плот же тогда— шел дальше вперед кормой. Для нас начиналась адская работа. Трое боролись с парусом, а трое старались изо всех сил повернуть длинным кормовым веслом плот носом вперед, чтобы ветер дул в корму. Как только нам это удавалось, рулевому приходилось не зевать, чтобы вся история не началась сначала.
Шестиметровое кормовое весло свободно ходило в уключине па огромном чурбане на корме. Таким же кормовым веслом пользовались наши темнокожие друзья, когда они сплавляли в Эквадоре бревна по реке. Длинный шест из мангрового дерева был твердым. как сталь, и таким тяжелым, что, упав за борт. сразу бы затонул. На конце шеста была закреплена широкая лопасть из сосновой доски. Нам приходилось напрягать все силы, чтобы удержать весло, когда на него обрушивались волны. Пальцы сводила судорога от усилия, которое приходилось делать, чтобы удержать весло в вертикальном положении. Наконец мы догадались привязать к шесту кормового весла поперечную планку; получилось нечто вроде рычага, при помощи которого мы могли удерживать весло в нужном положении. А ветер тем временем все крепчал и крепчал.
Во второй половине дня пассат дул уже в полную силу. Он взбороздил океан бурными волнами, которые набрасывались на нас с кормы. И только тут мы впервые поняли, что имеем дело с самим океаном, дело очень серьезное, а с берегом никакой связи нет. Все зависело сейчас от бальзового плота и его мореходных качеств в открытом океане. Мы знали, что для нас больше нет берегового ветра, нет и возможности вернуться обратно. Мы попали в полосу пассатов, которые будут с каждым днем уносить нас все дальше и дальше, Оставалось одно: идти вперед полным ходом в море; если даже мы и попробовали бы повернуть назад, то нас потянет все-таки обратно в море. Курс у нас был только один — тот самый курс, на который мы легли, когда ветер дул с кормы, а нос смотрел на запад. Но ведь и цель нашего плавания — следовать все время за солнцем, что, как я думал, некогда сделали Кон-Тики и древние поклонники солнца, когда их сбросили из Перу в море.
С облегчением и торжеством смотрели мы, как плот преодолевал первые наступавшие на него грозные волны. Тут же выяснилось, — что рулевой не мог сдерживать кормовое весло: ведь ревущие волны обрушивались на него и вырывали его из уключины или сбивали в сторону. Рулевой летал вместе с ним, как беспомощный акробат. Даже двое не могли удержать весла, когда волны обрушивались на корму. У нас не было другого выхода, как закрепить весло с двух сторон оттяжками. Одновременно мы привязали его канатами в уключине. Тем самым мы ограничили свободу действий весла и могли уже не бояться самых больших волн, только бы, конечно, самим удержаться на палубе.
Ложбины между волнами становились все глубже и глубже, и было совершенно ясно, что мы попали в самую быструю часть течения Гумбольдта. Несомненно, что причиной волнения был не ветер. Нам давало о себе знать морское течение. Вода была зеленой и холодной, зубчатые цепи перуанских гор скрылись за кормой в густых облаках. Наше первое единоборство с силами природы началось, когда подкрались сумерки. Мы все еще не доверяли морю и не знали, будет ли оно другом или врагом, когда мы окажемся с ним с глазу на глаз. Тьма окончательно поглотила нас, и мы услыхали грозный рев моря. Нас оглушил свистящий вой идущей на нас волны, и мы увидели быстро надвигающийся высокий пенистый вал высотой с нашу хижину. Мы судорожно вцепились в весло и беспомощно стали ждать, когда водяная глыба обрушится на нас и на плот. Но каждый раз нас ожидал сюрприз, и мы облегченно вздыхали. «Кон-Тики» слегка приподнимал свой нос и спокойно, тихо вползал на гребень волны, а вода скатывалась вдоль его бортов. Затем мы опускались во впадину между волнами и ожидали следующего вала. Самые большие волны, шли, как правило, одна за другой, по две или три сразу, между ними катилось несколько небольших волн. И лишь только тогда, когда две большие волны набегали сразу одна за другой, последняя обрушивалась на плот, а первая еще держала в воздухе его корму. Поэтому было совершенно необходимо обмотать бечеву вокруг туловища рулевого и закрепить ее прочно за плот. Ведь поручней на плоту не было. Рулевой должен был следить за тем, чтобы ветер дул с кормы, а нос смотрел прямо в море. Мы укрепили на ящике на корме старый компас со спасательной лодки, и Эрик проверял правильность курса, определял местонахождение и скорость хода плота. Мы не знали, где находимся: небо было покрыто облаками, а горизонт — сплошным хаосом волн. Вахту у кормового весла несли двое, и им приходилось напрягать все силы в борьбе с прыгающим рулем; остальные члены экипажа пытались тем временем хоть немного уснуть в открытой хижине. Когда на плот надвигалась гигантская волна, вахтенные оставляли весло, надеясь на канатные оттяжки, а сами бросались к торчавшему из крыши хижины бамбуковому шесту и крепко хватались за него. Массы воды обрушивались на корму и исчезали между бревнами. Тогда вахтенные спешили обратно к веслу, чтобы схватить его, прежде чем вывернется парус и повернется плот. Часто волны били в бок плота и заливали хижину. Когда же волны шли с кормы, то они мгновенно исчезали между бревнами и редко достигали стен хижины. Преимущества плота были очевидны. Через круглые бревна кормы вода уходила, как через решето, и чем больше было дыр, тем было лучше.
