Взбешенный этой наглостью, Бадер сам повел 616-ю эскадрилью в атаку, когда немцы оказались в 500 футах ниже. Когда они разлетелись в стороны, Бадер всадил очередь в один из «мессеров». После этого сержант тоже открыл огонь, хотя дистанция была слишком велика. Бадер догнал немца и выпустил в него еще одну очередь. Он видел вспышки попаданий, однако ни дыма, ни видимых повреждений не появилось. Внезапно немецкий летчик выпрыгнул из кабины, и в небе закачался белый купол. Он приводнился в 5 милях от Гравелина. Бадер брезгливо подумал, что немец, скорее всего, просто испугался и бросил исправный самолет.
После ленча они снова взлетели, на этот раз целью был Сент-Омер. Немцев было гораздо больше, чем ранее. Несколько стай стервятников уже ждали прибытия англичан. Пилоты Бадера постоянно оглядывались по сторонам, с особой тревогой поглядывая в сторону солнца. Затем кто-то громко вскрикнул, когда появились немцы. Бадер немедленно приказал всем летчикам крыла действовать самостоятельно, иначе было просто нельзя. Через несколько секунд в небе завертелась безумная карусель. Бадер поймал на прицел «мессер» и дал очередь почти в упор. Оранжевая вспышка, черный дым — и немецкий истребитель полетел вниз. Еще несколько «мессеров» спикировали на него. Он дал короткую очередь с упреждением, когда один из них проскочил перед его «Спитфайром». Поврежденный самолет задымился, но тут его догнал и расстрелял кто-то из летчиков Кена Холдена. Еще одним врагом меньше. Взмокший, но обрадованный Бадер повернул домой.
Еще две отметки в летной книжке, получается, что за неделю уничтожены 2,5 самолета, еще несколько повреждены. Дела идут все лучше и лучше. С этого времени они проводили по одному рейду в день, если только не мешала погода. Потери были относительно небольшими, однако капля по капле… А конца войны не было видно. Было легче вообще об этом не думать. Слава богу, что я до сих пор жив, а что там будет, то и будет. Самое тяжелое время — последние минуты перед вылетом. Когда ты поднимаешься в воздух, мысли сразу переключаются на другое, и тут уже не до переживаний.
Стороннему наблюдателю могло показаться, что Бадер начисто лишен нервов. Этот человек в черном летном костюме и бело-голубом шарфе спокойно забирался в кабину, совал трубку в карман, словно готовился поехать на пикник. В воздухе истребители собирались над Бриллиантом и брали курс на Францию. Далеко внизу были видны спасательные катера, которые выходили из портов, чтобы крейсировать в заранее указанных точках. Летчики имели инструкцию в случае повреждения самолета садиться на воду именно там. Купаться, конечно, неприятно, но хорошо, когда вынужденное купание обставлено с комфортом.
Бадер всегда вел 616-ю эскадрилью в сомкнутом строю: 3 четверки на высоте 20000 футов. На 2000 футов выше, сзади и правее держался Холден с 610-й эскадрильей. Еще выше, примерно на 30000 футов, их прикрывал Стэн Тэрнер со 145-й эскадрильей. Обычно он старался занять позицию против солнца. Очень часто они поднимались на такую высоту, что за самолетами появлялись инверсионные следы. Затем они опускались чуть ниже, и следы пропадали. Зато любой вражеский самолет, который решил бы атаковать их сверху, немедленно выдал бы себя длинным белым хвостом. Иногда авиакрыло Тангмера летало во Францию самостоятельно, иногда присоединялось к пчелиному рою, сформированному вокруг бомбардировщиков.
По пути к цели никто не смел нарушать радиомолчание, пока не показывался французский берег. Там немцы уже могли видеть их самолеты, и больше не было необходимости скрытничать. Первым говорил обычно Бадер:
«Хэлло, автобус зеленой линии. Можете трепаться. С тобой все в порядке, Кен?»
