.. И я решил идти туда, куда указывал камень.
Дюжина шагов, еще дюжина... Потом появилась едва заметная тропка: лишь человек, знающий пустыню, как я, мог различить ее. Тропка, длиной всего в каких-нибудь несколько футов, но все же хоть направление какое-то указано. И я пошел по ней, глупо радуясь, будто нашел что-то знакомое, родное, мое.
Остановившись возле гигантского джошуа, я прищурился и огляделся. Ничего, пока ничего! И никого. Но где-то ведь они уже идут, ищут меня...
Сделав маленький глоток из фляжки, я потряс головой, стараясь сбросить с себя оцепенение. Освободиться от тумана в голове. Был еще один способ: прижаться к земле и не поднимать головы...
У моих врагов было преимущество: они передвигались на лошадях и видели далеко впереди.
А у меня — шанс, придававший мне теперь немного больше уверенности. Бандиты не возобновят поиски, пока не позавтракают. Это давало мне по крайней мере час форы, а может быть, и больше.
Древняя тропа, бежавшая передо мной, была не больше шести дюймов шириной, но иногда становилась уже. Индейцы, торившие эту дорожку, шли, ставя одну ступню впереди другой. Я не представлял, куда эта тропинка могла меня вывести, только знал: камни показывали именно это направление, — а потому припустился бежать.
Утренние облака растаяли, солнце начинало припекать. Вдалеке вдруг послышался выстрел. Обнаружили мой след? Я вполне был готов к этому, поскольку следы, конечно, оставил: не по воздуху же летел... Замедлив бег, я свернул с тропы к деревьям джошуа и валунам, пересек небольшую долину, потом, присев на камень, сделал короткую передышку. Но почти сразу же вскочил: камень был настолько раскален, что сидеть на нем было невозможно. Я пошел дальше, выйдя снова на старую тропу: теперь она вроде бы стала более заметной. А обернувшись назад, — о радость! — я не увидел никаких следов, никаких признаков того, что по этому месту кто-то проходил.
Вот наконец укрытие, где можно спрятаться, не опасаясь никого!.. Выбирай любое!..
Я опять споткнулся. Опять плохо соображал, мой рассудок окончательно отказывался мне повиноваться. Спотыкаясь, падая и снова поднимаясь, я, однако, продолжал брести сквозь волны жара.
Но кто это?
Кто-то или что-то... в этих плотных волнах, принесенных солнцем? Щурясь от невыносимого блеска солнца, я пытался разглядеть. Индеец?
Старый индеец?.. Или это видение моего затуманенного сознания? Я остановился. Опять мираж? Индеец в выгоревшей красной рубахе навыпуск. Лоб перехвачен лентой... Или это тюрбан?..
С веревочки на шее свисает плоский камень зеленоватого цвета. Бирюза...
— Кто ты? — Губы отказывались мне повиноваться.
Он поднял руку и молча показал на камни справа от меня. Я посмотрел туда, потом обернулся, чтобы он объяснил мне значение своего знака, но его уже не было.
Сделав несколько шагов к тому месту, где он только что стоял, я издал какой-то неопределенный звук, желая позвать его. Но кого звать — ни индейца... ни следа от него на песке.
Конечно, на такой древней, утоптанной тропе вряд ли может остаться какой-то след.
Внезапно вдалеке послышался крик и следом выстрел. Старый индеец показал именно в ту сторону. Я повернулся и побежал на звук выстрела, к камням, откуда только силы взялись. Но не добежал до них, упал, поднялся и тут увидел небольшую расщелину в скале, залез в нее, забираясь все глубже в приятную прохладу. Почти тотчас в глаза бросилась небольшая выемка, где собралось немного дождевой воды, всего несколько галлонов, но утолить жажду хватит. А вот и кострище... Здесь, в этой расщелине, наверное, горел когда-то костер, освещая эти древние камни.
