Кроме того, на всех островах Полинезии я нашел также указания, в которых говорилось, что миролюбивые потомки Тики недолго безраздельно
владели островами. В них рассказывалось о военных спаренных двойных каноэnote 6, величиной с ладью викингов, на которых прибыли северо-западные индейцы сначала на Гавайские острова, а затем дальше на юг, на другие острова. Новые пришельцы смешались с народом Кон-Тики и принесли островной державе новую культуру.
В Полинезию во второй раз пришли люди каменного века; они не знали металла и гончарного ремесла, они не умели ни прясть, ни ткать, ни возделывать хлебные злаки. Это случилось в конце XI века нашей эры.
И в один прекрасный день я окончательно продумал свою теорию о заселении Полинезийских островов. Оставалось только поехать в Южную Америку и доказать ее.
ГЛАВА ВТОРАЯ. ЭКСПЕДИЦИЯ РОДИЛАСЬ
Мнения специалистов. Поворотный момент. В Доме моряков. Последняя
попытка. Explorers Clubnote 7. Новое снаряжение у меня в руках! Спутник найден. Триумвират. Художник и два десантника. В Вашингтон. Совещание в Пентагоне. Все желаемое получено. Денежный вопрос. В ООН. Мы вылетаем в Эквадор.
Очевидно, так все это и началось, у костра на одном из островов Южных морей, когда старик-полинезиец рассказывал предания и легенды своего племени. А много лет спустя я сидел и беседовал с другим стариком, на этот раз в темном кабинете, находившемся на одном из верхних этажей большого музея в Нью-Йорке.
Вокруг нас в шкафах под стеклом лежали в строгом порядке черепки — памятники ушедшей в прошлое действительности, следы, уводившие вглубь веков. Вдоль стен стояли полки с книгами. Многие из них были написаны одним человеком, а прочитали их вряд ли десять. Старик, сидевший за письменным столом, седой и добродушный, прочел их все, а некоторые были им написаны. Но сейчас я, наверно, задел его за живое, он беспокойно сжал подлокотники кресла, и у него было такое лицо, как будто я помешал ему раскладывать пасьянс.
— Нет, — сказал он, — никогда!
У деда-Мороза было бы, по всей вероятности, такое же выражение лица, если бы кто-нибудь вдруг осмелился утверждать, что на будущий год елка будет в ночь под Ивана Купала.
— Вы ошибаетесь, глубоко ошибаетесь, — повторил он и сердито покачал головой, как бы желая избавиться от высказанной мной мысли.
— Но ведь вы не прочли ни одной страницы и не знаете моих доводов, — попробовал я возразить, с надеждой кивая на лежавшую на столе рукопись.
— Доводы! — сказал он. — К проблемам этнографии нельзя подходить, как к тайнам детективного романа.
— Почему? — спросил я. — Свои выводы я обосновал на личных наблюдениях и на данных науки.
— В задачи науки входит только одно — исследование, — спокойно сказал он. — Не ее дело пытаться что-либо доказывать. — Он осторожно отодвинул в сторону мою рукопись и наклонился над письменным столом. — Не подлежит сомнению, что Южная Америка является родиной одной из своеобразнейших культур древнего мира. Бесспорно также, что мы не знаем, ни откуда пришли те, кто ее создал, ни куда они ушли, когда власть захватили инки — Но одно, во всяком случае, не подлежит сомнению: ни один из южноамериканских народов не переселился на острова Тихого океана. — Он испытующе посмотрел на меня и спросил; — И знаете почему? Ответ весьма простой: они не могли доплыть до этих островов. У них не было лодок!
— У них были плоты… — заметил я нерешительно. — Знаете, плоты из бальзового дерева. Старик улыбнулся и спокойно сказал:
— Ну что ж, попробуйте дойти из Перу до островов Тихого океана на бальзовом плоту.
Я промолчал, не зная, что ему возразить. Было уже поздно. Мы оба встали. Старый ученый дружески похлопал меня по плечу, проводил до двери и, прощаясь, сказал, что если мне понадобится помощь, то я могу без колебаний обратиться к нему. Но, по его мнению, мне следовало бы специализироваться либо по Полинезии, либо по Америке, но ни в коем случае не смешивать эти различные антропологические области. Затем он вернулся к своему столу, взял мою рукопись и, возвращая мне, сказал:
— Вы чуть не забыли ее здесь. Я посмотрел на так хорошо знакомый мне заголовок: «Полинезия и Америка; проблема доисторических взаимоотношений», сунул рукопись подмышку и сбежал вниз по лестнице на улицу, где меня сразу подхватил и понес людской поток.
В тот же день вечером я стучал в дверь старого дома, стоявшего в углу, в стороне от Гринвич Вилладж. Сюда я охотно приходил, когда чувствовал, что волновавшие меня вопросы усложняют мою жизнь.
Небольшого роста худощавый человек с длинным носом сперва приоткрыл слегка дверь, а затем с широкой улыбкой распахнул ее и впустил меня в квартиру. Он сразу провел меня в маленькую кухоньку; через несколько минут я уже накрывал на стол, а он тем временем готовил на газе двойную порцию какого-то непонятного, но приятно пахнувшего кушанья.
— Хорошо, что ты пришел, — сказал он. — Как дела?
— Отвратительно, — ответил я. — Никто не хочет читать рукопись.
Он наполнил тарелки, и мы набросились на содержимое.
— Дело в том. — сказал он, — что все, к кому ты обращаешься, думают, что с твоей стороны это лишь досужие домыслы. Сам знаешь, сколько здесь, в Америке. людей носится с самыми удивительными идеями. — Но есть еще одно обстоятельство, — заметил я.
— Да, — согласился он: — твой метод доказательств. Все они являются специалистами в одной какой-то области и не верят в метод работы, связанный с привлечением доказательств из различных отраслей знаний, от ботаники до археологии. Они сужают свой кругозор, чтобы иметь возможность более сосредоточенно вникать вглубь вопроса, заниматься деталями. Современная исследовательская работа требует, чтобы каждая отдельная отрасль науки изучалась сама по себе и как можно глубже. Редко, когда кто-нибудь собирает воедино данные различных отраслей науки, исследует их и обобщает.
Он поднялся и достал большую рукопись.
— Вот смотри, — сказал он, — это моя последняя работа об изображении птиц на вышивках китайских крестьян. Я писал ее семь лет. но зато ее сразу же приняли к печати. Сегодня нужны детали.
Карл был прав. Но решать загадки Тихого океана, не осветив их со всех сторон, было по-моему, равносильно игре в шахматы фигурами только одного цвета.
Мы убрали со стола, и я помог Карлу вытереть посуду.
— Есть какие-нибудь новости из Чикагского университета?
— Нет.
— А что сказал тебе сегодня твой друг из музея? Я несколько помедлил с ответом.
— Он тоже не проявил никакого интереса. Он сказал, что, так как у индейцев были только простые плоты, бесполезно обсуждать возможность открытия ими островов Тихого океана.
Маленький человечек принялся вдруг с ожесточением вытирать свою тарелку.
— Да. — сказал он наконец, — говоря по правде, мне это тоже кажется весьма существенным препятствием на пути признания твоей теории.
Я мрачно посмотрел на маленького этнографа, которого считал своим верным союзником.
— ~ Постарайся понять меня правильно, — поспешил он заметить. — Я верю, что ты прав, но в то же время все это очень непонятно. Моя работа об изображении птиц подтверждает твою теорию.
— Карл, — сказал я, — я настолько уверен, что индейцы перешли Тихий океан на плотах, что готов построить такой плот и пересечь на нем Тихий океан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64