«О'кей, Салага. Я занял место». (Холден)
«Ты в норме, Стэн? Черт, ты где? Я тебя не вижу».
«Все в порядке, ДБ. Можете заткнуться. Я здесь».
«Хэлло, Вуди, видно что-нибудь стоящее?»
«Хэлло, Салага. Отвечает управление. Следует ждать сильного отпора над Большим Деревом! От 30 до 40 самолетов собираются к востоку от него. Я слежу за ними. Пока все».
Снова Бадер:
«Ты слышал, Кен?»
«Да».
«А ты, Сэн?»
Тэрнер питал пристрастие к более красочным ответам. Он имел привычку пищать ломаным фальцетом, как испуганная горничная:
«О, дорогой! О, милый! Как страшно. Это просто ужасно».
За этим обычно следовал жизнерадостный смех.
Они пересекли побережье возле Площадки для гольфа, и Бадер проворчал умиротворенно:
«Мне кажется, на площадках кто-то копошится, не так ли, Кен?» (С высоты 20000 футов площадки казались не больше булавочных головок.)
После такого диалога нервное напряжение ослабло, и теперь Вудхолл точно знал, где они находятся. Затем голос Бадера потерял игривые нотки и снова стал сухим и деловитым.
Зато голос Вудхолла ничуть не изменился — все тот же глубокий проникновенный бас, никогда не теряющий уверенности. Временами пилотам казалось, что в кабине у них за спиной сидит строгий учитель. В паре с Бадером они составляли прекрасную команду.
Вскоре снова появился Вудхолл.
«Хэлло, Салага. „Мессера“ над Большим Деревом, идут на юг с набором высоты. Смотри, как бы они не атаковали со стороны солнца твой правый фланг».
«О'кей, Вуди».
Несколько минут тишины, а потом опять:
«Хэлло, ДБ. Рекомендую посмотреть на три часа вверх. Я полагаю, ты увидишь то, что искал».
Предупреждение поступило исключительно вовремя. Обычно через несколько мгновений после того, как кто-либо замечал самолеты противника, строй немедленно рассыпался. Словно в мелкую заводь с мальками кто-то бросил камешек, и рыбки брызнули во все стороны. Тогда Бадеру приходилось следить за бешеной круговертью, предупреждать, направлять, поворачивать, реорганизовывать, выбирать момент для атаки и отхода, вертя головой, как на шарнирах.
Чтобы показать, как это происходило, мы приведем выписку из журнала радиопереговоров в первые, относительно спокойные дни, пока битва еще не набрала обороты.
«Более 50 на два часа».
«Я не вижу их, Джонни. Что они делают?»
«Все нормально, ДБ. Никакой паники. Они пересекают наш курс. Я слежу за ними».
«О'кей, теперь я их вижу».
(На какое-то время молчание.)
Затем:
«Самолет сзади».
«Самолет на три часа».
«Самолет ниже».
«Поворот вправо».
«Мессер» над головой».
«О'кей, вижу».
«Самолеты сзади, пусть все займутся». (Бадер)
«Скажите мне, когда отрываться. Я не вижу ублюдков».
«Шесть ублюдков позади нас».
«Я вижу их в зеркале».
«Два самолета снизу».
Когда «Мессершмитты» начали выходить в атаку:
«Отрывайтесь вправо».
«Он едва не попал в тебя, Кокки».
«Четверо прямо сверху».
«Прямо у тебя над головой».
«Соберитесь».
«Будь я …, если смогу».
«Четверо сзади и выше».
«О'кей, я прикрою тебя».
«Следи за хвостом».
«Они мои. Не поднимайся».
«Все нормально, ты, …!»
«Не … об этом! Мы получим несколько столкновений за минуту». (Очевидно, во время перестроения после атаки.)
«Что за гнусные парни». (Вероятно, канадцы.)
«Твое радио звучит прелестно».