Я забирался все глубже и глубже. Потрогав пистолет, положил его рядом и лег, отгоняя всеми силами сон. Ждать пришлось недолго. Застучали копыта, чьи-то лошади разбрелись между камнями. Но несколько всадников, видно, тотчас повернули обратно.
— А теперь ты что-то слышишь? — спросил один голос.
— Где? — ответил вопросом другой, из тех, кто остался тут, около расщелины.
— Посмотри вон там! — посоветовал первый.
— Тонио... — еще один, новый голос, третий.
— Да он просто сумасшедший! Ничего не слышу! Вечно он утверждает, будто что-то слышит, что-то видит, а по-моему, все это ему кажется.
— Не думаю, что он мог так далеко забраться, — это снова первый голос. — Несколько миль уже не видно следов, да и не в том он состоянии...
— Я видел следы лошадей позади нас, — снова заметил второй.
— Да, диких. Мне уже доводилось их встречать не менее дюжины раз. Может, их оставила та часть табуна, которую преследовал со своей бандой Вентура? Он говорил, кажется, что гнал их в этом направлении...
Голоса доносились до меня все слабее и слабее, потом и вовсе затихли. Я не шевельнулся, сжимая свой пистолет. В этой расщелине, куда я забрался, и повернуться было негде, хотя справа, там, где было кострище, спокойно могли разместиться два-три человека. Это, конечно, не тайник, просто, наверное, место, где индейцы прятались в случае необходимости от ветра. Входное отверстие было настолько маленьким и узким, что неосведомленный человек не мог даже и предположить, что за ним кто-то скрывается, поскольку таких трещин в скалах поблизости было немало.
Положив голову на руки, я мгновенно уснул и очнулся от холода. Рука, на которой лежала голова, онемела, я потряс ею, стараясь восстановить кровообращение, потом сел и опять стал прислушиваться.
Ни звука. Все тихо. Перевернувшись на спину, я снова погрузился в сон. А когда проснулся, наступило утро. Попив немного воды, я прислонился спиной к шершавой поверхности камня и опять задремал...
Ожидая моего появления, они могли находиться сейчас совсем рядом. Может быть, даже в нескольких милях отсюда, а может, и еще ближе. Но что я точно знал — они наблюдали. Насколько я мог судить, родник Потерянная Лошадь где-то рядом. Когда наступит ночь, выберусь отсюда и продолжу свой путь к горам.
Если идти отсюда на восток, там должен встретиться глубокий каньон. И если туда ведет тропа, а она должна вести, по моим расчетам, туда, я смогу пройти по дну каньона, потом по холмам позади него, заросшим пальмами, потом пересечь долину... И я у своих друзей.
Думать об этом было так просто, гораздо труднее осуществить. Мне предстоял длинный трудный путь. И мои враги могли знать о роднике Потерянная Лошадь, поджидать меня рядом с ним. К тому времени мне уже понадобится вода, чтобы одолеть остаток пути, и я собирался добыть ее.
Если у родника меня будут поджидать один-два человека, что ж, придется вступить в схватку с ними. У меня цел пистолет и к нему есть еще в запасе двадцать четыре патрона: я не собирался играть с ними в бирюльки, слишком много пройдено, но еще больше предстоит пройти по сухой каменистой местности. Мои ноги в ранах, от одежды остались одни клочья, и порой мне казалось, что я схожу с ума... Если они подстерегают меня, а это наверняка так, я убью их. Скольких смогу. В этом не может быть сомнений.
Когда на землю пали первые тени приближающейся ночи, я высунул голову из своего каменного мешка и прислушался. Тишина. Выбравшись, я тронулся в путь. К роднику Потерянная Лошадь.
