Он, стоял огромный и могучий, чистый от всей
грязи слов, которая налипала на него, как будто впервые он позволял
смотреть на себя человеку. Черные тени гигантских деревьев сплелись
с маленьким кустарником, в лунном свете равномерно покачивалось
кружево папоротников, и во мрачной глубине холодно мерцали синие
огоньки. Уинки сидел, не шевелясь, чтобы не нарушать эту беззвучную
песню, которая захватила его, захлестнула и понесла в странном и
неподвижном танце. Кольца дыма свивались и развивались, словно
образовывая на мгновение надписи на неведомых языках, рисуя что-то,
о чем-то говоря...
Покурив, он встал, легко сбежал с откоса дороги и вошел в лес.
Фрагмент 2
Уинки поудобнее устроился на мягком мху, привалился спиной к
шершавой коре дерева и облегченно вздохнул. Тянуться за сумкой ему
было лень, и он начал прикидывать, через какое время он сможет без
особого ущерба для своего блаженства достать оттуда сигарету. Не
успев закончить эти приятные размышления и повиновавшись наконец
своему туманному чутью, он поднял-таки голову и посмотрел вверх. Не
то чтобы он особо удивился, скорее он воспринял увиденное как
должное. Во всяком случае зрелище, представшее перед его глазами,
его явно не испугало. Откровенно говоря, он даже словил на этом
определенный кайф, ибо рано или поздно ожидал чего-нибудь
подобного. К таким вариациям на тему реальности он был привычен с
детства. Однако, это помогло ему отвлечься от блаженного созерцания
носков своих ботинок. Рискуя вывихнуть себе какую-нибудь из
конечностей, он потянулся к сумке, закурил, и только тогда перевел
взгляд на висящего слева от него человека.
Прикид того находился именно в той стадии поношенности, которая
позволяла заподозрить в нем коренного обитателя леса. А был
повешенный лет этак сорока, с окладистой черной бородой, и взгляд
его, спокойный и доброжелательный, был направлен на Винкля. По его
виду никак нельзя было сказать, что он испытывает какое-либо
неудобство от своего положения, и только узел грубой веревки,
торчавший за его затылком, и малость неестественная посадка головы
наводили на мысль, что человек этот, мягко говоря, мертв.
Уинки терпеливо курил, не сводя глаз с повешенного, тот висел себе
и смотрел на Уинки. Где-то вдалеке послышался одинокий звук
скрипки: неведомый скрипач методично играл гаммы, сначала плавные,
потом все более и более отрывистые, затем замолчал и начал играть
какую-то неопределенную мелодию, судя по которой он был человеком,
не лишенным странностей. Звук скрипки резко оборвался, и Уинки
задумчиво выпустил струю сизого дыма.
- А что это он перестал играть? - спросил он.
Висельник укоризненно повращал глазами.
- Так ведь это Эмуукский скрипач, - сказал он приятным хрипловатым
тенорком, словно бы заржавевшим от долгого неупотребления. Уинки
не стал интересоваться дальнейшими особенностями стиля лесных
музыкантов, а, помолчав немного, осведомился:
- Ну, как висится?
- Да хорошо, в общем-то, - охотно ответил висящий, - вишу, все
видно, все слышно, спокойно, никто думать не мешает.
Только вот иногда пить охота, так ведь и дождь временами идет,
глядишь, и напьешься вволю.
Уинки вытащил из сумки еще одну сигарету, потом спохватился и
спросил:
- Курить хочешь?
- Спасибо, только мне курить как-то без кайфа, - подумав, сказал
висящий с оттенком легкой грусти в голосе, и добавил:
- Да меня, откровенно говоря, и нет вовсе.
Дым синими струйками вился в неподвижном пушистом воздухе. Вдали
за деревьями мерцало зеленое пламя.
Фрагмент 5
Подходя к поляне, он заметил, что черные, странных очертаний
деревья почти совсем скрывали от него происходящее. И даже о том,
что перед ним поляна, он только догадывался по всплескам голубого
сияния и звучанию инструментов. Звучали они превосходно:
торжественные, полные скрытой мощи, органные аккорды наплывали на
мелодию скрипок, мощно пели флейты, и только время от времени
странным диссонансом ухал паровой молот. Уинки так и не смог себе
до конца уяснить, чем же хорош этот Бискайю Фрумпельх -
непревзойденный мастер игры на Хаммондском паровом молоте, хотя
именно о нем шептали афиши, развешенные на каждом информационном
дереве и тщательно выписанные на боках неповоротливых
сырвуйстверей:
Электрических симфоний
Эмуукский Регальный Оркестр
АБНУЦЕАЛА
исполняет третью симфонию ля мажор
Теофилиуса Сюртескьера
при участии неповторимого
Бискайю Фрумпельха
В Х О Д О Б Я З А Т Е Л Е Н
Уинки не решился не выполнить это странное предупреждение, ибо
теперь, подходя ближе к поляне, увидел, что кроме оркестра там
никого не было. Но сам оркестр представлял из себя такое странное
зрелище, что Уинки сразу забыл о видимом отсутствии слушателей,
предоставив глазам своим всласть вкусить радость созерцания.
Оркестр, освещенный приятным голубым светом, был погружен в пучину
исполнения. Смычки скрипачей слаженно пилили воздух, время от
времени касаясь струн, что производило потрясающий звуковой эффект;
контрабасист - краснощекий толстяк в декольтированном сзади розовом
фраке - с такой энергией щипал струны своего огромного контрабаса,
что, казалось, готов был выщипать их до основания.
То, что инструмент его пытался время от времени превратиться в
молодое деревце, о чем неоспоримо свидетельствовали зеленые
листочки, прорезавшиеся на грифе, когда контрабас замолкал, ничуть
его не смущало.
Перед каждым музыкантом возвышалось странное сооружение, похожее на
бред умирающего паука-сюрреалиста. Вглядевшись, Уинки понял, что
эти конструкции выполняют, в основном, роль подставок для нот,
страницы которых переворачивали порхавшие в воздухе огромные яркие
бабочки. Наверху у каждой такой подставки красовалась подзорная
труба, а проследив, куда были направлены эти не совсем подходящие
для симфонического оркестра приспособления, Винкль увидел главную
фигуру вечера: на замшелом пеньке, чуть возвышаясь перед оркестром,
находился маленький человек, в котором по буйству движений можно
было угадать дирижера. Он метался по своему пню, размахивая руками,
подпрыгивая и хватаясь за голову, он дирижировал всем, чем мог:
ногами, руками, головой, и даже, казалось, фалдами сюртука.
Уинки попытался отыскать глазами паровой молот, столь
разрекламированный в афише, но огромный ствол дерева заслонял от
него именно этот угол поляны. Подвинувшись вправо, он наступил на
чью-то ногу.
- Простите, - рассеяно пробормотал он, пытаясь все-таки разглядеть
сквозь густую листву виртуоза-молотобойца.
- Что вы, что вы, - возбужденно прошептал кто-то из тьмы и безо
всякой паузы продолжил: - А что, вам нравится?
Винкль поморщился, ибо не всегда любил слушать и разговаривать
одновременно, однако, понимая, что молчанием не отделаться,
ответствовал:
- Да, это весьма круто! - продолжая наблюдать за знаменитым паровым
молотистом, который в это время пришел в совершенный
исполнительский экстаз, и, судя по всему, пытался засунуть голову
между молотом и наковальней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17