В полночь мы увидели сигнальные огни судна, шедшего на север. Около трех часов ночи в том же направлении прошло еще одно судно. Мы размахивали керосиновым фонарем и подавали сигналы электрическими карманными фонариками, но они нас не видели, и огни медленно прошли и скрылись в северном направлении. На борту парохода вряд ли кто мог подумать, что вблизи на волнах качается настоящий плот инков. Мы на плоту также не думали, что это были последние суда и последние люди, которых мы встретили за время перехода через океан.
Подобно пиявкам присасывались мы во мгле к кормовому веслу и чувствовали, как холодная вода стекает с волос, а весло тем временем трепало нас взад и вперед, руки немели от напряжения. В течение первых дней и ночей мы прошли хорошую школу — из сухопутных крыс мы превратились в моряков. В первые сутки мы установили двухчасовую вахту у кормового весла, после которой полагалось три часа отдыха; через каждый час новый вахтенный сменял вахтенного, отдежурившего два часа. Во время вахты приходилось напрягать до предела все мускулы, чтобы держать нужный курс. Устав поворачивать кормовое весло, мы переходили на другую сторону и просто тянули его; а когда слабели руки и начинала болеть грудь, мы толкали его спиной. У нас были в синяках и грудь и спина. Когда наконец приходила смена, мы полуобморочном состоянии ползли в бамбуковую хижину, привязывали к ноге веревку и мгновенно засыпали в промокшей от морской воды одежде, не добравшись до спальных мешков; но в тот же момент кто-то дергал за ногу: три часа прошли, как сказка, надо было снова выходить на корму и сменять одного из вахтенных у весла.
Следующая ночь была еще хуже: волны, вместо того чтобы утихнуть, вздымались все выше и выше. Двухчасовая борьба с кормовым веслом оказалась для нас непосильной — во вторую половину вахты мы выбились из сил. Волны шутя перекатывались на палубу и швыряли нас из стороны в сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Шестиметровое кормовое весло свободно ходило в уключине па огромном чурбане на корме. Таким же кормовым веслом пользовались наши темнокожие друзья, когда они сплавляли в Эквадоре бревна по реке. Длинный шест из мангрового дерева был твердым. как сталь, и таким тяжелым, что, упав за борт. сразу бы затонул. На конце шеста была закреплена широкая лопасть из сосновой доски. Нам приходилось напрягать все силы, чтобы удержать весло, когда на него обрушивались волны. Пальцы сводила судорога от усилия, которое приходилось делать, чтобы удержать весло в вертикальном положении. Наконец мы догадались привязать к шесту кормового весла поперечную планку; получилось нечто вроде рычага, при помощи которого мы могли удерживать весло в нужном положении. А ветер тем временем все крепчал и крепчал.
Во второй половине дня пассат дул уже в полную силу. Он взбороздил океан бурными волнами, которые набрасывались на нас с кормы. И только тут мы впервые поняли, что имеем дело с самим океаном, дело очень серьезное, а с берегом никакой связи нет. Все зависело сейчас от бальзового плота и его мореходных качеств в открытом океане. Мы знали, что для нас больше нет берегового ветра, нет и возможности вернуться обратно. Мы попали в полосу пассатов, которые будут с каждым днем уносить нас все дальше и дальше, Оставалось одно: идти вперед полным ходом в море; если даже мы и попробовали бы повернуть назад, то нас потянет все-таки обратно в море. Курс у нас был только один — тот самый курс, на который мы легли, когда ветер дул с кормы, а нос смотрел на запад. Но ведь и цель нашего плавания — следовать все время за солнцем, что, как я думал, некогда сделали Кон-Тики и древние поклонники солнца, когда их сбросили из Перу в море.
С облегчением и торжеством смотрели мы, как плот преодолевал первые наступавшие на него грозные волны. Тут же выяснилось, — что рулевой не мог сдерживать кормовое весло: ведь ревущие волны обрушивались на него и вырывали его из уключины или сбивали в сторону. Рулевой летал вместе с ним, как беспомощный акробат. Даже двое не могли удержать весла, когда волны обрушивались на корму. У нас не было другого выхода, как закрепить весло с двух сторон оттяжками. Одновременно мы привязали его канатами в уключине. Тем самым мы ограничили свободу действий весла и могли уже не бояться самых больших волн, только бы, конечно, самим удержаться на палубе.