Оглядываясь по сторонам, я сжимал в руке пистолет, держа его наготове. Моя фляга снова была полна. Я сделал глоток и пошел. Во рту быстро пересыхало, как в самой горячей пустыне, нервы были напряжены до предела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Дюжина шагов, еще дюжина... Потом появилась едва заметная тропка: лишь человек, знающий пустыню, как я, мог различить ее. Тропка, длиной всего в каких-нибудь несколько футов, но все же хоть направление какое-то указано. И я пошел по ней, глупо радуясь, будто нашел что-то знакомое, родное, мое.
Остановившись возле гигантского джошуа, я прищурился и огляделся. Ничего, пока ничего! И никого. Но где-то ведь они уже идут, ищут меня...
Сделав маленький глоток из фляжки, я потряс головой, стараясь сбросить с себя оцепенение. Освободиться от тумана в голове. Был еще один способ: прижаться к земле и не поднимать головы...
У моих врагов было преимущество: они передвигались на лошадях и видели далеко впереди.
А у меня — шанс, придававший мне теперь немного больше уверенности. Бандиты не возобновят поиски, пока не позавтракают. Это давало мне по крайней мере час форы, а может быть, и больше.
Древняя тропа, бежавшая передо мной, была не больше шести дюймов шириной, но иногда становилась уже. Индейцы, торившие эту дорожку, шли, ставя одну ступню впереди другой. Я не представлял, куда эта тропинка могла меня вывести, только знал: камни показывали именно это направление, — а потому припустился бежать.
Утренние облака растаяли, солнце начинало припекать. Вдалеке вдруг послышался выстрел. Обнаружили мой след? Я вполне был готов к этому, поскольку следы, конечно, оставил: не по воздуху же летел... Замедлив бег, я свернул с тропы к деревьям джошуа и валунам, пересек небольшую долину, потом, присев на камень, сделал короткую передышку. Но почти сразу же вскочил: камень был настолько раскален, что сидеть на нем было невозможно. Я пошел дальше, выйдя снова на старую тропу: теперь она вроде бы стала более заметной. А обернувшись назад, — о радость! — я не увидел никаких следов, никаких признаков того, что по этому месту кто-то проходил.
Вот наконец укрытие, где можно спрятаться, не опасаясь никого!.. Выбирай любое!..
Я опять споткнулся. Опять плохо соображал, мой рассудок окончательно отказывался мне повиноваться. Спотыкаясь, падая и снова поднимаясь, я, однако, продолжал брести сквозь волны жара.
Но кто это?
Кто-то или что-то... в этих плотных волнах, принесенных солнцем? Щурясь от невыносимого блеска солнца, я пытался разглядеть. Индеец?
Старый индеец?.. Или это видение моего затуманенного сознания? Я остановился. Опять мираж? Индеец в выгоревшей красной рубахе навыпуск. Лоб перехвачен лентой... Или это тюрбан?..
С веревочки на шее свисает плоский камень зеленоватого цвета. Бирюза...
— Кто ты? — Губы отказывались мне повиноваться.
Он поднял руку и молча показал на камни справа от меня. Я посмотрел туда, потом обернулся, чтобы он объяснил мне значение своего знака, но его уже не было.
Сделав несколько шагов к тому месту, где он только что стоял, я издал какой-то неопределенный звук, желая позвать его. Но кого звать — ни индейца... ни следа от него на песке.
Конечно, на такой древней, утоптанной тропе вряд ли может остаться какой-то след.
Внезапно вдалеке послышался крик и следом выстрел. Старый индеец показал именно в ту сторону. Я повернулся и побежал на звук выстрела, к камням, откуда только силы взялись. Но не добежал до них, упал, поднялся и тут увидел небольшую расщелину в скале, залез в нее, забираясь все глубже в приятную прохладу. Почти тотчас в глаза бросилась небольшая выемка, где собралось немного дождевой воды, всего несколько галлонов, но утолить жажду хватит. А вот и кострище... Здесь, в этой расщелине, наверное, горел когда-то костер, освещая эти древние камни.
