«В полной растерянности, сэр. Вы знаете, я приземлился на центральной улице Катерхэма, и когда подбирал парашют, ко мне подошел парень и сказал: „Хэлло, Гордон, старина. Что ты здесь делаешь?“ Черт побери, мы вместе с ним учились в школе».
Пилот второго «Харрикейна», чех, спастись не сумел.
Но соотношение потерь было очень хорошим. 20 вражеских самолетов уничтожены ценой 4 «Харрикейнов» и 2 пилотов. В сентябре 1940 года в расчет принимались только сухие цифры.
Но Бадер все еще не был удовлетворен. Он прилетел в штаб 12-й группы в Хакнелл, чтобы встретиться с Ли-Мэллори.
«Сэр, если бы у нас было еще больше истребителей, мы сбивали бы фрицев десятками».
«Я собирался переговорить с вами об этом. Если я дам вам еще две эскадрильи, сумеете ли вы управлять ими?» — сказал Ли-Мэллори.
Глава 17
Пять эскадрилий! Более 60 самолетов! Бадер даже мечтать не мог о таком. Он постарался собраться.
«Да, сэр. Когда начнется бой, строй все равно рассыплется. Я должен держать „Спитфайры“ вверху, чтобы отгонять „мессеров“. Масса „Харрикейнов“ внизу будет спокойно заниматься бомбардировщиками, не беспокоясь о своих хвостах».
«Я тоже так думаю», — согласился Ли-Мэллори.
Казалось, он понимал абсолютно все. Тогда Бадер решил рискнуть и рассказал, как нарушил инструкции офицера наведения. Но сделал это он не для того, чтобы оправдаться, а чтобы изложить свои новые идеи. Он говорил с жаром новообращенного язычника.
«Но командир группы может ошибиться и вообще упустить противника», — предположил Ли-Мэллори.
«Офицеры наведения уже их делают. Они не могут помочь нам. Радар указывает высоту слишком неточно».
«Вы думаете, что преимущества перевешивают риск?»
«Безусловно», — пылко ответил Бадер.
После некоторого раздумья Ли-Мэллори сказал:
«Так и сделаем. Я постараюсь втолковать все это нужным людям, а вы тем временем можете проверить свою теорию. Кажется, она должна работать».
Конечно, разговор был значительно дольше, чем мы описываем здесь. Он длился более часа, и Ли-Мэллори отнюдь не во всем согласился с Бадером. Однако он был вынужден признать, что этот человек с бульдожьей челюстью и горящими глазами фанатика тщательно изучил проблему и выделил самые важные моменты. Хотя с совершенно одинаковой вероятностью предложенное им решение могло быть глубоко ошибочным или, наоборот, гениальным. Ответ на это можно было получить только в бою, и все же командир авиагруппы полагал, что в основном Бадер прав. Он добавил, что разделяет желание Бадера расколоть вражеский строй, спикировав прямо в гущу противников. В первый раз Бадер проделал это под влиянием моментальной вспышки гнева, но именно тогда родился новый тактический прием, который опровергал все старые наставления. Ли-Мэллори назвал 242-ю «эскадрильей уничтожения».
На следующий день в Даксфорде все поднялись еще до рассвета. Наступило утро. Было проведено несколько патрульных полетов, чтобы облегчить положение 11-й группы, но противника никто не видел. Все говорили, что изнывают от скуки, но это была лишь поза, призванная скрыть волнение. За прошедшие 2 недели 231 пилот погиб или был тяжело ранен, были уничтожены или тяжело повреждены 495 «Харрикейнов» и «Спитфайров» (в основном из состава 11-й группы). Заводы в это время могли выпускать не более 100 самолетов в неделю. Подготовка новых летчиков также отставала от уровня потерь, и многие новички, вышедшие из летных школ, были еще не готовы к боям.
