Начальником группы был назначен геолог Вебер. Намечалась посылка и второй партии. Немедленно приступили к сборам. Вечером засели писать официальные донесения и письма к родным к друзьям.
В письме к жене от 22 июля 1901 года Макаров писал: «Широта 74 o 41', долгота 54 o 23'. Мы вошли под берегом Новой Земли в торосистое поле в то время, когда оно было случайно в периоде ослабления; но затем оно пришло в состояние сжатия, и мы едва можем в нем пошевельнуться. Все зависит от ветра. Если будет свежий норд-ост, то льдина может ослабнуть в своем сжатии, и мы быстро освободимся. Но вот уже почти месяц, и таких условий пока не наступало… Через месяц могут грянуть морозы (и теперь по ночам иногда 3 o мороза). Необходимо подумать о том, как снять с «Ермака» экипаж, поэтому я посылаю две партии… Необходимо уговорить Витте, чтобы он устроил посылку ледокола Э 2 и парохода «Рюрик» к границе постоянных льдов, снять экипаж… надо снимать команду в начале сентября, ибо позже будет труднее…
Я совершенно здоров, но сильно озабочен участью «Ермака». Напрягаю все силы, чтобы найти выход. Пробиваясь с ледоколом, прилагаю все мое искусство и всю мою энергию. Результатов нет, и мы нисколько не двигаемся. Эта работа вовсю без результатов в высшей степени тяжела и физически и психически. Неделю тому назад это у меня отозвалось на неправильной работе сердца, но я сейчас же бросил курить и пить кофе… И теперь я опять здоров. Как это будет грустно бросить «Ермак»! И еще будет грустней остаться здесь на зиму…"153
Ледовая обстановка, сложившаяся в 1901 году у берегов Новой Земли, была исключительно неблагоприятной. Никогда не наблюдалось здесь ничего подобного. Вместо обычно дувших здесь в это время года восточных ветров целый месяц упорно держались западные, нагнавшие столько льда и «наторосившие», по словам Вебера, такую кашу, что ее надо сначала видеть, а потом уж винить «Ермак». Температура поверхностного слоя воды вместо +4, +6 была отрицательной. «Со стороны глядя, — заносит Вебер в дневник, — дело выходит позорное: начать работу с полуострова Адмиралтейства и, не подойдя к нему, застрять, притом не на мели или камнях, но во льду (ледокол!). Но если посмотреть, что проделала с ним природа, то придется оправдать судно и руководителей экспедиции».
Между тем жизнь на корабле шла обычным порядком: все занимались своими делами, готовились к ледовому пешему походу на Новую Землю, читали книга с описанием полярных путешествий и со все возрастающим нетерпением ждали одного — «раздвижки льдов». А сам Макаров производил опыты. Из кусков листового железа, отшлифованного и неотшлифованного, он сделал две модели парохода и испытывал их в корыте с водой и льдом, чтобы определить, облегчит ли отшлифовка листов обшивки продвижение ледокола в сжатом льду.
Все уже было готово к двум пешим экспедициям на Новую Землю, написаны донесения и письма, уменьшен суточный рацион и продумана подготовка к предстоящей зимовке, когда вдруг неожиданно пришло освобождение. 6 августа в три часа вахтенный заметил, что лед как будто тронулся. Стали проверять. Средством проверки служил шпагат с колышком, спущенный с борта судна на лед и там закрепленный. Взглянули на шпагат и убедились, что за время последней вахты он немного натянулся. Сообщили командиру. Осмотрев лед, Васильев приказал будить команду и немедленно разводить пары. На палубе показался адмирал. Он был спокоен и не проявлял никаких признаков радости. «Может быть, начавшаяся передвижка так же неожиданно кончится и лед снова сожмет корабль», — думал он.
Но лед расходился по-настоящему. Все шире становились полыньи, черными лентами извивались появившиеся во льду каналы, то и дело раздавался треск лопавшихся льдин.
В пятом часу утра «Ермак» шел полным ходом, но уже не к берегам Новой Земли, а к загадочной Земле Франца-Иосифа, где не побывало еще ни одно русское судно154. Путешествие это предпринималось взамен неудавшегося рейса на Енисей. От Земли Франца-Иосифа решено было идти к мысу Ледяному на Новой Земле, а потом, если позволят условия, на Шпицберген, производя по пути научные исследования.
День 6 августа был незабываемым для всех участников похода. «Мы были выпущены на свободу и, выйдя изо льда, испытывали то же, что выпущенные из тюрьмы», — замечает Вебер. В этой ледовой тюрьме путники находились двадцать дней.
На третий день похода в туманной мгле стали вырисовываться очертания угрюмого архипелага. Многие, выходя на палубу и всматриваясь вдаль, спрашивали: где же земля? И в самом деле, Земля Франца-Иосифа не похожа на землю. Скорее это какой-то грандиозный ледяной купол, поражающий своей суровостью даже видевшего всякие виды полярника. Земля Франца-Иосифа — подлинная Арктика. Чем ближе подходил к ней «Ермак», тем чаще встречались огромные плавающие ледяные горы, айсберги, особенно много их нагромоздилось у мыса Флора.
