24
Кладбище было обнесено стеной из золотистого камня и расчерчено темной зеленью кипарисов. Могилы, отмеченные мраморными и каменными плитами, располагались таким образом, что с каждой открывался вид на склон холма. В неподвижном воздухе пролетали ласточки, и кузнечики стрекотали в мягко колыхавшейся траве.
Джолетта с синьорой Перрино стояли у мраморного памятника, выбеленного солнцем и отшлифованного ветром и временем до такой степени, что резная гирлянда цветов и ангел, уронивший крылья, были едва различимы. Чуткими пальцами Джолетта нащупала резьбу, отвела побеги розмарина и лепестки старомодных роз, точно таких же, как те, что вились по стене в саду виллы. Потом прочла надпись и даты:
АЛЛИН АЛЕКСАНДР МАССАРИ 17 декабря 1827 — 9 марта 1855
Вайолетт ни разу не упомянула его второго имени. «Наверное, не придавала этому значения», — подумала Джолетта.
— Он был очень молод, — сказала синьора Перрино, стоявшая с другой стороны могилы. Джолетта кивнула.
— Да, очень молод, оба они — и он, и женщина, которая была здесь с ним.
— Должна сказать вам, что, когда мы навещаем членов нашей семьи, похороненных тут, мы всегда приносим цветы и на эту могилу.
— В самом деле? — удивилась Джолетта. — Как вы заботливы.
— Мы уже говорили об этом, когда сюда приходил ваш кузен. Я ничего не знаю о формуле духов, которую вы ищете, так я ему и сказала, но история о том, как этот человек и женщина, которую он любил, приехали во Флоренцию, имеет очень большое значение для меня и моих предков. Когда я была маленькая, я слышала ее тысячи раз. Я рассказала ее своим детям, а они — своим.
— Я не вполне понимаю… — медленно проговорила Джолетта.
— До того, как приехала эта пара, мои предки были крестьянами и работали слугами у Франчетти, владельца виллы. А после они стали, ну, не то чтобы богаты, но хорошо обеспечены. Уже в следующем поколении они сделались владельцами виллы и окружающих земель, которые и теперь принадлежат нашей семье; теперешнюю виллу построил мой отец, и, поскольку у меня не было братьев, она перешла ко мне. Мой муж, упокой господи его душу, счел ее отличным приданым и согласился здесь жить, потому что я этого хотела. А когда я умру, она останется моим сыновьям.
— А я думала… мне казалось, что ваша семья разбогатела благодаря человеку по имени Джованни, который уехал в Америку. Это правда?
— Это только часть правды. Еще раньше моим предкам заплатили за большую услугу, оказанную ими той американской леди. За многие годы, прошедшие с тех пор, в семье забыли ее имя, и для нас большое счастье вновь узнать его и поговорить с кем-то из ее родственников.
— Как здесь хорошо, — с улыбкой сказала Джолетта. — Я читала о Джованни и его матери Марии, и я рада, что вся эта история обернулась на пользу их потомкам.
Пожилая женщина долго и пристально глядела на Джолетту и наконец решительно кивнула.
— И вот еще… — Она открыла сумочку, которую держала в руке, и вытащила оттуда что-то, вспыхнувшее золотом, с ярко заигравшими на солнце бриллиантами. Это было ожерелье. — Я думаю, оно по праву принадлежит вам. Его долгие годы хранили женщины моего рода. Я знаю, что его носила та американская леди, которая жила здесь, но не имею понятия, как оно оказалось у нас. Это ожерелье всегда было окружено такой тайной, что я боюсь, не было ли оно украдено. А если нет, то, может быть, его дали на хранение моей прабабушке Марии, которая тогда служила в доме экономкой, но почему-то не забрали назад. И я рада наконец вернуть его вам.
