С холмов поезд спустился в плодородную долину. Врывавшийся в открытое купе воздух пах угольным дымом, а также травой — хлевом. В горячих лучах солнца, струившихся из окна, плавали золотые пылинки, согнанные ветром с вельветовых занавесок.
Вайолетт с восхищением смотрела на Аллина, который с легкостью переходил с французского языка на немецкий, затем на венецианский диалект, когда разговаривал на станциях с различными чиновниками или торговцами. Она выразила ему свое восхищение по этому поводу, но он лишь улыбнулся.
— Это становится необходимостью, когда ни одну из стран ты не можешь считать своим домом. Венеция, возможно, более всего подходит для этой роли. У меня здесь живут родственники по материнской линии.
— Мы… ты собираешься с ними встретиться? — Она не была уверена, что уже готова предстать перед этими родственниками, кем бы они ни были.
— Только если ты захочешь, — ответил он, глядя на нее понимающим взглядом. Это тронуло ее сердце.
— Из-за отца у тебя нет настоящего дома? Аллин кивнул с отсутствующим видом.
— Значит, он был дипломатом? — полюбопытствовала Вайолетт, прикрыв глаза ресницами.
— Почему ты так думаешь? — голос Аллина звучал спокойно, но взгляд был непроницаем.
— Мне показалось, что ты связан с государственными лицами… Жил в разных странах.
Он покачал головой и улыбнулся.
— Мой отец в течение нескольких лет занимал ответственный пост, не имеющий отношения к дипломатической деятельности. Но он оставил его еще до моего рождения. А в свете меня принимают только потому, что мои предки удачно заключали браки.
— Ах, значит, все-таки из-за богатства, — подытожила Вайолетт. Ведь он говорил и вел себя так, будто деньги для него не имеют значения.
Аллин задержался с ответом лишь на доли секунды.
— Можно сказать и так.
— Поскольку доходы получаешь ты, то можно предположить, что твоего отца нет в живых?
— Мои родители ушли из жизни, как я думаю. Моя мать, бывшая оперная певица, умерла в Англии всего несколько лет назад. Мой отец отправился в длительное путешествие вскоре после моего рождения. Он должен был вернуться, но мы его больше не увидели. Некоторое время до нас доходили кое-какие слухи о нем, но потом их не стало.
Случалось, что люди исчезали в море или были убиты и ограблены где-нибудь на безлюдной дороге так, что потом невозможно было определить личность убитого. Иногда люди намеренно терялись, чтобы избежать семейной ответственности или ситуации, которую невозможно было выносить.
— Я сожалею, — с сочувствием сказала Вайолетт. Аллин улыбнулся.
— Не стоит. Это было давно.
— А твоя мать? Почему она оказалась в Англии?
— Там был ее дом, купленный для нее моим отцом. Там у нее были друзья в обществе и в театральных кругах. Она не покидала Англию, за исключением непродолжительных визитов в Италию. Понимаешь, она надеялась, что отец может вернуться.
Дрожь пробежала по телу Вайолетт, когда она подумала о смысле услышанного. Его отец увез мать из дома, разлучил ее с родными, поселил в чужой стране. Потом он покинул ее. Теперь она сама уехала с Аллином, бросив все. Оставит ли он ее столь же бессердечным образом? Может ли он так поступить?
— Не смотри так, cara, — сказал Аллин, беря ее за руку. — Я никогда не покину тебя. Но я польщен тем, что тебя это беспокоит, и мне приятно сознавать, что ты интересуешься моей судьбою и проявляешь любопытство.
Ее щеки слегка порозовели, но она не отвела от него взгляда. Тихим голосом она проговорила:
— Ты даже не представляешь, как много я хочу о тебе знать.
— Ты все узнаешь, — искренне пообещал он.
Вскоре Аллин переменил тему беседы, заговорив об окрестностях, которые они проезжали, о сложной ситуации на итальянском полуострове. Вайолетт с наслаждением вслушивалась в низкий тембр его голоса, с интересом вникала в анализ политики в регионе, но все же не могла отделаться от мысли, что его неожиданная разговорчивость была лишь отвлекающим маневром. Возможно, он хотел открыться ей, но, наверное, время для этого еще не пришло.
Северная часть Италии, как рассказал ей Аллин, в течение веков являлась районом, на полях которого французские Бурбоны и Валуа в сражениях решали свои противоречия с австрийскими Габсбургами. Некоторые ее части переходили из рук в руки множество раз. Однако, после поражения Наполеона I, Франция была изгнана из региона решением Венского конгресса. Венеция с Ломбардией все еще находились под властью Австрии, но на остальной части полуострова существовало множество маленьких государств, таких, как Королевство Сардиния, Королевство двух Сицилии, Герцогство Парма и Модена, Великое Тосканское герцогство и, конечно, владения папы римского.
Обладатели громких титулов из разных областей вели непрестанную борьбу между собой, не гнушаясь никакими методами для достижения своих целей. Вдобавок ко всему в воздухе носились идеи революции, как и во всей Европе после революции 1848 года и Парижской коммуны. По мнению Аллина, какое-нибудь событие или человек могли подтолкнуть весь полуостров к воссоединению в единое сильное государство. Самая мощная группировка, возглавляемая королем двух Сицилии, была почти готова ввязаться в войну союзников в Крыму. Избежать причастности к этому далекому конфликту было невозможно.
Поезд прибыл на вокзал Венеции поздно вечером. На перроне поднялась обычная суматоха. Пассажиры кричали и хлопали дверями, спеша покинуть купе, чтобы успеть со всем своим багажом погрузиться на последний в тот день паром, идущий в город. Аллин и Вайолетт путешествовали налегке; он нес небольшую дорожную сумку, она держала в руке свернутый зонт. Им пришлось присоединиться к толпе, следовавшей к паромной пристани, так как другого пути туда не было.
В тот момент, когда они выходили из здания вокзала, кто-то сильно толкнул Вайолетт. Она споткнулась и чуть не упала, запутавшись в своих юбках. Позади нее завязалась драка. Обернувшись, она увидела людей, разбегавшихся в разные стороны под крики женщин и плач детей. В центре небольшого свободного пространства Аллин отбивался от двоих мужчин.
Сначала Вайолетт испугалась, но потом ее охватила ярость, такая жгучая, какой она никогда прежде не испытывала. Зонтик, который она держала в руках, служил ей не только защитой от солнца, но и прогулочной тростью, поэтому представлял собой довольно крепкую конструкцию.
Его прямая серебряная ручка крепилась к металлическому стержню с острым наконечником. Вайолетт бросилась вперед, замахнувшись зонтом, как мечом.
Первый удар пришелся по щеке и шее одному из нападавших, оставив кровавый след. Тот повернулся к ней с рычанием. Аллин, метнув взгляд в ее сторону, быстро нанес удар в живот другому, вырвался из его рук и отскочил, одновременно выхватив у Вайолетт зонт и заслонив ее своей спиной.
Оба нападавших выглядели голодными и грязными, со шрамами на лицах, какие можно встретить в любом порту мира. Один был низенький, другой повыше и пошире. Изрыгая ругательства, они приблизились к Аллину. Тот продолжал крепко держать в руках свою сумку. Уголки его губ изогнулись в улыбке, взгляд был полон решимости и кошачьей настороженности. Он сделал выпад.
Один из нападавших вскрикнул и попятился, кинжал выпал из его руки и покатился по камням мостовой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98