Ложбины между волнами становились все глубже и глубже, и было совершенно ясно, что мы попали в самую быструю часть течения Гумбольдта. Несомненно, что причиной волнения был не ветер. Нам давало о себе знать морское течение. Вода была зеленой и холодной, зубчатые цепи перуанских гор скрылись за кормой в густых облаках. Наше первое единоборство с силами природы началось, когда подкрались сумерки. Мы все еще не доверяли морю и не знали, будет ли оно другом или врагом, когда мы окажемся с ним с глазу на глаз. Тьма окончательно поглотила нас, и мы услыхали грозный рев моря. Нас оглушил свистящий вой идущей на нас волны, и мы увидели быстро надвигающийся высокий пенистый вал высотой с нашу хижину. Мы судорожно вцепились в весло и беспомощно стали ждать, когда водяная глыба обрушится на нас и на плот. Но каждый раз нас ожидал сюрприз, и мы облегченно вздыхали. «Кон-Тики» слегка приподнимал свой нос и спокойно, тихо вползал на гребень волны, а вода скатывалась вдоль его бортов. Затем мы опускались во впадину между волнами и ожидали следующего вала. Самые большие волны, шли, как правило, одна за другой, по две или три сразу, между ними катилось несколько небольших волн. И лишь только тогда, когда две большие волны набегали сразу одна за другой, последняя обрушивалась на плот, а первая еще держала в воздухе его корму. Поэтому было совершенно необходимо обмотать бечеву вокруг туловища рулевого и закрепить ее прочно за плот. Ведь поручней на плоту не было. Рулевой должен был следить за тем, чтобы ветер дул с кормы, а нос смотрел прямо в море. Мы укрепили на ящике на корме старый компас со спасательной лодки, и Эрик проверял правильность курса, определял местонахождение и скорость хода плота. Мы не знали, где находимся: небо было покрыто облаками, а горизонт — сплошным хаосом волн. Вахту у кормового весла несли двое, и им приходилось напрягать все силы в борьбе с прыгающим рулем; остальные члены экипажа пытались тем временем хоть немного уснуть в открытой хижине. Когда на плот надвигалась гигантская волна, вахтенные оставляли весло, надеясь на канатные оттяжки, а сами бросались к торчавшему из крыши хижины бамбуковому шесту и крепко хватались за него. Массы воды обрушивались на корму и исчезали между бревнами. Тогда вахтенные спешили обратно к веслу, чтобы схватить его, прежде чем вывернется парус и повернется плот. Часто волны били в бок плота и заливали хижину. Когда же волны шли с кормы, то они мгновенно исчезали между бревнами и редко достигали стен хижины. Преимущества плота были очевидны. Через круглые бревна кормы вода уходила, как через решето, и чем больше было дыр, тем было лучше.
В полночь мы увидели сигнальные огни судна, шедшего на север. Около трех часов ночи в том же направлении прошло еще одно судно. Мы размахивали керосиновым фонарем и подавали сигналы электрическими карманными фонариками, но они нас не видели, и огни медленно прошли и скрылись в северном направлении. На борту парохода вряд ли кто мог подумать, что вблизи на волнах качается настоящий плот инков. Мы на плоту также не думали, что это были последние суда и последние люди, которых мы встретили за время перехода через океан.
Подобно пиявкам присасывались мы во мгле к кормовому веслу и чувствовали, как холодная вода стекает с волос, а весло тем временем трепало нас взад и вперед, руки немели от напряжения. В течение первых дней и ночей мы прошли хорошую школу — из сухопутных крыс мы превратились в моряков. В первые сутки мы установили двухчасовую вахту у кормового весла, после которой полагалось три часа отдыха; через каждый час новый вахтенный сменял вахтенного, отдежурившего два часа. Во время вахты приходилось напрягать до предела все мускулы, чтобы держать нужный курс. Устав поворачивать кормовое весло, мы переходили на другую сторону и просто тянули его; а когда слабели руки и начинала болеть грудь, мы толкали его спиной. У нас были в синяках и грудь и спина. Когда наконец приходила смена, мы полуобморочном состоянии ползли в бамбуковую хижину, привязывали к ноге веревку и мгновенно засыпали в промокшей от морской воды одежде, не добравшись до спальных мешков; но в тот же момент кто-то дергал за ногу: три часа прошли, как сказка, надо было снова выходить на корму и сменять одного из вахтенных у весла.
Следующая ночь была еще хуже: волны, вместо того чтобы утихнуть, вздымались все выше и выше. Двухчасовая борьба с кормовым веслом оказалась для нас непосильной — во вторую половину вахты мы выбились из сил. Волны шутя перекатывались на палубу и швыряли нас из стороны в сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64