Я забирался все глубже и глубже. Потрогав пистолет, положил его рядом и лег, отгоняя всеми силами сон. Ждать пришлось недолго. Застучали копыта, чьи-то лошади разбрелись между камнями. Но несколько всадников, видно, тотчас повернули обратно.
— А теперь ты что-то слышишь? — спросил один голос.
— Где? — ответил вопросом другой, из тех, кто остался тут, около расщелины.
— Посмотри вон там! — посоветовал первый.
— Тонио... — еще один, новый голос, третий.
— Да он просто сумасшедший! Ничего не слышу! Вечно он утверждает, будто что-то слышит, что-то видит, а по-моему, все это ему кажется.
— Не думаю, что он мог так далеко забраться, — это снова первый голос. — Несколько миль уже не видно следов, да и не в том он состоянии...
— Я видел следы лошадей позади нас, — снова заметил второй.
— Да, диких. Мне уже доводилось их встречать не менее дюжины раз. Может, их оставила та часть табуна, которую преследовал со своей бандой Вентура? Он говорил, кажется, что гнал их в этом направлении...
Голоса доносились до меня все слабее и слабее, потом и вовсе затихли. Я не шевельнулся, сжимая свой пистолет. В этой расщелине, куда я забрался, и повернуться было негде, хотя справа, там, где было кострище, спокойно могли разместиться два-три человека. Это, конечно, не тайник, просто, наверное, место, где индейцы прятались в случае необходимости от ветра. Входное отверстие было настолько маленьким и узким, что неосведомленный человек не мог даже и предположить, что за ним кто-то скрывается, поскольку таких трещин в скалах поблизости было немало.
Положив голову на руки, я мгновенно уснул и очнулся от холода. Рука, на которой лежала голова, онемела, я потряс ею, стараясь восстановить кровообращение, потом сел и опять стал прислушиваться.
Ни звука. Все тихо. Перевернувшись на спину, я снова погрузился в сон. А когда проснулся, наступило утро. Попив немного воды, я прислонился спиной к шершавой поверхности камня и опять задремал...
Ожидая моего появления, они могли находиться сейчас совсем рядом. Может быть, даже в нескольких милях отсюда, а может, и еще ближе. Но что я точно знал — они наблюдали. Насколько я мог судить, родник Потерянная Лошадь где-то рядом. Когда наступит ночь, выберусь отсюда и продолжу свой путь к горам.
Если идти отсюда на восток, там должен встретиться глубокий каньон. И если туда ведет тропа, а она должна вести, по моим расчетам, туда, я смогу пройти по дну каньона, потом по холмам позади него, заросшим пальмами, потом пересечь долину... И я у своих друзей.
Думать об этом было так просто, гораздо труднее осуществить. Мне предстоял длинный трудный путь. И мои враги могли знать о роднике Потерянная Лошадь, поджидать меня рядом с ним. К тому времени мне уже понадобится вода, чтобы одолеть остаток пути, и я собирался добыть ее.
Если у родника меня будут поджидать один-два человека, что ж, придется вступить в схватку с ними. У меня цел пистолет и к нему есть еще в запасе двадцать четыре патрона: я не собирался играть с ними в бирюльки, слишком много пройдено, но еще больше предстоит пройти по сухой каменистой местности. Мои ноги в ранах, от одежды остались одни клочья, и порой мне казалось, что я схожу с ума... Если они подстерегают меня, а это наверняка так, я убью их. Скольких смогу. В этом не может быть сомнений.
Когда на землю пали первые тени приближающейся ночи, я высунул голову из своего каменного мешка и прислушался. Тишина. Выбравшись, я тронулся в путь. К роднику Потерянная Лошадь.
Оглядываясь по сторонам, я сжимал в руке пистолет, держа его наготове. Моя фляга снова была полна. Я сделал глоток и пошел. Во рту быстро пересыхало, как в самой горячей пустыне, нервы были напряжены до предела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116