Среди уцелевших под маской натужного веселья прятались страх и растерянность. Но все-таки летчики старались держать себя в руках. Они прекрасно понимали, что только Королевские ВВС сейчас мешают Гитлеру приступить к завоеванию Британии. Жизнь строилась на жутких контрастах. На земле они могли весело смеяться в пабах и спать на чистых простынях. Но утром они просыпались и уходили в мир охотников и добычи, сидели на раскладных стульях возле самолетов, ожидая приказа взлетать. Другие люди, которые точно знали, что вечером будут живы, приносили им сэндвичи и кофе, но в любой момент мог зазвонить телефон, и им пришлось бы бросать чашки. А уже через полчаса любой из летчиков мог оказаться в кабине горящего истребителя, который падает с высоты 20000 футов.
Только Бадер не старался что-то изображать. Он ковылял по аэродрому с таким видом, словно собирался в ближайшую минуту одним ударом нокаутировать Джо Луиса. Его самоуверенность помогала ему полностью игнорировать опасность, и она постепенно передавалась остальным летчикам. Его дух был необычайно высок. Он любил битву и восхищался ею, думал и говорил только о тактике. Совершенно не подвластный страху, он никогда не «дергался», как остальные. Немцы, сидящие в своих самолетах, вызывали у него лютую ненависть, и он приходил в бешенство при мысли, что «эти самолеты с черными крестами и свастиками сбрасывают свои поганые бомбы на мою страну. По этой же причине я испытывал глубокую любовь к любому англичанину, которого я встречал на земле».
Примерно в это же время он придумал эмблему эскадрильи — фигура Гитлера, который получает пинок в задницу летающим ботинком с номером 242. Уэст вырезал из жести специальный шаблон, и механики нарисовали эмблему на носах всех «Харрикейнов». Они не протестовали против лишней работы, хотя им и так приходилось трудиться день и ночь, чтобы привести истребители в порядок.
Когда не было полетов, Бадер не обращал внимания на то, что пилоты могут травить пар несколько шумно. Как-то раз Питер Макдональд устроил для летчиков вечеринку с шампанским. Как раз в этот день принесло Ли-Мэллори, и вице-маршал авиации появился в столовой в разгар пьянки, но сразу приказал забыть о своем высоком звании. В общем, все закончилось непритязательным весельем. Молодежь расселась на полу и пустила бутылки вкруговую. Лишь изредка раздавался крик, когда Бадер неосторожно задевал протезом чью-нибудь макушку. Иногда казалось, что Ли-Мэллори работает круглые сутки без перерывов. Он питал слабость к холодным ваннам и полуночным совещаниям, очень часто работал до 3 ночи, а в 6.50 уже поднимался. Однажды он провел в центре управления полетами 27 часов подряд, после чего отправился на аэродром, чтобы переговорить с пилотами, вернувшимися из полета. А после этого он пошел вместе с ними в столовую, был вынужден пить наравне с молодежью и выслушивать не самые деликатные шутки.
Бадер спал в офицерском общежитии в Колтишелле, однако каждый вечер он старался вырваться к Тельме, чтобы сказать, что любит ее. 13 сентября он должен был обедать вместе с ней в доме в Колтишелле, когда его вызвали к телефону в холл. Ли-Мэллори вежливо приветствовал его:
«Хэлло, Бадер. Я хотел первым поздравить вас. Вы только что награждены Орденом за выдающиеся заслуги».
Над ним словно вспыхнуло радужное сияние, и на какое-то время Бадер даже лишился дара речи. Потом он перевел дух и кое-как выдавил:
«Спасибо, сэр».
«И еще одна деталь», — добавил Ли-Мэллори через пару секунд. На следующее утро 302-я («Харрикейны») и 611-я («Спитфайры») эскадрильи прибудут в Даксфорд. Не будет ли Бадер настолько любезен, что примет их в свое соединение, которое отныне будет называться «авиакрылом 12-й группы».
Бадер постарался убедить вице-маршала, что эта перспектива приводит его в восторг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98