Они люди неплохие и до сих пор не испытывали в жизни никаких затруднений. Но времена меняются, и не все они могут понять, что происходит вокруг. Ты, наверное, малыш, слышал разговоры о бобровых шкурах? Когда выходцы из Франции сменили бобровые шапки на шелковые шляпы, торговля этим товаром пошла на убыль, и больше не стало смысла охотиться на бобров.
Некоторые думают, заблуждаясь, что в горах живет стадо огромных неотесанных охотников. Но ведь мы-то с тобой знаем, что это не так. В охотники всегда шли люди проницательные, потому что, если у тебя есть голова на плечах, ты сообразишь, что это самый быстрый способ разбогатеть. Хотя и не самый безопасный.
Ну, а когда цены на бобров упали, что оставалось делать этим людям? Не наниматься же убойщиками скота? Некоторые, такие, как Джин Смит или Эрвин Янг, пришли в город. Почти без гроша в кармане. Но они отличались сообразительностью. Кто-то из них женился на испанках, прочно осел здесь, в Мехико, но, что бы эти люди ни делали, они всегда занимались бизнесом. Пооткрывали лавки, банки, пристрастились к выращиванию лимонов, апельсинов и винограда, из которого стали гнать вино. Земля тогда была дешевой, и они скупали землю.
Ну, а мисс Нессельрод добилась успеха в городе. Обаятельная, легкая в общении, она ладила с людьми. Мужчины ведь любят поболтать с хорошенькой женщиной, похвалиться перед нею своими успехами. А она частенько сиживала у них на патио, — и так мило, со своей неотразимой улыбкой на лице внимательно слушала их.
Келсо теперь подался на земли Мазелод, а я решил остаться здесь. Знаешь почему? Одна из причин проста: хотелось узнать поподробнее, что тут происходит.
Конечно, по сравнению с мисс — я мелкая сошка, но и я, понимаешь, многое замечаю. Одно время, гляжу, начала она худеть, кожа да кости остались. Прежде, помню, как ни придешь, всегда поит кофе, правда, никогда не предлагает обедать. Я долго не мог понять, в чем тут дело, пока наконец не осенило: да ведь она надломилась, бедняжка, ее поддерживала лишь неистребимая сила духа. У нее оставалось, наверное, несколько долларов — все было вложено в рискованное предприятие, будь оно проклято! И никому ни слова жалобы! Но однажды, чтобы мисс не догадалась о моем присутствии, я спрятал лошадь за воротами ее дома и подошел тихо к оконцу. И увидел, как она держала в руках деньги: крохотную пачечку, там было не более десяти-двенадцати долларов! И, кусая губы, все считала и пересчитывала их, замерев, словно статуэтка.
Тогда я постучался, она открыла, пригласила войти и, как всегда, предложила кофе. Улыбаясь, рассказала о своей идее — ее тогда обуревало желание открыть книжную лавку...
— Но вы говорили, что у нее не было денег, — заметил я.
Финней рассмеялся.
— Как я тебе уже сказал, эта женщина — железная. У нее вместо нервов канаты. Да, она была на грани банкротства, и это стало ее последней картой, на которую она все же решила поставить.
Утром следующего дня мисс Нессельрод отправилась к Абелю Стерну, очень умному человеку, заработавшему тут столько денег, что теперь он не знает, куда их девать.
Пришла к нему и рассказала, что задумала открыть книжную лавку. Но пока вложенные деньги не сделают оборот, она-де не может себе этого позволить. Но хочет открыть лавку теперь, немедленно.
И что ты думаешь? Она вышла от Абеля с кредитом и несколькими книгами для своего будущего магазина!
Лавка открылась и очень скоро стала местом встреч старых охотников, да и не только их. Ведь у мисс Нессельрод всегда можно купить книги, журналы и даже газеты, узнать любую новость.