«Со мной все в порядке?»
«Смотришься, как цветик».
Прошло всего 10 минут с того момента, как немецкие истребители заметили англичан, однако пока ни один самолет не пострадал. Обрывки переговоров по радио ни в коей мере не передают напряженность происходившего. Об этом можно судить лишь по слегка дрожащим голосам летчиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
После ленча они снова взлетели, на этот раз целью был Сент-Омер. Немцев было гораздо больше, чем ранее. Несколько стай стервятников уже ждали прибытия англичан. Пилоты Бадера постоянно оглядывались по сторонам, с особой тревогой поглядывая в сторону солнца. Затем кто-то громко вскрикнул, когда появились немцы. Бадер немедленно приказал всем летчикам крыла действовать самостоятельно, иначе было просто нельзя. Через несколько секунд в небе завертелась безумная карусель. Бадер поймал на прицел «мессер» и дал очередь почти в упор. Оранжевая вспышка, черный дым — и немецкий истребитель полетел вниз. Еще несколько «мессеров» спикировали на него. Он дал короткую очередь с упреждением, когда один из них проскочил перед его «Спитфайром». Поврежденный самолет задымился, но тут его догнал и расстрелял кто-то из летчиков Кена Холдена. Еще одним врагом меньше. Взмокший, но обрадованный Бадер повернул домой.
Еще две отметки в летной книжке, получается, что за неделю уничтожены 2,5 самолета, еще несколько повреждены. Дела идут все лучше и лучше. С этого времени они проводили по одному рейду в день, если только не мешала погода. Потери были относительно небольшими, однако капля по капле… А конца войны не было видно. Было легче вообще об этом не думать. Слава богу, что я до сих пор жив, а что там будет, то и будет. Самое тяжелое время — последние минуты перед вылетом. Когда ты поднимаешься в воздух, мысли сразу переключаются на другое, и тут уже не до переживаний.
Стороннему наблюдателю могло показаться, что Бадер начисто лишен нервов. Этот человек в черном летном костюме и бело-голубом шарфе спокойно забирался в кабину, совал трубку в карман, словно готовился поехать на пикник. В воздухе истребители собирались над Бриллиантом и брали курс на Францию. Далеко внизу были видны спасательные катера, которые выходили из портов, чтобы крейсировать в заранее указанных точках. Летчики имели инструкцию в случае повреждения самолета садиться на воду именно там. Купаться, конечно, неприятно, но хорошо, когда вынужденное купание обставлено с комфортом.
Бадер всегда вел 616-ю эскадрилью в сомкнутом строю: 3 четверки на высоте 20000 футов. На 2000 футов выше, сзади и правее держался Холден с 610-й эскадрильей. Еще выше, примерно на 30000 футов, их прикрывал Стэн Тэрнер со 145-й эскадрильей. Обычно он старался занять позицию против солнца. Очень часто они поднимались на такую высоту, что за самолетами появлялись инверсионные следы. Затем они опускались чуть ниже, и следы пропадали. Зато любой вражеский самолет, который решил бы атаковать их сверху, немедленно выдал бы себя длинным белым хвостом. Иногда авиакрыло Тангмера летало во Францию самостоятельно, иногда присоединялось к пчелиному рою, сформированному вокруг бомбардировщиков.
По пути к цели никто не смел нарушать радиомолчание, пока не показывался французский берег. Там немцы уже могли видеть их самолеты, и больше не было необходимости скрытничать. Первым говорил обычно Бадер:
«Хэлло, автобус зеленой линии. Можете трепаться. С тобой все в порядке, Кен?»
«О'кей, Салага. Я занял место». (Холден)
«Ты в норме, Стэн? Черт, ты где? Я тебя не вижу».
«Все в порядке, ДБ. Можете заткнуться. Я здесь».
«Хэлло, Вуди, видно что-нибудь стоящее?»