Ледокол вступил в полосу льда, не испытавшего, по-видимому, сжатия. Льдины гладкие, без нагроможденных на них барьеров, не то, что у Новой Земли.
«Ермак», легко и свободно расталкивая лед, пробирался к берегу. По временам встречались более тяжелые, торосистые поля, но и они не были сколько-нибудь серьезным препятствием.
На другой день поутру «Ермак» взял курс на северные новоземельские берега. Почти весь день он пробивался через сплоченные плавучие льды, по-прежнему периодически делали станции и производили океанографические наблюдения. Вблизи Новой Земли, у мыса Нассау, ледокол встретил такие тяжелые льды, что Макаров, учтя недавний урок, решил вернуться к Земле Франца-Иосифа. Попытка обогнуть мыс Желания и пройти в Карское море не удалась.
Секретная записка, оставленная Макаровым перед уходом в плавание, заканчивалась такими словами: «…Единственное побуждение, которое толкает меня на север, есть любовь к науке, желание раскрыть те тайны, которые природа скрывает от нас за тяжелыми ледяными преградами». Раскрыть тайны, думал Макаров, это значит надежно обследовать и изучить незнакомые раньше никому места, открыть новые земля. Он не без основания предполагал наличие в отдаленных районах Арктики неизвестных еще земель и островов. Во время второго ледового плавания «Ермака» Макарову показалось, что он увидел такую землю в западном направлении от Шпицбергена, но разглядеть ее тогда как следует не удалось.
Теперь у Макарова были вполне серьезные основания предполагать наличие не открытых еще земель к востоку от земли Франца-Иосифа. О существовании их можно было догадываться по целому ряду признаков. В оставшейся после Макарова рукописи, относящейся к плаванию 1901 года, можно прочесть: «Места к востоку от Земли Франца-Иосифа мне представляются особенно интересными, так как есть некоторая вероятность найти там острова. Мне кажется, что если бы там не было островов, то в пролив между северной оконечностью Новой Земли и Землей Франца-Иосифа должен бы направляться довольно значительный поток полярных льдов. Между тем, этого нет, и корабль Вайпрехта „Тегетгоф“ несло первоначально на северо-восток вдоль Новой Земли, а потом уже двинуто на запад к южной оконечности Земли Франца-Иосифа"155.
Спустя тридцать четыре года предположение Макарова подтвердилось. В 1935 году советской экспедицией на ледоколе «Садко» в указанном Макаровым месте был открыт остров, названный в честь первым увидевшего этот остров участника экспедиции — островов Ушакова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
В письме к жене от 22 июля 1901 года Макаров писал: «Широта 74 o 41', долгота 54 o 23'. Мы вошли под берегом Новой Земли в торосистое поле в то время, когда оно было случайно в периоде ослабления; но затем оно пришло в состояние сжатия, и мы едва можем в нем пошевельнуться. Все зависит от ветра. Если будет свежий норд-ост, то льдина может ослабнуть в своем сжатии, и мы быстро освободимся. Но вот уже почти месяц, и таких условий пока не наступало… Через месяц могут грянуть морозы (и теперь по ночам иногда 3 o мороза). Необходимо подумать о том, как снять с «Ермака» экипаж, поэтому я посылаю две партии… Необходимо уговорить Витте, чтобы он устроил посылку ледокола Э 2 и парохода «Рюрик» к границе постоянных льдов, снять экипаж… надо снимать команду в начале сентября, ибо позже будет труднее…
Я совершенно здоров, но сильно озабочен участью «Ермака». Напрягаю все силы, чтобы найти выход. Пробиваясь с ледоколом, прилагаю все мое искусство и всю мою энергию. Результатов нет, и мы нисколько не двигаемся. Эта работа вовсю без результатов в высшей степени тяжела и физически и психически. Неделю тому назад это у меня отозвалось на неправильной работе сердца, но я сейчас же бросил курить и пить кофе… И теперь я опять здоров. Как это будет грустно бросить «Ермак»! И еще будет грустней остаться здесь на зиму…"153
Ледовая обстановка, сложившаяся в 1901 году у берегов Новой Земли, была исключительно неблагоприятной. Никогда не наблюдалось здесь ничего подобного. Вместо обычно дувших здесь в это время года восточных ветров целый месяц упорно держались западные, нагнавшие столько льда и «наторосившие», по словам Вебера, такую кашу, что ее надо сначала видеть, а потом уж винить «Ермак». Температура поверхностного слоя воды вместо +4, +6 была отрицательной. «Со стороны глядя, — заносит Вебер в дневник, — дело выходит позорное: начать работу с полуострова Адмиралтейства и, не подойдя к нему, застрять, притом не на мели или камнях, но во льду (ледокол!). Но если посмотреть, что проделала с ним природа, то придется оправдать судно и руководителей экспедиции».