Стерн не торопил ее с возвратом кредита, и мисс Нессельрод продолжала трудиться. Через шесть месяцев — к этому времени она прожила в Лос-Анджелесе целый год — вернулся из Китая ее корабль. И, представляешь, шкурки были проданы по цене, в десять раз превосходящей первоначальную. Мисс Нессельрод расплатилась со Стерном, и у нее еще кое-что осталось.
После этого она завезла в лавку массу новых книг, журналов и другой всякой всячины, а потом отправилась на побережье помогать мне закупать бобров, воловьи шкуры и еще много чего прочего.
Мисс Нессельрод ездила на отдаленные ранчо, где всегда в избытке разный товар, и скупала его там по очень низкой цене. Потом грузила эти свои покупки на корабль.
Она продолжала жить, как привыкла, не гнушаясь любой работы, с дружелюбной улыбкой, глядя на мир широко открытыми, честными глазами. И сейчас у нее уже приличная недвижимость — здание книжного магазина, еще одно строение неподалеку, небольшое ранчо, лошади, стада коров. Ты бы посмотрел, малыш, как ловко она управляется со своей лавкой, будто это не лавка, а целый банк!
— Очень рад, — признался я чистосердечно. — Мне так нравится мисс Нессельрод.
— А сюда меня привело вот что, — улыбнулся Финней. — Она хочет, чтобы ты приехал в Лос-Анджелес, потому и послала меня за тобой.
Глава 17
— В Лос-Анджелес? — переспросил я неуверенно. — Не знаю... А как же мой дедушка? Он ведь там...
Финней положил руки на стол.
— Знаешь, я тоже спросил мисс Нессельрод об этом, а она ответила: он думает, что его внук погиб... Вообще-то у твоего деда дом в городе, но почти все время он проводит на своих фазендах. А когда приезжает в Лос-Анджелес, скачет по улицам в окружении доброго десятка слуг, словно король.
Джакоб снял ботинок и поставил его на пол рядом с собой.
— Мисс Нессельрод станет всем говорить, что ты ее дальний родственник с восточного побережья. У нее немало знакомых судовладельцев, капитанов кораблей. Можно сказать, ты только что прибыл с одним из них...
И вдруг мне ужасно захотелось увидеть мисс Нессельрод. Она была так добра ко мне во время путешествия, знала отца, хотя очень недолго. И отец уважал ее.
К тому же она была необычной женщиной, не похожей на других. Я прекрасно помнил индейца, которого она застрелила. Тогда впервые я почувствовал себя не одиноким.
— Мисс Нессельрод очень волнует твое образование, — продолжал Финней. — Она говорила, что обещала твоему отцу присмотреть за тобой, если... с ним что-нибудь случится.
— Мне нравится здесь, — вопреки своему желанию поехать в город упрямо твердил я.
— Послушай-ка, Ханни, но ты ведь не индеец! Да, пока тебе здесь хорошо, но что будет, когда ты повзрослеешь? Твой отец был образованным человеком и мог отправиться, куда только его душа пожелает, и заниматься любым делом. А ты?.. Ты не индеец и при такой жизни обречен на одиночество. Поезжай-ка в Лос-Анджелес, Ханни, поговори с мисс Нессельрод. Если захочешь вернуться, никто не будет держать тебя.
— Мне нравится здесь, — упрямо твердил я, — многие вещи в доме принадлежали моему отцу...
— Оставь их здесь. Я попрошу пожилого джентльмена из лавки, а ты — своих друзей индейцев, чтобы они тут присмотрели за домом.
— Да они не ходят сюда. Боятся.
— Боятся? Чего?
— Говорят, это дом Тэквайза, и, если я в нем живу, значит, тоже обладаю какой-то особой силой.
Финней ничего не слыхал про легенду о Тэквайзе, и я рассказал ему то немногое, что было известно мне самому. Он слушал с интересом, а потом подвел итог:
— Я никогда не смеюсь над суевериями. По-моему, во всех этих историях всегда содержится крупица истины. — Финней снял второй ботинок, поставив рядом с первым. — А раз так, малыш, значит, и беспокоиться нечего:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116