«Хэлло, Салага. Отвечает управление. Следует ждать сильного отпора над Большим Деревом! От 30 до 40 самолетов собираются к востоку от него. Я слежу за ними. Пока все».
Снова Бадер:
«Ты слышал, Кен?»
«Да».
«А ты, Сэн?»
Тэрнер питал пристрастие к более красочным ответам. Он имел привычку пищать ломаным фальцетом, как испуганная горничная:
«О, дорогой! О, милый! Как страшно. Это просто ужасно».
За этим обычно следовал жизнерадостный смех.
Они пересекли побережье возле Площадки для гольфа, и Бадер проворчал умиротворенно:
«Мне кажется, на площадках кто-то копошится, не так ли, Кен?» (С высоты 20000 футов площадки казались не больше булавочных головок.)
После такого диалога нервное напряжение ослабло, и теперь Вудхолл точно знал, где они находятся. Затем голос Бадера потерял игривые нотки и снова стал сухим и деловитым.
Зато голос Вудхолла ничуть не изменился — все тот же глубокий проникновенный бас, никогда не теряющий уверенности. Временами пилотам казалось, что в кабине у них за спиной сидит строгий учитель. В паре с Бадером они составляли прекрасную команду.
Вскоре снова появился Вудхолл.
«Хэлло, Салага. „Мессера“ над Большим Деревом, идут на юг с набором высоты. Смотри, как бы они не атаковали со стороны солнца твой правый фланг».
«О'кей, Вуди».
Несколько минут тишины, а потом опять:
«Хэлло, ДБ. Рекомендую посмотреть на три часа вверх. Я полагаю, ты увидишь то, что искал».
Предупреждение поступило исключительно вовремя. Обычно через несколько мгновений после того, как кто-либо замечал самолеты противника, строй немедленно рассыпался. Словно в мелкую заводь с мальками кто-то бросил камешек, и рыбки брызнули во все стороны. Тогда Бадеру приходилось следить за бешеной круговертью, предупреждать, направлять, поворачивать, реорганизовывать, выбирать момент для атаки и отхода, вертя головой, как на шарнирах.
Чтобы показать, как это происходило, мы приведем выписку из журнала радиопереговоров в первые, относительно спокойные дни, пока битва еще не набрала обороты.
«Более 50 на два часа».
«Я не вижу их, Джонни. Что они делают?»
«Все нормально, ДБ. Никакой паники. Они пересекают наш курс. Я слежу за ними».
«О'кей, теперь я их вижу».
(На какое-то время молчание.)
Затем:
«Самолет сзади».
«Самолет на три часа».
«Самолет ниже».
«Поворот вправо».
«Мессер» над головой».
«О'кей, вижу».
«Самолеты сзади, пусть все займутся». (Бадер)
«Скажите мне, когда отрываться. Я не вижу ублюдков».
«Шесть ублюдков позади нас».
«Я вижу их в зеркале».
«Два самолета снизу».
Когда «Мессершмитты» начали выходить в атаку:
«Отрывайтесь вправо».
«Он едва не попал в тебя, Кокки».
«Четверо прямо сверху».
«Прямо у тебя над головой».
«Соберитесь».
«Будь я …, если смогу».
«Четверо сзади и выше».
«О'кей, я прикрою тебя».
«Следи за хвостом».
«Они мои. Не поднимайся».
«Все нормально, ты, …!»
«Не … об этом! Мы получим несколько столкновений за минуту». (Очевидно, во время перестроения после атаки.)
«Что за гнусные парни». (Вероятно, канадцы.)
«Твое радио звучит прелестно».
«Со мной все в порядке?»
«Смотришься, как цветик».
Прошло всего 10 минут с того момента, как немецкие истребители заметили англичан, однако пока ни один самолет не пострадал. Обрывки переговоров по радио ни в коей мере не передают напряженность происходившего. Об этом можно судить лишь по слегка дрожащим голосам летчиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98