Между тем жизнь на корабле шла обычным порядком: все занимались своими делами, готовились к ледовому пешему походу на Новую Землю, читали книга с описанием полярных путешествий и со все возрастающим нетерпением ждали одного — «раздвижки льдов». А сам Макаров производил опыты. Из кусков листового железа, отшлифованного и неотшлифованного, он сделал две модели парохода и испытывал их в корыте с водой и льдом, чтобы определить, облегчит ли отшлифовка листов обшивки продвижение ледокола в сжатом льду.
Все уже было готово к двум пешим экспедициям на Новую Землю, написаны донесения и письма, уменьшен суточный рацион и продумана подготовка к предстоящей зимовке, когда вдруг неожиданно пришло освобождение. 6 августа в три часа вахтенный заметил, что лед как будто тронулся. Стали проверять. Средством проверки служил шпагат с колышком, спущенный с борта судна на лед и там закрепленный. Взглянули на шпагат и убедились, что за время последней вахты он немного натянулся. Сообщили командиру. Осмотрев лед, Васильев приказал будить команду и немедленно разводить пары. На палубе показался адмирал. Он был спокоен и не проявлял никаких признаков радости. «Может быть, начавшаяся передвижка так же неожиданно кончится и лед снова сожмет корабль», — думал он.
Но лед расходился по-настоящему. Все шире становились полыньи, черными лентами извивались появившиеся во льду каналы, то и дело раздавался треск лопавшихся льдин.
В пятом часу утра «Ермак» шел полным ходом, но уже не к берегам Новой Земли, а к загадочной Земле Франца-Иосифа, где не побывало еще ни одно русское судно154. Путешествие это предпринималось взамен неудавшегося рейса на Енисей. От Земли Франца-Иосифа решено было идти к мысу Ледяному на Новой Земле, а потом, если позволят условия, на Шпицберген, производя по пути научные исследования.
День 6 августа был незабываемым для всех участников похода. «Мы были выпущены на свободу и, выйдя изо льда, испытывали то же, что выпущенные из тюрьмы», — замечает Вебер. В этой ледовой тюрьме путники находились двадцать дней.
На третий день похода в туманной мгле стали вырисовываться очертания угрюмого архипелага. Многие, выходя на палубу и всматриваясь вдаль, спрашивали: где же земля? И в самом деле, Земля Франца-Иосифа не похожа на землю. Скорее это какой-то грандиозный ледяной купол, поражающий своей суровостью даже видевшего всякие виды полярника. Земля Франца-Иосифа — подлинная Арктика. Чем ближе подходил к ней «Ермак», тем чаще встречались огромные плавающие ледяные горы, айсберги, особенно много их нагромоздилось у мыса Флора.
Ледокол вступил в полосу льда, не испытавшего, по-видимому, сжатия. Льдины гладкие, без нагроможденных на них барьеров, не то, что у Новой Земли.
«Ермак», легко и свободно расталкивая лед, пробирался к берегу. По временам встречались более тяжелые, торосистые поля, но и они не были сколько-нибудь серьезным препятствием.
На другой день поутру «Ермак» взял курс на северные новоземельские берега. Почти весь день он пробивался через сплоченные плавучие льды, по-прежнему периодически делали станции и производили океанографические наблюдения. Вблизи Новой Земли, у мыса Нассау, ледокол встретил такие тяжелые льды, что Макаров, учтя недавний урок, решил вернуться к Земле Франца-Иосифа. Попытка обогнуть мыс Желания и пройти в Карское море не удалась.
Секретная записка, оставленная Макаровым перед уходом в плавание, заканчивалась такими словами: «…Единственное побуждение, которое толкает меня на север, есть любовь к науке, желание раскрыть те тайны, которые природа скрывает от нас за тяжелыми ледяными преградами». Раскрыть тайны, думал Макаров, это значит надежно обследовать и изучить незнакомые раньше никому места, открыть новые земля. Он не без основания предполагал наличие в отдаленных районах Арктики неизвестных еще земель и островов. Во время второго ледового плавания «Ермака» Макарову показалось, что он увидел такую землю в западном направлении от Шпицбергена, но разглядеть ее тогда как следует не удалось.
Теперь у Макарова были вполне серьезные основания предполагать наличие не открытых еще земель к востоку от земли Франца-Иосифа. О существовании их можно было догадываться по целому ряду признаков. В оставшейся после Макарова рукописи, относящейся к плаванию 1901 года, можно прочесть: «Места к востоку от Земли Франца-Иосифа мне представляются особенно интересными, так как есть некоторая вероятность найти там острова. Мне кажется, что если бы там не было островов, то в пролив между северной оконечностью Новой Земли и Землей Франца-Иосифа должен бы направляться довольно значительный поток полярных льдов. Между тем, этого нет, и корабль Вайпрехта „Тегетгоф“ несло первоначально на северо-восток вдоль Новой Земли, а потом уже двинуто на запад к южной оконечности Земли Франца-Иосифа"155.
Спустя тридцать четыре года предположение Макарова подтвердилось. В 1935 году советской экспедицией на ледоколе «Садко» в указанном Макаровым месте был открыт остров, названный в честь первым увидевшего этот остров участника экспедиции — островов Ушакова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95