Он укрывался среди деревьев, а перед ним расстилалось несколько квадратных акров наилучшего техасского пастбища. На самом деле трава — очень ненадежная вещь. Иные годы бывают хорошими, а в иные она не прокормит даже кузнечика. Этот год выдался подходящим, и, несмотря на присутствие скота, травяной покров все еще держался.
В дюжине ярдов друг против друга располагалось два навеса. Горел костер, над ним висел котелок, а на углях стояли кофейник и сковородка. На натянутой между деревьями веревке сушилось несколько пар кальсон и нижних рубах. А на земле, заложив руку за голову и надвинув шляпу на лицо, растянувшись, дремал на утреннем солнце мужчина.
Рядом стояли две оседланные лошади и мой конь — без седла. Мое седло осталось там, куда я его засунул — под большим валуном, возле которого я вчера ночевал. Придет время, я заберу его оттуда.
Я лежал, зачарованный представшей передо мной картиной. Еще один человек, находившийся слишком далеко от меня, чтобы его рассмотреть, вышел из-под навеса и принялся точить бритву. Судя по всему, где-то на столбе висело зеркало, потому что он встал там и начал бриться. Меня одолевало болезненное искушение слегка выбить из них пыль при помощи своего винчестера, но я поборол это желание.
Разглядывая стадо, я приблизительно оценил его в несколько сот голов. Даже издалека животные выглядели хорошо упитанными.
Ну, вот я и здесь, однако никаких определенных планов насчет того, что предпринять, у меня не возникало. И я решил прежде всего вернуть своего коня — или обзавестись другим — и подготовиться вести отряд, когда тот появится.
Спустившись с холма, я пробрался к реке и тщательно изучил обстановку. Здесь Лльяно оказалась широкой, но зато мелкой. Попытаться забрать коня при свете дня — все равно что напроситься на неприятности, чего мне совсем не хотелось, поэтому лучше всего спокойно залечь где-нибудь поблизости и наблюдать, как будут развиваться события. Укрывшись в густом кустарнике возле огромного, давно упавшего дерева, я почти не видел лагеря, зато мог слышать голоса. Только иногда мне удавалось разобрать слова.
— …тонио по делам. Видимо, мы погоним… к реке Гваделупа, — произнес явно брившийся — именно так звучит речь, когда скоблишь щеку.
В ответ что-то пробормотали, чего я не разобрал, а потом собеседник ему возразил:
— …не нравится. — Голос окреп и стал громче. — Говорю тебе, он не один. Ты знаешь Бэлча? Ну, так я знаю. Он хуже самого черта! И если схватит тебя, то доведет не дальше, чем до ближайшего дерева! Клянусь, пора сматываться!
Потом еще бормотание. Вместе с эмоциями повышались и их голоса.
— А что стало с Ларедо? Ты видел его? А Сонору? Мы нанимались перегнать коров. А теперь, смотри, что получается?
От реки донесся неясный звук, и, вытянув шею, я увидел, как к берегу, шатаясь, подошел человек, рухнул на песок и припал к воде, как собака, встав на четвереньки.
Подняв голову, он издал хриплый, приглушенный крик.
— Кто это, черт побери? — воскликнул один.
А потом я услышал, как они побежали.
Они появились на берегу примерно в шестидесяти ярдах от кустов, где залег я. Остановившись, присмотрелись и, бросившись в воду, направились к раненому. Видимо, до своих добрался один из тех двоих, в которых я стрелял ночью.
Парни опустились возле него на колени, а я быстро вскочил и соскользнул с берега в воду. Двигаясь очень осторожно и стараясь не издавать ни звука, я пересек Лльяно.
Они стояли спиной ко мне, оба на коленях возле раненого. Сейчас они поднимут его на ноги и попытаются доставить в лагерь.
Я выполз на противоположный берег. На краю лагеря остановился и огляделся… Никого. Быстро пересек лагерь, направляясь к оседланным лошадям. Моего коня привязали к жердям загона. Я взял его за веревку и прихватил одну из оседланных лошадей, затем отвязал и отогнал другую.
Она отошла на несколько шагов и, остановившись, оглянулась назад. Я не видел реки, но слышал ее течение и, ведя за собой двух лошадей, опять пересек лагерь.
На едва тлеющих углях стояла сковорода с беконом, который для кого-то держали теплым. Я взял несколько ломтиков и съел, потом поднял кофейник и прямо через край напился горячего кофе.
Усевшись на чалую и ведя в поводу своего коня, направился обратно к Лльяно. Глянув вверх по течению, обнаружил, что раненый исчез с берега. Поэтому я переехал реку верхом и двинул на север, туда, где припрятал свое седло.
В мои планы не входило красть чужого коня и уж тем более седло. Я мог выстрелить в человека, однако украсть у него седло — совершенно другое дело. Добравшись до валуна, под которым лежала моя собственная упряжь, я спешился, оседлал своего коня и отогнал чалую.
Удобных переправ через Лльяно немного, потому что вдоль берегов вздымаются высокие утесы и местность вокруг сильно пересечена. Забравшись на гору повыше, я посмотрел на север. Никаких признаков Бэлча или майора.
Двигаясь на запад по течению Лльяно, я отыскал брод, где мог пересечь реку. Перебрался на другой берег и направился к пастбищу скотокрадов, петляя между разбросанными дубами и кедрами. Наткнувшись на нескольких коров, я принялся сгонять их в стадо, чтобы направить в сторону главного перевалочного пункта юго-восточнее их лагеря.
Если судить по тому, как с ним обращались, человек, которого я подстрелил прошлой ночью, был, кажется, ранен в бедро. Возможно, он способен держаться в седле.
Неожиданно я забеспокоился.
А где сам Близнец Бейкер?
В лагере его не оказалось. Я слышал какой-то разговор о Сан-Антонио, да и Лиза упоминала, что он частенько туда наведывался. Не там ли он сейчас?
Держась поближе к скалам и кустам, я подбирался к перевалочному пункту. Поскольку Бейкер, видимо, сам крал скот, то в лагере находились лишь его работники — всякий сброд, набранный им для последнего перегона.
Последние события наверняка круто изменили планы Близнеца. Обнаружились его кражи, освобождена Энн Тимберли, он точно знал, что я преследую его, и послал Ларедо и Дэвиса остановить меня — хотя бы на то время, пока отгонит скот… Известно ли ему, что их постигла неудача?
Все выглядело как-то неопределенно. И тот факт, что Бейкер находился вне поля зрения, вовсе не означал, что его нет где-то поблизости. В любой момент он мог взять меня на мушку своего винчестера… А стрелять он умел!
Но где Бэлч и остальные? Не вернулись ли они все назад? Не остался ли я один в своем стремлении вернуть скот?
Чем больше я раздумывал, тем меньше мне все это нравилось.
Не послал ли Розитер за своими людьми, чтобы вернуть их обратно? Знал ли Близнец, что, среди прочих, крадет скот у своего отца?
По реакции Барби-Энн стало ясно, что она понятия не имела о том, что Джон Бейкер ее брат, или о том, что у нее вообще есть брат. Ее поразили и смутили расплывчатые слова отца, и она была не в состоянии понять, о чем он говорил.
Меня же беспокоило, не оказался ли я снова один. Обреченный судьбой на одиночество!
Я вжался в тень обрыва. С того места, где стоял мой конь, я видел равнину, на которой пасся скот, и, оказывается, не я один сгонял его в стадо. Несколько ковбоев, работавших умело и быстро, собирали коров. Они прочесывали проломы на севере и западе, действуя быстро, тщательно, и направляли животных не на юго-восток, как я ожидал, а прямо на восток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57