Джолетта взяла в руки тяжелое ожерелье. Она сразу заметила, что застежка была сломана. Наверное, его так и не носили с того самого трагического вечера в саду, когда один из нападавших сорвал его с шеи Вайолетт. И теперь никто уже не узнает, то ли Мария после той ужасной ночи подобрала его и забыла об этом, то ли ей его подарили.
Чуть потускневшее от времени, оно было по-прежнему прекрасно, несмотря на то что теперь его скрепляла веревочка из той же ткани, в которую оно было завернуто, и нисколько не отличалось от описания в дневнике. Золотые пластинки, инкрустированные бриллиантами, окружали флакончик духов. Бриллианты, играя, отбрасывали лучики света прямо в лицо Джолетте, и она моргала, рассматривая огромный аметист с гравированным изображением птицы с развернутыми крыльями. Ожерелье действительно было великолепным, почти как творение Фаберже.
Она чуть повернула ожерелье. Луч солнца упал на грани маленькой эмблемы. Гравированная птица стала видна четче.
Она должна знать эту эмблему. Это что-то очень знакомое… И вдруг она узнала. Вспоминая полузабытые уроки истории, складывая воедино осколки того, что учила в школе, Джолетта внезапно поняла, почему Вайолетт не могла написать в дневнике, кем был Аллин. И поняла, почему он умер. Слезы острой печали подступили к ее глазам. Неумолимая судьба настигла Вайолетт и человека, которого она любила. Неумолимая судьба настигла их.
— С вами все в порядке, синьорина? — с ласковым участием спросила пожилая женщина.
— Да, конечно, — заверила ее Джолетта и постаралась улыбнуться, избегая, впрочем, смотреть на синьору Перрино. Ей захотелось рассказать кому-нибудь обо всем. Нет, лучше тому, кому судьба Вайолетт и Аллина была так же интересна, как ей, тому, кто знал их историю. Ей хотелось поговорить об этом с Роуном, услышать, что он скажет.
Во флаконе осталось немного жидкости золотистого цвета. Дрожащими пальцами Джолетта попробовала открыть пробку. Она не поддавалась, словно срослась с флаконом за долгие годы, пока ее не открывали. Горя желанием поскорее вдохнуть заключенный внутри аромат, Джолетта удвоила усилия, стараясь в то же время не испортить флакончик, и наконец ей это удалось.
Она осторожно поднесла флакончик к лицу и сделала глубокий вдох. Розы
— доминирующая нота. Флердоранж. Мускус. Амбра. Нарцисс. Ванильная орхидея. Фиалки. Нежные, теплые, хорошо знакомые, но кажущиеся экзотичными в таком сочетании запахи составляли неповторимый аромат этих духов.
Джолетта невольно поразилась их устойчивости. По ее представлениям, духи должны были измениться, выдохнуться от времени. Наверное, этого не произошло, потому что все составные части были чистыми и натуральными, а не синтетическими, полученными химическим путем и быстро распадающимися, что так часто используют в современной парфюмерии. А еще потому, что ожерелье долгие годы хранили хорошо спрятанным в темном месте.
Прелестный запах искусно подобранных компонентов, вызывающий в памяти образы давно прошедшей моды… Но это были не «Ле жардин де кор».
Джолетта еще раз вдохнула. Нет, это не те духи, которые они ищут. Роза, оранж, мускус, амбра, нарцисс, орхидея, фиалка… Здесь нет жасмина. Нет сирени.
Медленная, едва заметная улыбка тронула губы Джолетты. Ну, конечно! Как они все глупы! Теперь она поняла. Все поняла про формулу духов и про то, где ее искать. Она все время была рядом, но Джолетта не распознала ее, потому что ожидала невозможного, ожидала чуда — в силу странного свойства человеческой натуры, заставляющего желать чудес, и вопреки всему, что она знала о развитии парфюмерного дела.
Но она поняла и еще кое-что. Слезы невольно полились у нее из глаз, но на губах при этом играла улыбка. Джолетта всхлипнула и покачала головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98