Добраться до Бола у озера Чад, чтобы привезти оттуда Умара и Муссу, было невозможно. В пустыне опять стало неспокойно. К тому же техника вязки жителей африканских дебрей не оправдала себя в долгом океанском плавании. Через два месяца мы начали терять папирус из связок правого борта, потому что кое-как приделанный ахтерштевень вскоре обвис, и под ударами волн бамбуковая каюта ерзала и пилила веревки, пока не перетерла их, после чего найтовы начали распускаться, словно вязание.
И я решил испытать других лодочных мастеров, которые по сей день вяжут крепкие лодки на древний лад, с загнутым вверх ахтерштевнем такой же высоты, как нос. Таковы камышовые лодки индейцев аймара и кечуа в Боливии и Перу. Кстати, они еще в одном напоминают суда древней Ниневии и Египта. Веревки сплошным кольцом охватывают палубу и днище, в профиль лодка кажется состоящей из одной сплошной связки, тогда как чад-ские лодки, не имеющие высокого ахтерштевня, набраны из многих связок, соединенных между собой петлями из коротких концов.
Удивительно, что индейцы Южной Америки пользуются приемами, которые гораздо больше отвечают древней технике в странах Средиземноморья, чем способы вязки лодок, сохранившихся в сердце Африки. Может быть, дело в том, что у будума на берегах Чада не было тесной связи с древнейшими цивилизациями. Не то что у индейцев аймара и кечуа на берегах озера Титикака. Предки аймара участвовали в постройке пирамиды Акапана и других мегалитических сооружений Тиауанако – важнейшего до-инкского культового центра Америки, возникшего на берегу Титикаки. Это они перевозили тяжеленные плиты на камышовых лодках через озеро. Это они рассказали испанцам, что руководили их строительством белые бородатые люди и что именно исчезнувшие потом творцы древней культуры первыми ходили на лодках такого типа. Самостоятельно работать по камню аймара не научились. Зато они по сей день точно воспроизводят камышовые лодки для рыболовного промысла на озере.
Все участники экспедиции «Ра I» готовы были продолжать эксперимент, и Сантьяго снова оставил свою работу в университете Мехико, чтобы отправиться на Титикаку за лодочными мастерами. Итальянца Марио Буши я негласно попросил отправить своих эфиопских помощников на озеро Тана и еще раз заготовить там двенадцать тонн папируса. Осоку из Эфиопии и строителей из Боливии надо было незаметно доставить в Марокко и работы вести в полной тайне, чтобы я мог без помех написать главы о «Ра I» для книги, которая должна была покрыть растущие расходы на мой эксперимент. Под маркой «бамбук» 12 тонн эфиопского папируса были сгружены в порту Сафи и исчезли. Четверо чистокровных индейцев аймара и боливийский переводчик сошли с самолета в аэропорту Касабланки вместе с Сантьяго и исчезли. Парусина из Египта, готовая плетеная каюта из Италии, древесина для мачт и весел, всевозможные веревки и тросы неприметно прибывали с разных концов в Марокко. И исчезали.
Шестого мая кусок высокой стены, окружающей Сафийский городской питомник, рухнул на землю, и между клумбами и пальмами зарокотал могучий бульдозер, за которым следовала легкая ладья из цветочных стеблей, словно выросшая сама среди пышной зелени.
Так родилась на свет «Ра II». Медленно и чинно она вышла из пролома в стене, как будто огромная бумажная птица вылупилась из яйца. И с величавой степенностью покатила на колесах по тесным городским улочкам, забитым зрителями – арабами и берберами в кафтанах, халатах, под чадрой. Важно выступали полицейские, бежали вприпрыжку босоногие мальчуганы, на деревьях, столбах, в люльке красной технической машины торчали озабоченные садовники и электромонтеры, следя за тем, чтобы ветви и провода не потрепали и не воспламенили сухие папирусные закорючки на носу и на корме нарядной золотистой ладьи, и местное начальство облегченно вздохнуло, когда диковинная конструкция перевалила через железную дорогу и остановилась среди сверкающих свежей краской рыбацких шхун, которые ждали спуска на воду и выхода на весенний промысел сардин.
– Нарекаю тебя «Ра II», – сказала Айша, супруга паши Тайеба Амары, во второй раз за один год брызгая козьим молоком на сухой папирус перед тем, как лодка заскользила вниз.
– Ур-а-а! – грянула толпа на пристани, и по людскому морю прокатилась волна аплодисментов, когда необычное суденышко легло на воду и закружилось, будто и впрямь игрушечный кораблик из бумаги. Многие зрители не сомневались, что оно опрокинется или во всяком случае даст сильный крен, ведь работа-то была кустарная. Мы, кому предстояло плыть на ладье, с великим облегчением смотрели, как ровно она лежит на воде. Команда буксирного судна стояла недвижимо, не веря своим глазам. А в толпе продолжалось ликование.
Но что это? Стой! Помогите! Ай-яй-яй! Паника в толпе, смятение на буксире! Неожиданно с гор налетел сильный шквал, он подхватил бумажный кораблик и погнал его со страшной скоростью от буксирного судна прямо на каменный мол четырехметровой высоты. Звучали вопли и стоны, команды на французском и арабском языках, кто-то закрыл лицо руками, газетчики попрыгали в воду, благо мелко, кто фотографировать, кто спасать лодку, и новокрещенная ладья, совершив полный оборот, со всего маху боднула стенку загнутым вверх ахтерштевнем. Лихая закорючка из папируса приняла удар на себя и сжалась, как пружина. Мне словно вонзили кинжал в сердце. Корма! Которую мы на этот раз так старались сделать крепкой и неуязвимой. Лодка прыгала на волнах. А ведь там каменистое дно. Поди удержи ее, когда такие шквалы. Эксперимент явно кончился, не успев начаться. А впрочем? Кривой ахтерштевень сработал, как стальная пружина, и лодка резиновым мячом отскочила от стенки. Раз. Другой. Деревянная ладья разбилась бы и пошла ко дну. А «Ра» хоть бы что. Только серая ссадина на золотистой коже нескольких стеблей. А ребята на буксире уже поймали конец. И ничего не надо ремонтировать. Дергаясь на ветру влево и вправо, словно бумажный змей на взлете, «Ра II» весело и бодро пошла на буксире к причалу, где нам предстояло устанавливать на ней двойную мачту.
С содроганием вспоминал я, стоя на руле, этот спуск на воду. И в то же время говорил себе, что, если нас выбросит на притаившиеся в ночной мгле Камни и рифы, есть надежда спастись раньше, чем наша копна сена пойдет ко дну. Лодка вышла такая тугая и крепкая, что совсем не прогибалась на волне. «Ра I» извивалась, как угорь. «Ра II» – жесткая, как бейсбольный мяч. Мы все единодушно восхищались гениальной конструкцией индейцев. Безупречные обводы и тонкое решение технических задач как-то не вязались с простым бытом аймара. Похоже, что ни эрудиты, ни профаны, видевшие камышовые лодки, не задумывались о тонкостях древнеиндейской техники, между тем наши опыты показали, что это единственный способ связать лодку так, как показано на рельефах древних средиземноморских культур. При любом другом способе конструкция постепенно расшатывается, а это для веревок гибель.
Четверо молчаливых индейцев – Деметрио, Хосе, Хуан и Паулино – вместе с таким же немногословным боливийским переводчиком, сотрудником Ла-Пасского музея, сеньором Себальосом, прекрасно организовали строительство «Ра II». Им помогало несколько марокканцев, и однако на строительной площадке было так тихо, что я то и дело откладывал в сторону рукопись и выглядывал из палатки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92