действовать ему придется не в городе, а прямо в этом отеле.
Тревэллион лежал с закрытыми глазами на спине в своей постели. После того как выбрался на воздух, он быстро пришел в себя и теперь чувствовал лишь обычную усталость. Однако сейчас снова вспомнил, как кирка прошла сквозь стену и в образовавшуюся брешь хлынул поток воздуха. Вдохнув полной грудью, он расширил отверстие и, собрав последние силы, поднес к нему Гриту. Только после этого упал без чувств. До него смутно доносился какой-то гул голосов, но подняться он уже не мог. Должно быть, это бред его воспаленного мозга, решил тогда Вэл.
Откопали их без особого труда, в считанные минуты, и, очутившись на свежем воздухе, Тревэллион долго хватал его ртом, не в силах пошевельнуться.
Грита чувствовала себя даже лучше, чем он, ей ведь не пришлось так тяжело и долго работать. Сейчас она в отеле, и с нею Мэри.
Он лежал, закрыв глаза, расслабив каждый мускул своего изможденного тела, и думал.
Кто-то явно пытался уничтожить их обоих. Все продумано как нельзя лучше — заранее выбрано время, просверлены скважины, заложен порох, и тот, кто это подстроил, рассчитывал, что они спустятся в шахту. И потом, эта записка — предостережение об опасности, таящейся в сорок девятом квершлаге… Такое впечатление, что писавший ее нарочно хотел подогреть их любопытство. При такой слоистой, крошащейся породе даже небольшой силы взрыв мог вызвать обширный завал. Их спасло только то, что он нашел кирку, оставленную каким-то забывчивым рабочим.
Но кто это подстроил?
Тревэллион сел на постели. Там, в туннеле, последние удары стоили ему немалых усилий. Смертельная усталость, нехватка кислорода и моральное опустошение — вот все, что он чувствовал, и все же что-то внутри его шевелилось и заставляло снова и снова долбить стену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103