Словно нежданной удачей, воспользовались этим враги кесаря, принявшиеся поносить его перед Михаилом, винить в случившемся и затевать козни. Однако превосходящая сила кесаря удерживала их и остужала пыл. Ведь доместик схол Антигон как сын больше подчинялся ему, нежели царю, да и другие стратиги, в том числе и логофет дрома Симватий, его зять по дочери, без сомнений должен был быть на его стороне. Но его тайно переманили, и именно он был предназначен убить кесаря. И вот, когда составлен был заговор, засада устроена и исполнители стояли наготове, никому иному как Симватию поручили подать сигнал к действию. Прочитав их донесения, Симватий вышел, осенил крестом чело и этим дал знак. Но, поскольку прямо перед ними стоял отряд кесаря, возникли нерешительность и замешательство, и Михаил, в страхе, как бы дело не раскрылось и меч не обнажился против него самого, начал через одного верного человека ободрять мужей и обещаниями титулов и благ вселять в них храбрость. И может миновала бы опасность и избежал кесарь смерти, ибо сковал их страх и лишило сил малодушие, но царь через посланца известил Василия (он был паракимоменом) о том, что время не ждет, что сам он уже отчаялся выжить, и тем подвиг его на убийство. Услышал эту весть Василий, испугался за царя и принялся убеждать воинов отринуть страх, произнося: «Где ты, мужественная и отважная душа!» Этим он сразу окрылил воинов и побудил их вступить в схватку. Как увидел Варда воинов с мечами, испугался, распознал смерть и бросился царю в ноги. Но уж нельзя было избежать смерти. Его тотчас оттащили и растерзали на куски. Случилось же это в апреле месяце, двадцать первого числа, четырнадцатого [89] индикта. Они накололи на копье детородный член Варды, выставили его напоказ и принялись ликовать. Поднялась такая суматоха и беспорядок, что уже и самому Михаилу приходилось опасаться за свою жизнь. Но друнгарий виглы (это был Константин) прорвавшись в середину, унял сей великий шум, воздал царю славословия и двинул строй воинов против смутьянов. Так ушел из жизни Варда, так расстроился поход против критян, царь же вернулся в Византий.
42 . И другой знак явился Варде за два или три дня до этого. Феодора, то ли боговдохновенная, то ли узнав от кого о готовящемся, загадочно послала ему роскошное платье с золотом вышитыми куропатками, которое, однако, по росту ему не годилось и было много короче. То, что вышиты были не какие другие птицы, а куропатки, и что платье было короткое, предвещало, что падет он жертвой коварства раньше положенного.
43 . Итак, царь вернулся, и поскольку сына у него не было, усыновил Василия, пожаловав ему сан магистра. Шло время, править государством Михаил был неспособен, сознавал свою простоту, к тому же стало известно, что из-за плохого ведения дел готовится возмущение и бунт сената, поэтому он возлагает на голову Василия вожделенную корону и в день праздника пятидесятницы, в месяце мае, двадцать шестого числа, четырнадцатого индикта провозглашает и представляет его царем в Великой церкви Божьей мудрости. Кто этот Василий и как стал известен царю, расскажет посвященная ему история. Теперь же, удостоившись царского величия, он принялся за государственные дела, устранился от ежедневных ристаний и состязаний, а также от гнусностей гнуснейшего патриарха Грила, коими безмерно наслаждался Михаил.
44 . Как говорится, все приедается, и гнусное и естественное, лучший тому учитель — опыт. Однако Михаилу, тогдашнему властителю, как утверждают, не приедались ни ристалища, ни пьянство, ни гнусности. Василий пытался было ему помешать, отвлечь от подобных занятий, увещевал царя, выставлял и рисовал его взору ненависть граждан, проклятия иереев, возмущение синклита, но лишь навлек на себя зависть и прослыл приемный сын не другом ему, а ненавистным врагом. Вот почему приблизил вскоре Михаил одного человека, в то время гребца царского дромона (звали его Василикин и был он братом того самого Капногена, что вторично получил сан эпарха), одел его в пурпур, водрузил на голову диадему, обул в башмаки — знак царской власти, вывел за руку к синклиту и сказал, что давно следовало мне представить этого мужа в столь сиятельном уборе:
И вид, достойный владыки,
И венец для него будто создан
Все говорит нам о власти.
И лучше бы мне его сделать царем вместо Василия. Раскаялся я, что его поставил на царство. Таково начало его падения. Эти речи, дойдя до слушателей, ввергли всех в изумление и великое оцепенение, ибо будто мифических гигантов чуть ли не ежедневно порождал он на свет «посеянных» царей. Возросла и, словно пламя, еще сильней загорелась с тех пор ненависть к Василию, а пищей и причиной ее было, что не желал он [90] вместе с ними предаться погибели и разделить их разнузданные удовольствия. Михаил же от пьянства и вина нередко впадал в такое безумие, что в тот момент велел творить всякие ужасы и хуже ужасов: приказывал одному отрубить уши, другому — нос, третьему — голову. Если бы не находились такие, кто из жалости оставлял без внимания приказы и откладывал исполнения на завтра в надежде на их отмену и раскаяние Михаила (а оно обычно наступало), никого бы уже не осталось в живых из царского окружения. Едва не погиб сам Василий, не раз становившийся игрушкой в хмельном застолье царя. Он, однако, терпел и ждал, надеясь, что рано или поздно посетит раскаяние этого человека. Но ни в каком случае не мог царь, согнутый, словно колесничное колесо еще в детском возрасте, снова начать двигаться прямой дорогой. И вот составили против Василия заговор посерьезнее: на охоте один из оруженосцев должен был метнуть копье, по видимости в зверя, а на деле в Василия. Это поведал и подтвердил в смертный свой час человек, получивший приказ и пустивший копье. Да он и метнул копье согласно приказу, но промахнулся. Так был спасен поправшим смерть Богом от близкой смерти Василий. Все это стало известным и отточило меч на царя. И вот дабы не был заколот Василий, как незадолго до того кесарь, а еще раньше Феоктист, то ли по решению синклита, то ли по воле друзей Василия (и им грозила такая же смерть), закалывают Михаила царские стражники во дворце святого великомученика Мамы в сентябре месяце, двадцать четвертого числа, первого индикта, года 6376, в третьем часу ночи. Процарствовал он вместе со своей матерью Феодорой четырнадцать лет, а единолично — одиннадцать, а позже совместно с Василием один год и три месяца.
45 . То, о чем говорилось выше, — игры и зрелища. Надо, однако, вспомнить и о похвальном. Утварь, подаренная им славному храму Божьей мудрости, выполнена с тщанием и усердием и достойна похвалы. Ибо ни одна вещь из древних и святых сокровищ и тех, которые искусно создавались в храмах за то время, что существуют люди, не сравнится по величине с блюдом, и нет в этих вещах такой красоты и изящества, хотя и собрано там все красивое и ценное. Да и кубок вполне соответствовал блюду. Не уступает им и изготовленный для освещения круг (его называют поликандилом), он весь из золота, весит шестьдесят литр, намного превосходит остальные, и ему отдают первенство и почет.
Книга V.
Историческое повествование о жизни и деяниях славного царя Василия, которое трудолюбиво составил из разных рассказов внук его Константин, царь в Бозе ромеев
1 .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77